Иванов, Николай Петрович (генерал-майор)

Николай Петрович Иванов
Дата рождения	12 декабря 1900(1900-12-12)
Место рождения	село Никольское, ныне Красноярский район, Астраханская область
Дата смерти	11 июня 1975(1975-06-11) (74 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1918 — 1959 годы
Звание
Командовал	191-й стрелковый полк 5-й гвардейский стрелковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Гражданская война в Испании Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии	Других государств:

Николай Петрович Иванов (12 декабря 1900 года, село Никольское, ныне Красноярский район, Астраханская область — 11 июня 1975 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-майор (1941 год), доцент (1947 год), кандидат военных наук (1951 год).

Начальная биография

Николай Петрович Иванов родился 12 декабря 1900 года в селе Никольское ныне Красноярского района Астраханской области.

Военная служба

Гражданская война

В декабре 1918 года был призван в ряды РККА и служил красноармейцем-письмоводителем Революционного военного трибунала Кавказского фронта. С июня 1919 года был курсантом Астраханских пехотных командных курсов, в составе которых принимал участие в боях на Южном фронте под Астраханью против войск под командованием генерала А. И. Деникина. В конце августа 1919 года в бою в районе сел Басы и Михайловна был ранен в грудь.

В октябре 1919 года был назначен на должность командира взвода 303-го стрелкового полка (34-я стрелковая дивизия), ведшей бои в районе Царицына и Чёрного Яра, в феврале 1920 года — на должность командира взвода Астраханского территориального полка, в мае — на должность командира взвода и роты Царицынского территориального полка, в ноябре — на должность командир маршевой роты Самарского запасного полка.

Межвоенное время

С января 1921 года служил на должности командира взвода, а затем — на должности заведующего оружием 38-х Пятигорских пехотных курсов, с января 1922 года — на должности помощника командира роты Новочеркасской военно-хозяйственной школы, с апреля — на должности заведующего оружием и командира взвода Ростовских курсов действующих родов войск. С января 1923 года служил в 39-м стрелковом полку (13-я стрелковая дивизия) на должностях командира взвода, помощника командира роты, временно исполняющего должность командира батальона, адъютанта штаба полка. С марта 1923 по январь 1924 года принимал участие в боях против бандформирований на Кавказе.

С ноября 1924 года по январь 1925 года Иванов был слушателем специального курса Владикавказской пехотной школы, по окончании которого вернулся обратно в 39-й стрелковый полк на должность помощника начальника штаба, а затем временно исполнял должность начальника штаба полка.

С сентября 1925 года проходил обучение в Военной академии имени М. В. Фрунзе, по окончании которой в июле 1928 года был назначен на должность начальника этапно-транспортной службы штаба 2-го стрелкового корпуса, в июне 1929 года — на должность заместителя начальника штаба и временно исполняющего должность начальника штаба этого корпуса.

С марта 1930 года был слушателем КУВНАС РККА. В апреле того же года был назначен на должности помощника начальника отдела и начальника сектора 1-го управления Генштаба РККА, в мае 1935 года — на должность помощника начальника отделения 1-го отдела Генштаба РККА, а в марте 1936 года — на должность командира 191-го стрелкового полка (64-я стрелковая дивизия).

С апреля 1937 года по май 1938 года принимал участие в Гражданской войне в Испании, дважды был контужен. В июле 1938 года после возвращения в СССР был назначен на должность начальника штаба 57-го особого стрелкового корпуса ОКДВА, а в августе того же года — на должность военного атташе Полпредства СССР в Китае. Был награждён китайским орденом «Победное Знамя».

С апреля 1940 года состоял в распоряжении 5-го управления РККА, а в июле был назначен на должность заместителя начальника штаба, он же начальник оперативного отдела штаба 16-й армии Забайкальского военного округа, с октября — на этой же должности в штабе округа, с мая 1941 года — на должность начальника штаба 6-й армии Киевского военного округа.

Великая Отечественная война

С началом Великой Отечественной войны Иванов находился на той же должности. Армия была развернута на львовском направлении и участвовала в приграничном сражении северо-западнее Львова, а затем вела тяжёлые оборонительные бои, отступая на Броды, Ямполь, Бердичев. В июле — начале августа армия принимала участие в Киевской оборонительной операции, отражая наступление противника на уманском направлении. В ходе этих боев в начале августа противник окружил 6-ю и 12-ю армии. При прорыве из окружения в направлении Тальное, Звенигородка, Шпола, Смела, Черкассы Николаю Петровичу Иванову было поручено возглавить тыловую колонну, но при прорыве колонна была разгромлена, а сам Иванов был ранен в руку и шею и госпитализирован.

После лечении в сентябре 1941 года был назначен на должность начальника штаба 9-й армии Южного фронта. В этой должности принимал участие в Донбасской оборонительной, Ростовских оборонительной и наступательной операциях. В феврале 1942 года был назначен на должность начальника штаба армейской группы войск Южного фронта под командованием генерала Ф. В. Камкова, а в апреле — на должность начальника штаба 18-й армии, участвовавшей в оборонительных операциях на Дону, Кубани, в предгорьях Кавказа, а также в Армавиро-Майкопской операции. В сентябре 1942 года был назначен на должность начальника штаба 56-й армии, которая в составе Черноморской группы войск (Закавказский фронт) вела оборону на туапсинском направлении, а в декабре того же года — на должность начальника штаба управления тыла Закавказского фронта.

С апреля 1943 года состоял в распоряжении ГУК НКО, а в июне был назначен на должность начальника штаба 11-й гвардейской армии, участвовавшей в Курской битве и Орловской наступательной операции. В декабре 1943 года был назначен на должность заместителя командующего 39-й армией, участвовавшей в Витебско-Оршанской, Каунасской, Мемельской и Инстербургско-Кенигсбергской наступательных операциях, а также в освобождении Прибалтики.

С 25 февраля по 29 апреля 1945 года Николай Петрович Иванов исполнял должность командира 5-го гвардейского стрелкового корпуса вместо выбывшего по ранению генерал-лейтенанта И. С. Безуглого. Корпус принимал участие в Кёнигсбергской и Земландской операциях. В конце апреля был вновь назначен на должность заместителя командующего 39-й армией.

В мае 1945 года армия была передислоцирована в Монголию, где была включена в состав Забайкальского фронта. В ходе советско-японской войны принимала участие в Хингано-Мукденской наступательной операции.

Послевоенная карьера

С окончанием войны Иванов учился в Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, по окончании которой с мая 1949 года в этой же академии работал на должностях старшего преподавателя, заместителя начальника кафедры истории военного искусства (с сентября 1956 года — кафедра истории войн и военного искусства), а с апреля 1958 года — старшего преподавателя кафедры оперативного искусства.

В октябре 1959 года генерал-майор Николай Петрович Иванов вышел в запас. Умер 11 июня 1975 года в Москве.

Награды

• Орден Ленина;
• Четыре ордена Красного Знамени;
• Орден Суворова 2 степени;
• Орден Кутузова 2 степени;
• Медали;
• Иностранный орден.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 235—237. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Иванов, Николай Петрович (генерал-майор)

– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.