Ивановка (Ивановский район, Херсонская область)
Посёлок городского типа
|
Ива́новка (укр. Іванівка) — посёлок городского типа в Херсонской области Украины, районный центр Ивановского района, расположен в 175 км к востоку от областного центра, в 36 км от железнодорожной станции Серогозы на линии Снигиревка — Федоровка, в 11 км от автодороги Каховка — Мелитополь.
Содержание
История
О пребывании людей на территории Ивановки в древности свидетельствуют находки бронзовых наконечников скифских стрел.
Ивановка основана в 1820 г. государственными крестьянами из Рубановской волости, сел Белозерки, Великой и Малой Лепетих Мелитопольского уезда Таврической губернии, привлеченными сюда наличием свободных плодородных земель. Село было казенным и входило в Рубановскую волость, а с середины XIX в. стало волостным центром. В 1882 г. в нем проживало 642 человека и насчитывалось 65 дворов. В распоряжении общины находилось 18,4 тыс. десятин земли, в том числе 3,7 тыс. десятин неудобной. Первоначально крестьяне пользовались землей на правах свободной распашки. Однако, не имея достаточного количества рабочего скота и инвентаря, они не могли обработать даже участок, необходимый для содержания своей семьи. В 1863 г. был проведен передел земли на ревизские души. Государственные крестьяне несли тяжелое бремя поборов и повинностей. Они платили оброк, подушную подать, отбывали дорожную, гужевую и другие повинности.
Согласно закону 1866 г. о поземельном устройстве государственных крестьян за крестьянами Ивановки были закреплены за уплату государственной оброчной подати земельные наделы в бессрочное пользование из расчета 5,6 десятины на ревизскую душу. В 1886 г. их перевели на обязательный выкуп, который они должны были выплачивать в течение 44 лет. Размер выкупных платежей на 45 проц. превышал государственную оброчную подать.
В пореформенный период в Ивановке усилилось классовое расслоение крестьян. Основная масса их разорялась, а кучка кулаков обогащалась. В результате роста населения наделы крестьян села после неоднократных переделов уменьшались. В 1875 г. они составили около 2 десятин пахотной земли на ревизскую душу. Положение крестьян усугублялось разными поборами и повинностями. Так, в 1886 г. ивановские крестьяне выплатили 9734,4 руб. поборов, в том числе 1921 руб. подушной подати, 3410 руб. выкупных платежей, 318,4 руб. поземельного налога, 1983,6 руб. земских, 248,4 руб. волостных и 1853 руб. мирских сборов. В конце XIX в. здесь насчитывалось 335 дворов, из которых 161 не имел плугов, 100 — других сельскохозяйственных орудий для обработки земли, 25 — рабочего скота. Многие крестьяне сдавали землю в аренду, а сами уходили на заработки или занимались ремеслом. Ухудшение экономического положения и политическое бесправие поднимали крестьян на борьбу с угнетателями. 10 мая 1905 г. Ивановское сельское общество направило царю петицию, в которой требовало немедленного созыва народных представителей, избранных всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием; уравнения в правах всех жителей Российской империи; наделения землей всех желающих её обрабатывать за счет государственных, помещичьих и монастырских земель; введения всеобщего обучения за счет государства; освобождения из тюрем всех участников революционной борьбы, свободы сходок, слова и печати. В ноябре 1905 г. в Ивановке состоялся крестьянский сход, на который пришли жители окрестных сел. На нем были созданы волостное отделение и бюро Всероссийского крестьянского союза, а также выдвинуто требование о конфискации помещичьих земель. Бюро и члены союза проводили агитационную работу среди крестьян, поддерживали связь с аналогичными организациями ряда волостей Мелитопольского и Днепровского уездов. Против бюро волостного отделения союза было возбуждено следствие, а несколько крестьян арестовано и приговорено к разным срокам тюремного заключения. Столыпинская аграрная реформа укрепила положение зажиточных крестьян и усилила разорение бедноты. Подавляющее большинство бедняков, не имея тягла для обработки наделов, продавало их за бесценок местным богатеям и окончательно пролетаризировалось. В 1910 г. часть крестьян Ивановки, продав наделы, покинула насиженные места и отправилась на заработки в Крым на табачные плантации и виноградники, а также в имения Фальц-Фейна [1258, с. 88, 153]. В 1914 г. 20 из 820 крестьянских дворов села не имели земли, четвертая часть — рабочего скота, почти столько же имели по одной — две лошади [1286, с. 48-51].
