Ивановская площадь (Москва)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ивановская площадь — площадь в московском Кремле, одна из древнейших площадей Москвы.

Возникла после постройки в 1329 году каменной церкви Иоанна Лествичника, «что под колоколы», которая разделила ранее единую городскую площадь на две части. Её восточная часть по Иоанновской церкви стала позднее именоваться Ивановской, западная — Соборной площадью. В XIVXV веках южную и восточную стороны площади занимали дворы удельных князей Московского дома. С севера на площадь выходили строения Чудова монастыря, основанного в 1365 году При великом князе Иване III большая часть княжеских дворовых мест перешла в собственность казны и была роздана под дворы государевым служилым людям разных чинов, в основном представителям боярских и дворянских родов.

В первой половине XVI века вблизи церкви Иоанна Лествичника были устроены «дьячьи избы», на месте которых при царе Борисе Годунове было возведено первое каменное здание приказов. С этого времени площадь стала одним из самых бойких и многолюдных мест Москвы. Сюда стекались челобитчики со всей Руси. На площади дьяки громко объявляли царские указы (отсюда и пошло выражение: «Кричать во всю Ива́новскую»). Нередко на площади проводились телесные наказания осужденных. Здесь же, у колокольни Ивана Великого, в XVII веке было устроено особое помещение для площадных подьячих, у которых каждый желающий мог за плату составить челобитную либо оформить какой-либо частный юридический документ.

К середине XVII века сложился особый архитектурный облик Ивановской площади, впоследствии безвозвратно утраченный. Доминантой площади оставалась колокольня Ивана Великого, с примыкающими к ней Успенской и Филаретовой звонницами. Перед ними стояли миниатюрные каменные церкви Черниговских чудотворцев и мученика Христофора, «что на площади у Холопьего приказа». К югу от церковных построек тянулось северное крыло двухъярусных приказных палат, имевших П-образную форму. За приказами через проулок, «которым ходят на Москву-реку» находился двор бояр Мстиславских с каменными палатами и церковью Гурия, Симона и Авива. За боярским двором стояла каменная церковь Николая Гостунского, от которой начиналась улица, тянувшаяся к Фроловским воротам Кремля. По другую сторону улицы располагался двор с каменными палатами, который принадлежал боярину Б. И. Морозову. К боярскому двору примыкали постройки Чудова монастыря, от которого начиналась Большая Никольская улица, шедшая к одноимённым воротам Кремля.

В последней четверти XVII века облик площади кардинально меняется. В ходе строительства нового здания приказов были разобраны не только старые приказные палаты, но и все близлежащие строения, в том числе стоявшие на площади старинные церкви и большая часть Мстиславского двора. В 1680 году началась перестройка Чудова монастыря. Новые братская трапезная палата и обширная трапезная, построенная при монастырской церкви Алексея митрополита, получили выход на Ивановскую площадь и стали неотъемлемой частью её нового архитектурного облика.

На месте бывшего двора боярина Морозова, отданного во владение Чудову монастырю в 1677 году, в XVIII веке был устроен архиерейский дом — резиденция главы Московской епархии. В 1770-е годы для митрополита Платона архитектором М. Ф. Казаковым было возведено новое здание «в новейшем вкусе».

Планы по масштабной перестройке московского Кремля, разработанные в царствование императрицы Екатерины II, положили начало постепенному разрушению прежнего облика Ивановской площади. В 1770-е годы, в связи с намеченным строительством нового здания Большого Кремлёвского дворца, были снесены приказные палаты XVII века. В 1817 году та же участь постигла церковь Николая Гостунского, главный престол которой был перенесен в колокольню Ивана Великого. При императоре Александре II завершается строительство Малого Николаевского дворца, начатое ещё в 1851 году по проекту архитектора К. А. Тона на месте Платоновского архиерейского дома. Формирование нового архитектурного облика Ивановской площади завершило создание в 1898 году памятника императору Александру II «Освободителю» (скульптор А. М. Опекушин, художник П. В. Жуковский, архитектор Н. В. Султанов).

Именно этому памятнику было суждено стать первой жертвой революции 1917 года. Позднее на его месте был разбит Большой кремлёвский сквер. В 1929 году по решению советского правительства начался снос Малого Николаевского дворца и Чудова монастыря, на месте которых был построен административный корпус Кремля. В настоящее время на Ивановскую площадь выходит угол Сенатского дворца и фасад административного корпуса Кремля. Площадь, значительно увеличившая свои размеры, замощена брусчаткой.

В 20002007 годах на площади записывал свои новогодние обращения к народу Президент России Владимир Путин.





Напишите отзыв о статье "Ивановская площадь (Москва)"

Литература

  • Белокуров С. А. Планы города Москвы XVII века. М. Издание Комиссии печатания государственных грамот и договоров, состоящей при Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел. Серия Древнерусская картография. вып.1. 1898
  • Забелин И. Е. История города Москвы. Ч. 1. М. Столица. 1990.
  • Злотников М. Ф. Подьячие Ивановской площади. (К истории нотариата Московской Руси). // Сборник статей, посвященных А. С. Лаппо-Данилевскому. Петроград. 1916.
  • Романюк С. К. Москва. Утраты. М. ПТО «Центр» 1992.

Примечания

  1. kinokadry-msk.livejournal.com/5729.html Москва под снегом (1908)

См. также

Ссылки

  • [www.kremlin.ru/articles/Squares01.shtml Открытие Кремля. Ивановская площадь.] — на официальном сайте Президента России.

Координаты: 55°45′05″ с. ш. 37°37′07″ в. д. / 55.751639° с. ш. 37.618806° в. д. / 55.751639; 37.618806 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.751639&mlon=37.618806&zoom=14 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Ивановская площадь (Москва)

[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: