Иванов, Виктор Павлович

Виктор Павлович Иванов
Место рождения	дер. Анашкино, Новоржевский уезд, Псковская губерния, РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1939—1959
Звание
Награды и премии

Виктор Павлович Иванов (29 декабря 1919, дер. Анашкино, Псковская губерния — 24 августа 1997, Санкт-Петербург) — командир эскадрильи 148-го гвардейского истребительного авиационного полка 148-й истребительной авиационной дивизии Войск противовоздушной обороны (ПВО) страны, гвардии капитан. Герой Советского Союза.

Биография

Ранние годы

Родился 29 декабря 1919 года в деревне Анашкино (ныне — в Новоржевском районе Псковской области) в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б) с 1943 года. Окончив 7 классов и курсы счетоводов. Работал в колхозе. Окончил Великолукский аэроклуб, стал лётчиком-инструктором планёрного клуба. С 1937 года жил в Ленинграде, где работал механиком на дрожжевом заводе.

В Красной Армии с 1939 года. В 1940 году окончил Чугуевское военное авиационное училище лётчиков.

Участие в Великой Отечественной войне

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Войну начал в Заполярье, где в составе 147-го истребительного авиационного полка, а затем 768-го истребительного авиационного полка выполнил около 200 боевых вылетов.

В августе 1941 года Виктор Иванов одержал на своей «Чайке», истребителе И-153, первую победу — сбил «Мессершмитт Bf.109». В составе 768-го истребительного авиационного полка, входившего в систему ПВО города Мурманска, он провёл 170 боевых вылетов на «Харрикейне» Мk.II и «Киттихоке» P-40.

В августе 1942 года старший лейтенант Виктор Иванов был отозван с фронта и как один из сильнейших лётчиков направлен во вновь формируемый в Химках 910-й истребительный авиационный полк (позднее 148-й гвардейский истребительный авиационный полк). Предполагалось, что это будет полк особого назначения. В составе полка он воевал под Сталинградом, на Курской дуге, освобождал Украину, Польшу, сражался в Германии.

Под Сталинградом в начале января 1943 года капитан Иванов, возвращаясь с задания, обнаружил и сбил четырёхмоторный бомбардировщик FW-200 «Кондор». После того, как Виктор Иванов провёл две атаки по «Кондору» и убил стрелков бомбардировщика, к нему на помощь подошла пара Як-7Б. Втроём они окончательно добили «Кондор». На месте падения самолёта нашими бойцами были обнаружены 32 трупа германских офицеров и множество знамён окруженных немецких частей. Это был первый с начала войны случай, когда нашим трофеем становилось такое количество знамён противника.

17 декабря 1943 года при отражении массированного налёта авиации противника на объекты столицы Украины — города Киева и переправы через Днепр Виктор Иванов в неравном воздушном бою сбил фашистский самолёт.

19 марта 1944 года, отражая налёт фашистских самолётов на железнодорожный узел и город Сарны, Виктор Иванов сбил три самолёта противника.

Командир эскадрильи 148-го гвардейского истребительного авиационного полка (148-я истребительная авиационная дивизия, Войска противовоздушной обороны (ПВО) страны) гвардии капитан Виктор Иванов к июлю 1944 года совершил 556 боевых вылетов, в 33 воздушных боях лично сбил 14 самолётов противника и 4 в группе.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 августа 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм гвардии капитану Иванову Виктору Павловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4102).

К концу войны гвардии майор Виктор Иванов провёл около 750 боевых вылетов, в 50 воздушных боях сбил 20 самолётов противника лично и 4 в группе.

За годы войны освоил в совершенстве самолёты Як-1, Як-7, Як-9, выполнив на них большинство боевых вылетов. В конце войны летал на Як-3. Свою последнюю победу Виктор Иванов одержал в апреле 1945 года, сбив над Кюстриным FW-190.

После войны

После войны продолжал службу в Военно-Воздушных Силах СССР. В 1952 году окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы командиров частей ВВС в Липецке. Летал на МиГ-9, Як-15, Як-17, Як-17БФ, МиГ-15, МиГ-17. Командовал авиационным полком. С 1959 года полковник В. П. Иванов — в запасе.

Жил в городе-герое Ленинграде. Работал в Гражданском Воздушном Флоте. Умер 24 августа 1997 года. Похоронен на Смоленском православном кладбище в Санкт-Петербурге.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда».
• Орден Ленина.
• Орден Красного Знамени (трижды).
• Орден Александра Невского.
• Орден Отечественной войны 1-й степени.
• Орден Красной Звезды.
• Медали.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8225 Иванов, Виктор Павлович]. Сайт «Герои Страны».

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Арсеньев А. Я., Арсеньева А. П. Псковичи — Герои Советского Союза. — Л., 1983.

Отрывок, характеризующий Иванов, Виктор Павлович

– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.