Накануне первой мировой войны Ивановка была глухим селом, затерявшимся в широких таврических степях. Рядом с добротными домами зажиточных крестьян ютились крытые соломой саманные хаты бедняков. Жители постоянно страдали от недостатка питьевой воды. Местные власти не заботились о благоустройстве и санитарном состоянии Ивановки, вследствие чего в селе часто вспыхивали эпидемии. Жителям трудно было получить медицинскую помощь. Врачебный участок, открытый здесь в 1896 г., обслуживал 12 сел с почти 20-тысячным населением [1286, с. 82— 87]. Во врачебном участке работали врач, фельдшер и акушерка. Имелась также аптека. В 1874 г. в Ивановке открыли земскую однокомплектную школу, в которой обучалось 37 учеников. Однако и через десять лет после её открытия на 2744 жителя села приходилось лишь 158 грамотных, а из 338 детей школьного возраста обучалось только 46. В 1886 и 1900 гг. начали функционировать еще две земские однокомплектные школы, но существенных изменений в образовательном уровне крестьян не произошло. Оканчивала полный курс обучения примерно пятая часть поступивших в первый класс [1252, табл. В-10, В-11, Д-4, Д-5; 1237, с. 41, 42]. Вследствие материальных трудностей, отсутствия зимней одежды и обуви, средств для приобретения учебников большинство детей бедняков не имели возможности учиться. В 1913 г. здесь действовали 7 земских однокомплектных школ, в которых 7 учителей обучали 401 ученика. В 1897 г. в Ивановке создали библиотеку с книжным фондом 708 экземпляров. В 1910 г. в селе насчитывалось 4800 жителей [1482, с. 670].
Первая мировая война значительно ухудшила положение трудящихся. Многих мужчин Ивановки мобилизовали в армию. Из-за нехватки рабочих рук сократились посевные площади, снизились урожаи. Резко возросли налоги.
Февральскую буржуазно-демократическую революцию 1917 г. крестьяне-бедняки Ивановки связывали с надеждой на улучшение жизненных условий и расширение политических прав. Однако их экономическое положение почти не изменилось.
С огромной радостью встретили трудящиеся весть о победе Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. В декабре 1917 г. в селе была установлена Советская власть. Начал действовать волревком, возглавляемый крестьянином-бедняком А. Д. Худенко [362, л. 1—32]. Волревком осуществлял Декрет о земле, проводил заготовки хлеба. Согласно решению Мелитопольского уездного съезда Советов земельный отдел волревкома приступил к учету помещичьих и кулацких земель, а также скота и сельскохозяйственного инвентаря и распределению их между безземельными и малоземельными крестьянами [1152, с. 52]. Классовые враги оказывали бешеное сопротивление социалистическим преобразованиям, прибегали к террору. Для борьбы с контрреволюционными элементами и защиты завоеваний Октября беднота организовала отряд самообороны [1646].
В апреле 1918 г. Ивановку захватили германо-австрийские оккупанты. Они издевались над населением, отбирали у него хлеб, скот, лошадей. После краха германо-австрийской оккупации кайзеровские войска в конце ноября оставили село. Был создан волревком, который организовал сбор продовольствия для Красной Армии и голодающих северных районов России, проводил набор добровольцев в Красную Армию. Однако обстановка оставалась напряженной. В волости действовали многочисленные банды, стремившиеся помешать социалистическому строительству. В феврале 1919 г. белогвардейский отряд из корпуса генерала Тилло при поддержке кулаков окрестных хуторов предпринял попытку провести в Ивановке насильственную мобилизацию в армию Деникина, но отряд самообороны вынудил его отступить. В конце февраля белогвардейцам все же удалось на короткое время захватить село, однако в марте его освободили части Красной Армии. Волревком обеспечивал продовольствием и топливом семьи бедняков и красноармейцев, приступил к разделу земли. Отряд самообороны в мае 1919 г. влился в 3-й резервный советский полк и принимал участие в боях с белогвардейцами [266, л. 8, 9].
