Иванов, Александр Гаврилович

Александр Гаврилович Иванов
Место рождения:	с. Давыдово, Боровичский уезд, Новгородская губерния, Российская империя
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Направление:	социалистический реализм
Награды:

Александр Гаврилович Ивано́в (1898—1984) — советский кинорежиссёр и сценарист. Народный артист СССР (1964). Член РКП(б) с 1918 года.

Биография

А. Г. Иванов родился 31 июля (12 августа) 1898 года в селе Давыдово (ныне Боровичский район, Новгородская область). В 1909—1916 годах учился в торговой школе в Санкт-Петербурге. Участник Февральской революции.

В 1924 году окончил киношколу при киностудии «Кино-Север» (Ленинград), в 1935 году — аспирантуру при ленинградском отделении ГАИС. Доцент.

С 1925 года ассистент режиссёра, с 1927 года режиссёр на ленинградской фабрике «Совкино». Работал на различных студиях страны. С 1948 года на киностудии «Ленфильм». В своих работах показывал повседневность трудового и воинского героизма людей, защищавших Родину. Его картинам свойственны лаконизм, строгий отбор выразительных средств, психологическая достоверность. Автор сценариев многих своих фильмов. Член СК СССР.

А. Г. Иванов умер 20 августа 1984 года. Похоронен в Ленинграде на Серафимовском кладбище.

Фильмография

Сценарист и режиссёр

• 1929 — Транспорт огня
• 1930 — Есть, капитан!
• 1932 — Три солдата
• 1938 — На границе

Режиссёр

• 1928 — Луна слева
• 1928 — Косая линия
• 1934 — Женитьба Яна Кнукке
• 1940 — Переход
• 1943 — Подводная лодка Т-9
• 1946 — Сыновья
• 1947 — Возвращение с победой
• 1949 — Звезда
• 1955 — Михайло Ломоносов
• 1956 — Солдаты
• 1959 — 1960 — Поднятая целина
• 1962 — Если позовёт товарищ
• 1967 — Первороссияне

Сценарист

• 1972 — Ура! У нас каникулы! (с ГДР)
• 1984 — Человеческий фактор
• 1985 — Тайна земли

Награды и премии

• народный артист СССР (1964)
• Заслуженный деятель искусств Латвийской ССР (1947)
• орден Ленина (1939) — за фильм «На границе» (1938)
• орден Красной Звезды (14.04.1944)
• три других ордена
• медали
• 3-я премия ВКФ (1958) — за фильм «Солдаты» (1956)

Источники

1. Кино : Энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1987.

Ссылки

• [nekrassov-viktor.com/Books/Nekrasov-Alexander-Gavrilovich-Ivanov.aspx Виктор Некрасов «Александр Гаврилович Иванов»]

Отрывок, характеризующий Иванов, Александр Гаврилович

– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.