Бабушкин, Иван Васильевич
Поделись знанием:
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
(перенаправлено с «Иван Васильевич Бабушкин»)
| Иван Бабушкин | |
 | |
| Бабушкин И. В. | |
|---|---|
| Место рождения: |
село Леденгское Тотемского уезда Вологодская губерния ныне Вологодская область |
| Место смерти: | |
Ива́н Васи́льевич Ба́бушкин (3 (15) января 1873, село Александровка Мелеузовского уезда Уфимской губернии — 5 (18) января 1906, станция Мысовая) — профессиональный революционер, большевик-искровец. Известен под партийными псевдонимами Николай Николаевич, Богдан, Новицкая и другими.
Содержание
Биография
Иван Васильевич Бабушкин родился 3 (15) января 1873 в семье крестьянина села Леденгское Тотемского уезда Вологодской губернии. В наше время это — село имени Бабушкина, районный центр Бабушкинского района Вологодской области. С детских лет Иван работал: сперва был «мальчиком» в лавке, затем (с 1887 по 1891 год) — учеником слесаря в торпедной мастерской Кронштадта. Летом 1891 года поступил слесарем в паровозо-механическую мастерскую на Семянниковский завод в Санкт-Петербурге, где проработал до 1896 года.
Путь Бабушкина в революцию начался в 1894 году, когда он начал заниматься в руководимом В. И. Лениным рабочем марксистском кружке. На следующий год Бабушкин уже активно работает в Петербургском «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса». Он стал организатором новых рабочих кружков и библиотек, проводил работу не только с рабочими своего предприятия, но и на Александровском и Стеклянном заводах. В январе 1896 года арестован, в феврале 1897 года — сослан в Екатеринослав. (Проходил по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»). В Екатеринославе Бабушкин продолжает революционную деятельность, помогая организовать местное отделение «Союза» (декабрь 1897 года), Екатеринославский комитет РСДРП (октябрь 1898 года) и в 1900 году — нелегальную газету «Южный рабочий». Активно сотрудничал с ленинской «Искрой»: был корреспондентом и агентом газеты.
В 1900—1901 годы И. В. Бабушкин действовал в качестве агента «Искры» в различных городах Российской империи (Москва, Смоленск, Полоцк, Орехово-Зуево, Иваново-Вознесенск). Под его руководством в октябре 1901 года была создана Орехово-Богородская организация РСДРП, первая в стране признавшая «Искру» своим центральным печатным органом. В декабре 1901 года Бабушкин был арестован на заседании Орехово-Богородского комитета РСДРП, в 1902 году сумел бежать из екатеринославской тюрьмы и переправиться в Лондон. В октябре того же года вернулся в Россию, участвовал в дискуссиях с «экономистами» и зубатовцами. В 1903 году Бабушкина снова арестовывают и ссылают, на сей раз в Верхоянск (Якутия). Был амнистирован в 1905 году.
Во время Революции 1905 года был членом Иркутского и Читинского комитетов РСДРП, работал в газете большевиков «Забайкальский рабочий». Был одним из руководителей Читинского вооружённого восстания (с Виктором Курнатовским, Антоном Костюшко-Валюжаничем)[1].
31 декабря 1905 (13 января 1906) года покинул Читу. Вместе с пятью товарищами сопровождал состав с оружием для рабочих в Иркутске. Они были захвачены экспедицией генерала Александра Меллер-Закомельского, направленной для восстановления порядка, на станции Слюдянка. 5 (18) января 1906 года Бабушкин и телеграфисты Клюшников, Савин, Ермолаев и Бялых были расстреляны без суда и следствия на станции Мысовая (ныне город Бабушкин, Бурятия).
Память
- В Санкт-Петербурге именем И. В. Бабушкина названы улица (до августа 1940 года[2] Кладбищенская) и парк культуры.
- Улицы Бабушкина есть в Москве (улица Ивана Бабушкина), Киеве, Екатеринбурге, Краснодаре, Иркутске, Орехово-Зуеве, Ногинске, Симферополе, Смоленске, Стерлитамаке, Сыктывкаре, Сызрани, Таганроге, Улан-Удэ, Уфе, Череповце, Чите, Ярославле, Ижевске, Минске, Гомеле, Полоцке, Владимире. В Тюмени именем Бабушкина назван переулок, в Иванове — 3 переулка. В Вологде — площадь.
- Имя Бабушкина носят его родное село и район в Вологодской области (с 1941 года), посёлок в составе города Челябинска (до 1926 года Васильевский выселок).
- На родине Бабушкина открыт дом-музей Ивана Бабушкина, с экспозицией, рассказывающем о народном быте крестьян XIX века.