В июле 1919 г. Ивановку захватили деникинцы. Они терроризировали население, преследовали советских активистов и семьи красноармейцев, безуспешно пытались провести мобилизацию в свою армию. В январе 1920 г., преследуя отступавшие в Крым деникинские части, Красная Армия освободила село. Развернул работу волревком, деятельность которого проходила в условиях отчаянного сопротивления кулачества, борьбы с бандитизмом. В это время была создана партийная ячейка. Летом началось наступление врангелевских войск, которые в июле захватили Ивановку. И вновь грабежи, террор, издевательства над населением. После упорных боев части 1-й Конной армии 31 октября 1920 г. освободили село от врангелевцев [1150, с. 671, 686].
После окончания гражданской войны трудящиеся Ивановки приступили к восстановлению разрушенного хозяйства. Их организаторами выступили волревком и партийная ячейка, возобновившие свою деятельность в начале ноября [362, л. 1—32]. Большую работу проводил волостной комитет незаможных селян, созданный в декабре 1920 г. Он изымал у кулаков излишки хлеба, проводил в жизнь закон о наделении землей и инвентарем безземельных и малоземельных крестьян. Волкомнезам возглавлял крестьянин-бедняк Е. П. Лозовой [362, л. 11]. Возрождение хозяйства осуществлялось в сложных условиях. В окрестностях действовали кулацкие банды, грабившие население и убивавшие активистов. В марте 1921 г. в районе Ивановки появилась кулацкая банда, вооруженная пулеметами. Во время налета на село бандиты зарубили 7 советских активистов и отобрали у крестьян 18 лошадей. Хотя после Великой Октябрьской социалистической революции крестьяне получили землю, большинство из них не имело рабочего скота, инвентаря, посевного материала. На тысячу крестьянских дворов села приходилось 402 плуга, 607 сеялок, 481 телега, 53 молотилки. Значительная часть сельскохозяйственного инвентаря требовала капитального ремонта [812, л. 140]. Вследствие этого часть земли не обрабатывалась, пустовала. Так, в 1921 г. из 10 987 десятин пахотной земли под яровые была обработана только десятая часть. В восстановлении хозяйства активное участие принимала созданная в 1920 г. комсомольская ячейка. Комсомольцы проводили большую массово-политическую работу среди населения, разъясняли внутреннюю и внешнюю политику Советской власти, были инициаторами организации кружков художественной самодеятельности. В 1923 г. в селе насчитывался 21 комсомолец.
8 феврале 1921 г. в Ивановке состоялись выборы в вол-исполком. Коммунисты, члены волисполкома и волкомнезама постоянно разъясняли крестьянам преимущества коллективного ведения хозяйства, вовлекали бедняков в сельскохозяйственные кооперативы. В 1921 г. в селе было создано товарищество взаимопомощи, занимавшееся заготовкой сельскохозяйственных продуктов, помогавшее крестьянам в обработке земли, ремонте сельскохозяйственного инвентаря, приобретении посевного материала. Активная деятельность товарищества в заготовке продовольствия отмечалась Мелитопольским окружным исполкомом. Жителя села А. Д. Худенко за выполнение заданий по заготовке продовольствия премировали золотыми часами. В том же году были созданы первые сельскохозяйственные артели «Спільна праця» и «Незаможник» [366, л. 128]. В начале января 1922 г. начал действовать партком (он объединил партячейки сел Ивановского куста), возглавивший борьбу трудящихся за быстрейшее восстановление хозяйства [66, л. 16]. Партийная организация проводила большую организаторскую и массово-политическую работу. В общественную жизнь активно включались женщины. В 1923 г. Ивановка стала центром одноименного района. Были созданы районные партийные и советские органы. Большую помощь в проведении социалистических преобразований оказало Советское государство. Так, в 1925 г. населению села была предоставлена ссуда на сумму свыше 18 тыс. руб. для приобретения посевного материала [801, л. 9]. К концу года было завершено восстановление хозяйства.
