Иванян, Христофор Иванович

Христофор Иванович Иванян
арм. Քրիստափոր Իվանի Իվանյան
Дата рождения	20 декабря 1920(1920-12-20)
Место рождения	Тбилиси, Грузия
Дата смерти	30 августа 1999(1999-08-30) (78 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, РФ
Принадлежность	СССР СССР Армения
Годы службы	1938—1992
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Христофо́р Ива́нович Иваня́н (20 декабря 1920, Тбилиси — 30 августа 1999, Санкт-Петербург) — генерал-лейтенант, советский и армянский военный деятель. Герой НКР (2000, посмертно).

Биография

В 1940 году окончил Тбилисское артиллерийское училище. Во время Великой отечественной войны участвовал в боях в Крыму, Закарпатье, Чехословакии. Несколько раз был ранен, награждён орденами и медалями. В 1949 году окончил Военную академию им. Фрунзе, потом высшие артиллерийские курсы в Ленинграде. В дальнейшем служил на должностях начальника артиллерии дивизии, командира артиллерийской бригады, начальника артиллерии и ракетных войск армии и военного округа.

С началом военной фазы Карабахского конфликта приехал из Санкт-Петербурга в Нагорный Карабах. В период с 1992 по 1998 год являлся советником председателя Комитета самообороны НКР и первым заместителем командующего Армией обороны НКР. Внес значительный вклад в формирование армейских структур и служб АО НКР, особенно артиллерии, создание учебных воинских частей, центров, стрельбищ и полигонов. Руководил рядом военных операций по подавлению огневых точек противника, в частности, на прилегающих к Степанакерту территориях и Мартунинском районе НКР. За проявленное в боях мужество и смелость был награждён орденом «Боевой крест» первой степени.

Именем Христофора Иваняна назван военно-спортивный колледж при министерстве обороны НКР в Степанакерте, а также в 2000 году поселок Ходжалы переименован в Иванян. О его жизни снят документальный фильм.

Ссылки

• [www.golosarmenii.am/ru/20068/society/7761/ Строка в истории и на карте]

Отрывок, характеризующий Иванян, Христофор Иванович

После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.