Ивано-Франково
Поселок городского типа
|
Ива́но-Франко́во (укр. Івано-Франкове) (до 1945 — Янов польск. Janów) — посёлок городского типа (с 1940 г.) Яворовского района Львовской области Украины. Переименовано в честь украинского писателя, поэта и общественного деятеля Ивана Франко.
Расположено среди возвышенностей Яновского Расточья на р. Верещица в 29 км от районного центра. Через него проходит автотрасса Львов — Яворов — Краковец. Железнодорожная станция — Янов-Львовский.
История
История Ивано-Франкова уходит в глубь веков . Когда-то здесь было село Деревач, со временем переименованное в Залесье. Под таким названием оно упоминается в документах 1370 года. Документы сохранили и дату образования знаменитого Яновского пруда, который сыграл не последнюю роль в развитии села в дальшейшем. В 1407 году польский король Ягайло дал Ваську Мошенцу право на вылов рыбы возле села Мальчицы, за что тот обязан был за свой счет устроить в Залесье став и запустить туда рыбу. Известно также, что в 1428 году тот же Мошенец основал в Залесье костел.
В грамоте короля от 1611 г. разрешалось львовскому земскому писарю шляхтичу Яну Абданк Свошовскому основать местечко возле королевского села Залесья. Это первое упоминание непосредственного наименования Янова. Развитию нового местечка способствовало его выгодное географическое положение на пересечении двух торговых путей : из Силезии через Варшаву в Каменец-Подольский и из Львова в Краков. Магдебургское право получено Яновым 15 ноября 1611 г., г. , а затем подтверждено в 1634 г.
Владелец города Ян Свошовский был выходцем из старинного украинского рода и сначала выступал против католиков и униатов. Позже он стал активным проповедником политики ополячивания и окатоличивания населения городка, своё село Борки он подарил доминиканскому ордену, вместе с доминиканцами построил в 1614 г. в Янове новый костел с колокольней св. Троицы, в котором позже была похоронена Констанция Чарторыйская, мать короля Станислава Августа Понятовского.
Украинцы Янова в 1630 г. основали церковное братство, утверждённое грамотой львовского епископа .
В 1648 и 1655 годах в Янове дважды побывало войско Б.Хмельницкого. Во время первого похода восставшие захватили Янов. Часть города в ходе боев была сожжена. Уже после отхода казацко-селянского войска мещане Янова вместе с крестьянами соседних сел разрушили двор шляхтича К.Космидера. Во время второго похода казаки настигли в окрестностях города остатки убегающей армии гетмана Потоцкого и разгромили их под Брухналем.
В 1687 г. на местном рынке построена ратуша.
Начиная с 1717 г. в Янове несколько лет находился на постое саксонский военный гарнизон, приглашенный польскими властями. Из казны ему ничего не платили, зато разрешали жить за счет местного населения.
В 1789 г. — открыта почтовая станция, почтмейстером был некий Ян Потти.
Несколько раз пострадал Янов от турецко-татарских набегов, вторжения шведов во время польско-шведской (1655—1660) и Северной (1700—1721) гг. войн. О жалком состоянии Янова 70-х годов XVII ст. писал известный немецкий путешественник Ульрих Вердум — он насчитал здесь всего 12 хат.
В 1784 г. австрийское правительство предоставило Янову статус казенного торгового городка во Львовском округе.
Первая начальная школа открыта здесь в 1798 г. В 1895 г. построена железнодорожная линия Львов — Янов.
В 1765 году здесь проживало 83 украинских семьи; в 1800 году в городе было 194 украинских и 12 еврейских семей, которые проживали в 225 домах, в 1806 году- в Янове насчитывалось около 500 жителей, в 1832 году — 1494 жителя; В конце XIХ в. в Янове насчитывалось 385 домов, в которых проживало 2954 чел., в 1931 году в городе включая с. Романивку и Залесье зафиксировано 2728 человек, из них 1016 украинцев, 916 евреев и 796 поляков. По состоянию на 25 сентября 2006 в Ивано-Франково насчитывается 5954 граждан.
В конце XIX в. был построен искусственный водоем площадью 460 га, перекрыв р. Верещицу со стороны с. Залесья.
В 1940 г. Янов стал районным центром. С 28 июня 1941 г. по 25 июля 1944 г. город находился под немецко-фашистской оккупацией. В 1951 г. впервые здесь был установлен памятник И.Франко. В 1981 году установлен бронзовый бюст И. Я. Франко во дворе средней школы, носящей его имя . Автором этого памятника является известный львовский скульптор С. В. Дзындра.
Достопримечательности
Исторические памятки в Ивано-Франково:
- костел с колокольней св. Троицы 1614 г.
- четырехугольный рынок с каменными сооружениями конца XIX — начала XX в.,
- церковь Вознесения Господня от 1831 г.
- К памятникам, связанным с историческими событиями, можно отнести воинское кладбище, на котором захоронены австрийские солдаты времен первой мировой войны, находящийся недалеко за мостом при выезде из Ивано-Франкова в направлении Львова. Во время первой мировой войны линия фронта между австро — венгерскими и российскими войсками проходила по линии Расточье и «у Янова в долине Верещицы в течение нескольких дней происходили жестокие рукопашные бои. Долина впоследствии получила название „долины смерти“, потому что вся была усеяна телами воинов с проколотой грудью, разбитыми черепами».
Напишите отзыв о статье "Ивано-Франково"
Ссылки
- История городов и сел УССР . Гл.редакция Украинской советской энциклопедии. Киев. 1978
- Джерела по Історії України — Руси, т.4
- [yaniv.net.ua/publ/kultura_malovnichogo_mistechka_ivano_frankove/10-1-0-186]
- [www.szlakirowerowe.lubelskie.pl/index.php?pname=190]
Отрывок, характеризующий Ивано-Франково
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