Коренные сдвиги произошли в области здравоохранения, образования и культуры. В 1923 г. в Ивановке открыли фельдшерский пункт. После установления Советской власти начали действовать семилетняя и 3 начальные школы. В 1925 г. в них 14 учителей обучали 138 учеников. Осуществлялись мероприятия по ликвидации неграмотности среди взрослых. Культурно-массовую работу проводили клуб и библиотека с книжным фондом 1,5 тыс. экземпляров. Открылся детский дом. В 1926 г. был установлен памятник В. И. Ленину. Выполняя решения XV съезда ВКП(б), партийная организация развернула работу по претворению в жизнь курса партии, направленного на осуществление коллективизации сельского хозяйства. В 1929—1930 гг. были созданы колхозы «Нове життя», «III Інтернаціонал», «Червоний степ» и им. Т. Г. Шевченко. Активными помощниками коммунистов в организации колхозного строительства выступили комсомольцы. В январе 1930 г. в Ивановке состоялись районный слет первых колхозников и районная конференция женщин. К этому времени в колхозы объединилось 33 проц. крестьянских хозяйств, а к концу февраля — около 50 проц. [67, л. 3]. Большую помощь колхозам оказала Ивановская МТС, созданная в ноябре 1931 г. и располагавшая 16 тракторами [1118, л. 36]. Нужны были опытные трактористы, и колхозники упорно овладевали сельскохозяйственной техникой. Политотдел МТС, организованный в 1933 г., проводил большую политико-воспитательную работу среди крестьян, способствуя формированию у них социалистического сознания, развитию их творческой инициативы, развертыванию социалистического соревнования. Организационному и хозяйственному укреплению колхозов содействовал Примерный устав сельскохозяйственной артели, принятый в 1935 г. Важную роль в этом сыграло также оснащение сельского хозяйства новыми машинами и механизмами. В 1940 г. на полях колхозов Ивановского района работали 128 тракторов Ивановской МТС и много другой техники. Основные производственные процессы были механизированы, внедрялись передовые достижения агротехники. Трактористы добивались эффективного использования техники.
В 1936 г. тракторная бригада Е. А. Братищенко выработала 509 га пахоты на один трактор ЧТЗ и сэкономила 850 кг горючего. Бригада, которую возглавлял В. С. Логвиненко, выработала 125 га на один трактор ХТЗ и сэкономила 130 кг горючего. За достигнутые успехи эти коллективы были занесены на областную Доску почета [1158—1159, с. 414, 415]. В колхозах Ивановки росла урожайность сельскохозяйственных культур. Хороших показателей добились труженики артелей «Червоний степ» и им. Т. Г. Шевченко, которые за выращивание высоких урожаев зерновых культур на больших площадях были занесены в 1939 г. в Книгу почета Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Колхоз «Червоний степ» в 1937—1938 гг. получил урожай зерновых в среднем по 13,5 цнт с гектара на площади 289 га, а колхоз им. Т. Г. Шевченко — по 13,2 цнт с гектара на площади 986 га [1158—1159, с. 516]. В 1940 г. урожайность зерновых культур в колхозах в среднем составила 18,1 цнт с гектара. Высокими темпами развивалось животноводство. Плановые задания по увеличению поголовья коров, овец, свиней систематически перевыполнялись в 1,5 раза. В 1941 г. в колхозах села насчитывалось более 3 тыс. голов скота. Возросла также его продуктивность. Кандидатами в участники Всесоюзной сельскохозяйственной выставки 1941 г. стали овцеферма колхоза «III Інтернаціонал», получившая в 1937—1940 гг. от метисов мериносовых овец по 134,3 ягненка на 100 овцематок, и свиноводческая ферма колхоза им. Т. Г. Шевченко, работники которой вырастили от каждой из 24 свиноматок по 17,2 поросенка [1158—1159, с. 675, 676]. Особенно хороших результатов добилась свинарка А. Мартыненко, получившая от каждой свиноматки за два опороса но 23 деловых поросенка. Колхозы Ивановки превратились в экономически сильные, высокопродуктивные хозяйства. В 1939 г. их доходы составили 1,7 млн руб. В этом году колхозники, получили на трудодень по 5 кг хлеба и около 4 руб. [1820], в 1940—по 7 кг хлеба и около 3 рублей.
