Иван Асень III

Иван Асень III Иван Асен III
царь Болгарии
1279 — 1280
Предшественник:	Ивайло-двувластие
Преемник:	Георгий I Тертер
Смерть:	1303(1303) Малая Азия
Род:	Асень
Отец:	Мицо Асень
Мать:	Мария Асенина
Супруга:	Ирина Палеолог
Дети:	Андроник Асень и Исаак Асень

Иван Асень III — болгарский царь, занявший престол на короткое время (1279—1280) благодаря поддержке Византии.

Биография

Сын Марии, дочери царя Ивана Асеня II, и Мицо Асеня, который, не сумев удержать власть над Болгарией нашел убежище в Византии у Михаила VIII Палеолога.

Узнав о воцарении в Болгарии Ивайло, крестьянина по происхождению, Михаил VIII решил поддержать имевшего законные претензии на болгарский трон Ивана Асеня III. Рассчитывая поставить Болгарию под свой контроль, он выдал за Ивана Асеня III свою старшую дочь Ирину и отправил в Болгарию армию с целью утвердить его на троне.

В это время Ивайло воевал с монголами, осадившими его в Доростоле. Прошёл слух, что Ивайло разбит и умер. Столичная аристократия открыла столичные ворота для нового царя Ивана Асеня III. Большим влиянием в Тырново пользовался боярин и стратег Георгий I Тертер, но византийский император решил женить его на сестре Ивана Асеня III и дать ему титул деспота. Таким образом Михаил VIII Палеолог решил, что ему удастся смирить несогласных с вступлением на престол Ивана Асеня.

Царь Ивайло, прорвав татарскую осаду в Доростоле, двинул войска на Тырново и осадил город. Иван Асень III ввиду беспомощности стал умолять своего покровителя византийского императора Михаила VIII Палеолога о помощи. Император послал две армии, но царь Ивайло уничтожил их. После этого Иван позорно бежал из столицы, причём став знаменитым тем, что ограбил и унёс все сокровища царской сокровищницы. Оттуда он направился в Месембрию (совр. город Несебыр), а оттуда морем в Константинополь. Болгарским царём объявили боярина Георгия Тертера.

Через некоторое время Иван Асень III отправился к хану Ногаю, по приказу Михаила VIII Палеолога, который узнал, что царь Ивайло находится у хана и просит помощи. Там он за одним столом сидел с заклятым врагом царем Ивайло. Он также, как «сельский» царь умолял хана помочь ему вернуть престол. Историки пишут, что Ногай везде водил с собой экс-царей и хвалился, что у него за столом сразу два царя и законных претендента на Болгарский престол. Избежал смерти по заступничеству жены Ногая, которая была сестрой византийского императора.

После смерти Ивайло он вернулся в Византию и умер в 1303 году в своих родовых имениях в Малой Азии.

Ссылки

• Асень // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Иван Асень III

– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.