Иван-царевич на сером волке

Виктор Васнецов

Иван-Царевич на Сером Волке. 1889

Холст, масло. 249 × 187 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва

К:Картины 1889 года

«Иван-Царевич на Сером Волке» — картина Виктора Васнецова.

История создания

Картина была написана в 1889 году, в период работы Васнецова во Владимирском соборе в Киеве. В 1888 году он на некоторое время оставил работу для написания картины «Иван-Царевич на Сером Волке». После завершения она была представлена на передвижной художественной выставке.

Сюжет

Картина представляет собой иллюстрацию к известной русской сказке «Иван-Царевич и Серый Волк». Иван-Царевич вместе с Еленой Прекрасной мчатся на Сером Волке сквозь тёмный лес, спасаясь от погони. Через некоторое время Елена Прекрасная засыпает а серый волк чуть ли не врезается в колючие кусты но он останавливается и это преграждает им проход наружу.

Для образа царевны Васнецов использовал написанные в 1882 году портреты Натальи Анатольевны и Татьяны Анатольевны Мамонтовых (кузин «девочки с персиками»).

Ссылки

• [www.tretyakovgallery.ru/ru/collection/_show/image/_id/3500 «Иван-Царевич на Сером Волке»] в базе данных Третьяковской галереи

Отрывок, характеризующий Иван-царевич на сером волке

Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…