В предвоенные годы в Ивановке начала развиваться местная промышленность. Здесь работали маслозавод, вальцовая мельница с маслобойным цехом, завод безалкогольных напитков. В 1938 г. вступила в строй электростанция. Изменился и внешний облик села. Появилось много каменных домов, протянулись ровные, широкие улицы. Ивановка была электифициро-вана и радиофицирована. Значительно улучшилось снабжение жителей водой. В 1940 г. в селе действовали пять артезианских скважин. Росли ряды коммунистов и комсомольцев. В 1940 г. в Ивановке насчитывалось 7 первичных партийных организаций, объединявших 41 члена партии, и 16 первичных комсомольских организаций, в состав которых входили 348 членов ВЛКСМ.
Большое внимание уделялось развитию здравоохранения. В 1941 г. в Ивановке функционировали районная больница на 25 коек и родильный дом, открытые в 1933 г. В 1936 г. при районной больнице создали стоматологический кабинет и лабораторию. Медицинскую помощь населению оказывали 8 врачей и 12 специалистов среднего медперсонала. Существенные изменения произошли в области образования и культуры. К 1940 г. была полностью ликвидирована неграмотность среди взрослого населения. В селе действовали средняя и 4 начальные школы, в которых 44 учителя обучали 516 учеников. При средней школе открыли вечернюю среднюю школу. Механизаторов готовили и повышали их квалификацию специализированные курсы. К услугам жителей был районный дом культуры, при котором работали кружки художественной самодеятельности. Частыми гостями ивановцев являлись артисты из Днепропетровска, Запорожья и Мелитополя. Трудящиеся пользовались районной библиотекой, книжный фонд которой составил около 25 тыс. экземпляров. С 1931 г. начала выходить районная газета «Сталінець».
29 октября 1943 г. войска 51-й армии 4-го Украинского фронта освободили Ивановку от немецко-фашистских оккупантов. Все население собралось на центральной площади, где состоялся многолюдный митинг. В братской могиле были похоронены советские воины, погибшие в бою за освобождение села. В память о них установлен монумент. 796 жителей сражались па фронтах Великой Отечественной войны, 136 из них за мужество и храбрость удостоены орденов и медалей СССР, 327 отдали жизнь в боях за свободу и независимость Родины. В честь земляков, погибших на фронтах гражданской и Великой Отечественной войн, сооружен мемориальный комплекс, на восьми гранитных стелах которого увековечены их имена. Сразу же после освобождения трудящиеся Ивановки приступили к возрождению хозяйства, разрушенного немецко-фашистскими оккупантами. Гитлеровцы причинили большой материальный ущерб селу. Они разрушили МТС, маслозавод, электростанцию, школы, дом культуры, библиотеку, больницу, много жилых домов. Жители Ивановки самоотверженно трудились, восстанавливая колхозные помещения, предприятия, общественные здания, жилые дома. Боевыми штабами стали партийная и комсомольская организации, возглавившие важнейшие участки производства и строительства. В кратчайший срок было поднято из руин здание средней школы, одно из административных зданий переоборудовано под районный дом культуры и библиотеку, отремонтированы артезианские колодцы, дала ток электростанция.
