Иванов, Иван Михайлович
| Иван Михайлович Иванов | |||
 | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения | |||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание |
| ||
| Часть | |||
| Сражения/войны | |||
| Награды и премии |
| ||
Иван Михайлович Иванов (1923—1965) — старшина Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).
Биография
Иван Иванов родился 4 сентября 1923 года в Сызрани (ныне — Самарская область). После окончания шести классов школы работал слесарем на железной дороге. В июне 1942 года Иванов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Окончил учебный танковый батальон. С мая 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны. К январю 1945 года гвардии старший сержант Иван Иванов был механиком-водителем танка 54-й гвардейской танковой бригады 7-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. Отличился во время освобождения Ченстоховы[1].
17 января 1945 года танк Иванова в числе первых вошёл в город Мстув и принял активное участие в его освобождение. В одном из боёв танк был подбит, но Иванов с экипажем его не покинул, продолжая вести огонь[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года гвардии старший сержант Иван Иванов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»[1].
В 1953 году в звании старшины Иванов был демобилизован. Вернулся в Сызрань, работал начальником охраны одного из местных заводов. Скоропостижно скончался 30 июля 1965 года[1].
Был также награждён рядом медалей[1].
Напишите отзыв о статье "Иванов, Иван Михайлович"
Примечания
Литература
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17595 Иванов, Иван Михайлович]. Сайт «Герои Страны».
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
- Подвиг во имя Родины. Куйбышев, 1968, кн.2. / стр.78-81.
Отрывок, характеризующий Иванов, Иван Михайлович
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
