Иван Владимирович Бельский

Иван Владимирович Бельский белор. Іван Уладзіміравіч Бельскі укр. Іван Володимирович Бельський польск. Iwan Bielski
1-й князь бельский
1420 — 1435, 1440 - ок. 1450
Преемник:	Иван Иванович Большой
князь новгородский
1444 — 1445
Преемник:	Юрий Лугвенович
Смерть:	около 1450
Род:	Гедиминовичи
Отец:	Владимир Ольгердович
Супруга:	Василиса Андреевна Гольшанская
Дети:	Иван Большой Михаил Фёдор Роман Семен Анастасия

Иван Владимирович Бельский (белор. Іван Уладзіміравіч Бельскі; ум. около 1450) — 1-й князь бельский (1420—1435, 1440 — ок. 1450), князь-наместник новгородский (1444—1445), второй сын князя киевского, копыльского и слуцкого Владимира Ольгердовича и внук великого князя литовского Ольгерда Гедиминовича. Братья — Олелько (Александр) Владимирович, князь киевский, и Андрей Владимирович, князь логожский.

Биография

После смерти Владимира Ольгердовича, князя копыльского и слуцкого, ему наследовал старший сын Олелько Владимирович. Его младшие братья Иван и Андрей не получили удела. Иван Владимирович участвовал в военных кампаниях своего двоюродного дяди, великого князя литовского Витовта Кейстутовича (1392—1430). В 1408 году Иван принимал участие в походе Витовта на Угру против великого князя московского Василия I Дмитриевича.

В 1420 году Иван Владимирович получил в удельное владение от Витовта города Белую на Смоленщине. После этого Иван Владимирович стал именоваться Бельским.

В 1430 году после смерти Витовта и вступления на литовский великокняжеский престол Свидригайло Ольгердовича (1430—1432) князь Иван Владимирович Бельский стал активным сторонником последнего. В 1432 году участвовал в подписании мирного договора с Тевтонским орденом.

В 1432—1435 годах князь Иван Владимирович Бельский со своей дружиной сражался на стороне своего дяди Свидригайло Ольгердовича против нового великого князя литовского Сигизмуна Кейстутовича (1432—1440), которого поддерживало Польское королевство.

В 1435 году Свидригайло потерпел сокрушительное поражение от польско-литовской армии Сигизмунда Кейстутовича в битве под Вилькомиром. Среди многочисленных русско-литовских князей и бояр, сторонников Свидригайло, взятых в плен, находился Иван Владимирович Белький. По распоряжению Сигизмунда Иван Владимирович Бельский был заключён в темницу, где провёл пять лет.

В 1440 году после убийства великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича и вступления на литовский великокняжеский престол Казимира Ягеллона Иван Владимирович Бельский был освобождён из тюремного заключения и получил назад конфискованное Бельское княжество.

Летом 1444 года по приглашению новгородцев литовский удельный князь Иван Владимирович Бельский приехал в Новгород и получил пригороды, бывшее ранее за Семёном Ольгердовичем и его сыном Юрием Мстиславским. Зимой 1444—1445 годов Иван Бельский во главе новгородского войска выступил в поход на ливонские владения за Нарову, но из-за конского падежа и, очевидно, отсутствия полководческих талантов у князя, поход закончился неудачно.

Летом 1445 года новгородцы изгнали князя Ивана Бельского, и тот вернулся в Великое княжество Литовское. Здесь он получил от великого князя литовского Казимира обратно свой удел — город Белую. В 1448 году Иван Владимирович Бельский захватил город Ржеву, но тверичам удалось быстро отвоевать город. Иван Владимирович положил начало княжескому роду Бельских.

Семья

Иван Владимирович Бельский был женат с 1422 года на княжне Василисе Гольшанской, дочери князя Андрея Ивановича Гольшанского и Александры Дмитриевны Друцкой. Дети: Иван Большой, Михаил, Фёдор, Роман, Семен, Анна (жена князя Болеслава II Цешинского) и Анастасия (жена Ивана Ходкевича). Родной сестрой Василисы была польская королева Софья Гольшанская (ок. 1405—1461), с 1422 года четвертая жена короля польского Владислава Ягелло (1386—1434).

Ссылки

• [www.allmonarchs.net/lithuania/other/belaya.html Все монархи мира. Бельское княжество]
• [litopys.org.ua/dynasty/dyn49.htm Войтович Л. Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження. — Львів, 2000]

Отрывок, характеризующий Иван Владимирович Бельский

– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.