В ноябре 1943 г. возобновила работу МТС, имевшая всего 3 комбайна, 9 тракторов и 17 тракторных плугов. В течение этого месяца были отремонтированы 6 тракторов. Отремонтированными тракторами вспахали и засеяли более половины посевных площадей. Одновременно трудящиеся неустанно заботились об оказании помощи родной Красной Армии. Они делали все возможное, чтобы вырастить хороший урожай, выполнить хлебопоставки государству и тем самым внести свой посильный вклад в снабжение армии и жителей городов хлебом. В 1944 г. было собрано зерновых культур по 7,8—8,6 цнт с гектара. План хлебопоставок район выполнил успешно. За большие достижения в деле возрождения хозяйства первый секретарь Ивановского райкома КП(б)У И. В. Фанин и председатель райисполкома Ф. Е. Карпенко были награждены орденом Отечественной войны 2-й степени. Высокую сознательность и патриотизм проявили трудящиеся Ивановки во время размещения третьего военного займа, отдав свои трудовые сбережения во имя победы над ненавистным врагом. После окончания Великой Отечественной войны возвратились домой демобилизованные воины. Они проявили высокую активность и на трудовом фронте. Тракторная бригада № 6 Ивановской МТС под руководством бригадира Т. С. Логвиненко систематически выполняла годовые планы по мягкой пахоте на 150—185 проц. Большую помощь в возрождении хозяйства оказало государство. Оно выделило колхозам села скот, посевной материал, денежные ссуды (только в 1943 г. была предоставлена ссуда на сумму 150 тыс. руб.). РСФСР в 1944—1945 гг. поставила хозяйствам района 160 голов крупного рогатого скота, 70 голов племенного скота, 1 тыс. овец, 1200 лошадей. Часть скота была возвращена из эвакуации. Все это позволило в сравнительно короткий срок возродить колхозные фермы. В 1945 г. в колхозах насчитывалось 529 голов крупного рогатого скота. К 1950 г. были освоены довоенные посевные площади, восстановлены все хозяйственные и административные помещения, а также большая часть жилищного фонда. На колхозных фермах содержалось 1075 голов крупного рогатого скота, 486 свиней и 2532 головы птицы. Значительно вырос доход артелей, который составил 1,3 млн руб. Пополнился машинный парк МТС, располагавший 146 тракторами (в пересчете на 15-сильные), 43 комбайнами и другими сельскохозяйственными машинами. Вступили в строй маслозавод и другие предприятия. Большое внимание уделялось налаживанию работы учреждений здравоохранения, образования и культуры. Сразу же после освобождения начала функционировать районная больница. В 1950 г. в ней насчитывалось 65 коек. Медицинскую помощь населению оказывали 5 врачей и 27 специалистов среднего медперсонала. В 1943 г. возобновились занятия в средней и 4 начальных школах. В 1950 г. в них 48 учителей обучали 899 учеников.
Трудящиеся охотно посещали районный дом культуры и районную библиотеку с книжным фондом 12,5 тыс. экземпляров. В целях дальнейшего организационно-хозяйственного укрепления колхозов в 1951 г. было проведено их укрупнение и создано два хозяйства. В 1959 г. они объединились в один колхоз — «Радянська Україна», за которым закреплены 9862 га сельскохозяйственных угодий, в том числе 8778 га пахотных земель. Хозяйство специализируется на производстве мяса свинины. В колхозе «Радянська Україна» насчитывается 80 тракторов, 18 комбайнов, 46 грузовых автомобилей и другая сельскохозяйственная техника. Имеется 1300 га орошаемых земель, создано 8 прудов, работает 16 дождевальных агрегатов. Из года в год колхоз укреплялся. Большую роль в мобилизации трудящихся на борьбу за дальнейший подъем сельскохозяйственного производства сыграли решения мартовского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС, разработавшего меры по организационно-хозяйственному укреплению колхозов и повышению материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного хозяйства. Партийная организация и правление колхоза направили усилия колхозников на успешное выполнение плановых заданий. Высокие социалистические обязательства взяли труженики в честь 100-летия со дня рождения В. И. Ленина и выполнили их. Победителем социалистического соревнования в 1970 г. стала комплексная бригада, возглавляемая В. Д. Братищенко. Самоотверженный труд членов бригады обеспечил получение урожая зерновых по 28 цнт с гектара. В восьмой пятилетке колхоз превратился в высокомеханизированное многоотраслевое хозяйство. Среднегодовая урожайность зерновых культур составила 20,9 цнт с гектара, надой молока на одну фуражную корову — 1964 кг. На 100 га сельскохозяйственных угодий было произведено по 50 цнт мяса и по 193 цнт молока. Идя навстречу 50-летию образования СССР, Ивановны боролись за дальнейшее повышение производительности труда, перевыполнение плана продажи государству сельскохозяйственной продукции. В девятой пятилетке среднегодовая урожайность зерновых культур составила 21,1 цнт с гектара, надой молока на одну фуражную корову — 2075 кг. На 100 га сельскохозяйственных угодий получено по 70,7 цнт мяса и по 226 цнт молока. Активно включились труженики в борьбу за претворение в жизнь решений XXV съезда КПСС. Руководствуясь этими решениями, партийная организация и правление колхоза большое внимание уделяли интенсификации производства, внедрению комплексной механизации, развитию орошения, использованию минеральных удобрений. Широко развернув социалистическое соревнование в ознаменование 60-летия Великого Октября, 110-й годовщины со дня рождения В. И. Ленина, принятия новой Конституции СССР, колхозники перевыполнили взятые ими обязательства и успешно завершили плановые задания десятой пятилетки.
