Иванов, Борис Петрович (Герой Советского Союза)

Борис Петрович Иванов
Дата рождения	28 июня 1921(1921-06-28)
Место рождения	Петроград
Дата смерти	27 декабря 1994(1994-12-27) (73 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	бронетанковые войска
Годы службы	1938—1987
Звание
Часть	40-я гвардейская танковая бригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война, Ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС
Награды и премии

Борис Петрович Иванов (1921—1994) — генерал-полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Борис Иванов родился 28 июня 1921 года в Петрограде (ныне — Санкт-Петербург). Окончил среднюю школу. В 1938 году Иванов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1940 году он окончил Орловское танковое училище. С июня 1941 года — на фронтах Великой Отечественной войны. В боях два раза был ранен. Участвовал в оборонительных боях первого периода войны, Курской битве, Белгородско-Харьковской, Сумско-Прилукской, Корсунь-Шевченковской, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и Восточно-Померанской операциях. К апрелю 1945 года гвардии майор Борис Иванов командовал танковым батальоном 40-й гвардейской танковой бригады 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта. Отличился во время штурма Берлина.

21 апреля 1945 года батальон Иванова прорвался в пригород Берлина Карлсхорст и в тот же день совместно с пехотой полностью очистили его от противника, уничтожив семь танков и штурмовых орудий, большое количество живой силы. Выйдя к Шпрее, батальон успешно переправился через неё. 22 апреля он принял активное участие в захвате берлинского района Трептов. Всего же в тех боях батальон Иванова овладел более чем тридцатью берлинскими кварталами, уничтожил 9 танков и штурмовых орудий, 6 зенитных и 4 полевых орудий, 13 пулемётов, 173 солдата и офицера противника, ещё 87 — взял в плен.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за «мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками» гвардии майор Борис Иванов был удостоен высокого звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После окончания войны Иванов продолжил службу в Советской Армии. В 1949 году он окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск, в 1956 году — Высшие академические курсы при Военной академии имени Фрунзе, в 1962 году — Военную академию Генерального штаба. Служил на высоких должностях в различных военных округах, с 1968 по декабрь 1975 года командовал Южной группой войск, а с 1976 года был первым заместителем начальника Гражданской обороны СССР. В 1986 году участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. В 1987 году в звании генерал-полковника Иванов вышел в отставку. Проживал в Москве. Умер 27 декабря 1994 года, похоронен на Кунцевском кладбище Москвы.

Депутат Верховного Совета СССР 8 и 9 созывов. Был также награждён орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, орденами Трудового Красного Знамени, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, рядом медалей, в том числе и иностранных.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Звёзды доблести боевой. — Львов: Каменяр, 1968.
• Казарьян А. В. Война, люди, судьбы. Книга 3. Ереван, 1980.

Отрывок, характеризующий Иванов, Борис Петрович (Герой Советского Союза)

– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.