- В 1941 году город Мысовск в Бурятии переименован в Бабушкин. На станции Мысовая, расположенной в этом городе и где погиб революционер, создан музей И. В. Бабушкина.
- В Кронштадте на бывшей торпедной мастерской, в которой работал Бабушкин, установлена мемориальная доска Макаровская улица, 2).
- В 1956 году в Ленинграде, в парке имени И. В. Бабушкина был установлен бюст Бабушкина (не сохранился).
- В 1974 году в Ленинграде, на Ново-Александровской улице у дома № 23, был установлен бюст Бабушкина работы скульптора А. М. Игнатьева.
- Бюст революционеру установлен в Улан-Удэ у гимназии № 29 на улице Бабушкина.
- В 2012 году в Санкт-Петербурге на стене здания заводоуправления Невского (бывш. Семянниковского) завода, где работал И. В. Бабушкин, была установлена мемориальная доска.
- Днепропетровский завод металлоконструкций им. И. В. Бабушкина (мостовой цех Брянского завода, в котором работал И. В. Бабушкин).
- в январе 1987 года на Николаевском судостроительном заводе "Океан" был спущен на воду рудовоз "Иван Бабушкин"[3]
- В Саратове в 1965—1990 гг в честь Ивана Бабушкина называлась улица Взвоз имени Бабушкина, до того носившая название Семинарская и Взвоз Бабушкина, но не Ивана Васильевича, а Степана Бабушкина (купца, имевшего здесь дворовое место с домом).
- В 1978 году Александр Борщаговский написал книгу «Сечень. Повесть об Иване Бабушкине». В 1985 году Георгий Кузнецов снял по её мотивам 4-серийный фильм «Иван Бабушкин»[4]
- В городе Чита одна из центральных улиц носит имя И. Бабушкина
- В Иванове в честь Ивана Бабушкина названы три улицы — 1,2 и 3 Бабушкинские переулки.
- Алмаз «Революционер Иван Бабушкин» (171 кар.) — был найден в 1973 году в Якутии, хранится в Алмазном фонде Московского Кремля.
Напишите отзыв о статье "Бабушкин, Иван Васильевич"
Литература
- [www.mysteriouscountry.ru/wiki/index.php/Ленин_В.И._Полное_собрание_сочинений_Том_20_ИВАН_ВАСИЛЬЕВИЧ_БАБУШКИН Ленин В. И. Иван Васильевич Бабушкин (некролог). Полное собрание сочинений. 5 изд. т. 20. с. 79—83].
- 3еликсон-Бобровская Ц. С. И. В. Бабушкин. (2 изд.). — Л. 1939.
- Ленинская «Искра». — М. 1950.
- Новосёлов М. А. И. В. Бабушкин, 1873—1906. — М. 1954.
- [www.hist.msu.ru/Labour/Babushkin/index.html Воспоминания И. В. Бабушкина (1893—1900 гг.). — М. 1955].
- Мишкевич Г. И. И. В. Бабушкин. Документальная повесть. — Л. 1963.
- Борщаговский А. М. Сечень: Повесть об Иване Бабушкине. — М.: Политиздат, 1978. (Пламенные революционеры). — 367 с, ил. То же. — 2-е изд. — 1980. — 367 с, ил.
- Лукьянов М. А. [kcbs.comsat.ru/index.php/option/content/task/view/id/971/catid/176/Itemid/25 Край наш Кабанский у Байкала] //М. А. Лукьянов; рец. А.В Тиваненко. — Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1986. — стр. 58-89
- Безбожный В. Т. Страницы истории города Бабушкин. — М.: ПП «Вымпел», 2011, 424 стр., илл. — 2000 экз. ISBN 978-5-905254-04-8.
Примечания
- ↑ Бабушкин Иван Васильевич // Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. / Гл. ред. А. М. Прохоров. — М.: Советская Энциклопедия, 1970. — Т. 2. Ангола — Барзас. — С. 506—507.
- ↑ Улицы Санкт-Петербурга. СПб: АОЗТ «Атос» ISBN 5-7183-0099-2 стр. 15
- ↑ Ежегодник Большой Советской Энциклопедии, 1988 (вып. 32). М., «Советская энциклопедия», 1988. стр.45
- ↑ [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/2605/annot/ Иван Бабушкин]
Ссылки
- [encspb.ru/object/2804023565 Энциклопедия Санкт-Петербурга]
- [ez.chita.ru/encycl/concepts/?id=885 «Бабушкин И.В.»] в Энциклопедии Забайкалья.
Отрывок, характеризующий Бабушкин, Иван Васильевич
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