В десятой пятилетке среднегодовая урожайность зерновых культур составила 22 цнт с гектара, надой молока на корову достиг 3008 кг. На 100 га сельскохозяйственных угодий произведено по 115 цнт мяса и по 277 цнт молока. В животноводстве осуществляется углубление специализации. Построен животноводческий комплекс по производству свинины, в котором содержится 20 тыс. свиней (вдвое больше, чем в девятой пятилетке). Особенно хороших показателей добились доярки Г. Н. Порхун, М. И. Порхун, Л. Ф. Ан-друсяк, А. Н. Гамага, дояр В. И. Орлов, достигшие 4-тысячного надоя молока на корову. Среднегодовой доход колхоза составил 1,7 млн руб. На один человеко-день было выплачено по 5 руб. 79 коп., что на 1 руб. 30 коп. больше, чем в девятой пятилетке. Вдохновленные решениями XXVI съезда КПСС, труженики колхоза прилагают все силы, чтобы успешно выполнить плановые задания одиннадцатой пятилетки. В первом году пятилетки на 100 га сельхозугодий произведено но 151 цнт мяса и по 229 цнт молока. Особое внимание уделяется подготовке колхозных кадров. Механизаторов широкого профиля готовит Ивановское сельское профессионально-техническое училище, ежегодно на учебу в вузы и техникумы хозяйство направляет 7—10 выпускников средней школы. Авангардную роль играют коммунисты, которых в колхозе 64. Большинство из них трудится непосредственно в бригадах, на животноводческих фермах, а также механизаторами.
За высокие производственные достижения 43 труженика колхоза награждены орденами и медалями СССР, среди них орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени — механизатор Н. Н. Горобей, орденом Октябрьской Революции — бригадир комплексной бригады В. Д. Братищенко, орденом Трудового Красного Знамени — полевод Е. Р. Гмыря, трактористы А. Е. Панкеев и Ф. Ф. Ищенко. 76 членов колхоза «Радянська Україна» удостоены звания ударника коммунистического труда.
Промышленность в Ивановке представлена в основном предприятиями, перерабатывающими сельскохозяйственное сырье. Это — маслозавод и пищевкусовая фабрика. Имеются «Межколхозстрой», «Межколхоздорстрой», райсельхозтехника, райсельхозхимия, межколхозное инкубаторное птицеводческое предприятие. В 1975 г. вступил в строй межколхозный комбикормовый завод мощностью 160 цнт комбикормов в сутки. Все предприятия систематически перевыполняют планы выпуска продукции и повышения производительности труда. Если в восьмой пятилетке они произвели продукции на 4 млн руб., в девятой — на 24,4 млн руб., то в десятой — на 27,5 млн рублей.
За успехи в труде 21 труженик предприятий удостоен орденов и медалей СССР, среди них ордена Трудового Красного Знамени — шофер райсельхозтехники В. И. Плехун. 12 бригадам присвоено звание коллектива коммунистического труда и 140 работникам — звание ударника коммунистического труда. В 1956 г. Ивановка была отнесена к категории поселков городского типа. Появились новые улицы, возведены здание поселкового Совета, дом пионеров, универсальный магазин, многоэтажные жилые дома. В 1951—1980 гг. построено 6397 кв. метров государственной жилой площади и 455 индивидуальных домов. Улицы обсажены деревьями и кустарниками. Заасфальтированы 139,7 тыс. кв. метров улиц и тротуаров. Поселок не газифицирован. В Ивановку, где издавна ощущалась нехватка воды, по 26-километровому магистральному водопроводу пришла вода. Построенный здесь пруд стал излюбленным местом отдыха трудящихся. 200 га занимали тенистые сады и парки. Население пользовалось широкой сетью торговых предприятий и предприятии бытового обслуживания. В это время действуют 19 промтоварных и продовольственных магазинов (в том числе универмаг и гастроном), а также ресторан, два кафе. Товарооборот торговой сети в девятой пятилетке составил 20,1 млн руб., в десятой — 25,4 млн рублей. Налажено медицинское обслуживание населения. В Ивановке в описанный период действуют районная больница на 135 коек, поликлиника, при которой имеются хирургический, терапевтический, стоматологический и другие кабинеты, женская и детская консультации, аптека. О здоровье заботятся 21 врач и 78 работников среднего медперсонала. В яслях-саду и 2 детских яслях воспитывается 315 детей. Значительные изменения произошли в области народного образования. Укрепилась материально-техническая база школ, увеличилось количество учителей, улучшилась учебно-воспитательная работа. В поселке функционируют средняя и восьмилетняя школы, в которых 54 учителя обучают 735 учеников. 142 человека занимается в вечерней средней школе. Имеется межшкольный учебно-производственный комбинат. С 1963 г. работает сельское профессионально-техническое училище, в котором профессией механизаторов овладевают около 300 юношей и девушек. Большое внимание уделяется организации культурного досуга трудящихся. К их услугам районный дом культуры с 2 залами на 800 мест, кинотеатр, клуб. При районном доме культуры организованы различные кружки художественной самодеятельности, создана агитбригада, функционирует университет культуры. Здесь демонстрируются кинофильмы, проводятся вечера трудовой славы, встречи поколений и т. д. 85 детей посещают семилетнюю музыкальную школу. В доме пионеров действуют 16 кружков и 3 детских клуба. Культурно-просветительную работу ведут также 4 библиотеки, книжный фонд которых составляет 77,7 тыс. экземпляров. Популярностью у жителей пользуется спорт. Для его любителей построены стадион, 2 спортивные площадки и 4 спортивных зала. Поселковая организация добровольного спортивного общества «Колос» объединяет около тысячи человек.
Статистическая информация
Население по данным Всеукраинской переписи 2001 г. составляет 5,3 тыс. чел.
Экономика и промышленность
В экономике района преобладает доля сельскохозяйственного производства.
Сельское хозяйство:
- выращивание зерновых (пшеница, ячмень)
- бахчевых (арбузы, дыни)
- технических (подсолнечник) культур
Промышленность:
- Сельскохозяйственое открытое акционерное общество «Ивановский маслозавод» (укр. Сільськогосподарське відкрите акціонерне товариство "Іванівський маслозавод");
- Ивановская пищевкусовая фабрика;
- Комбикормовый завод (Элеватор).
Образование
- Ивановская ООШ I—III ст. № 2
- Ивановская гимназия № 1 (бывшая Ивановская ООШ № 1 I—III ст.)
- Профессиональный аграрный лицей (бывшее профессионально-техническое училище № 28).
Напишите отзыв о статье "Ивановка (Ивановский район, Херсонская область)"
Примечания
- ↑ [stat6.stat.lviv.ua/PXWEB2007/ukr/publ/2011/chnas.zip Государственный комитет статистики Украины. Сборник: Численность наличного населения Украины на 1 января 2011. Киев 2011. Ответственная за выпуск Тимошенко Г.В. (doc)]
Ссылки
- www.mycity.kherson.ua/hersonskij-kraj/ivanovka/ivanovka1.html
- [weather.in.ua/ua/hersonskaja/9337 Погода]
- [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rdat1=27.07.2008&rf7571=34835]
| ||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ивановка (Ивановский район, Херсонская область)
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
