Созонович, Иван Петрович

Иван Петрович Созонович
Дата рождения:	2 декабря 1855(1855-12-02)
Место рождения:	Могилевская губерния
Дата смерти:	28 февраля 1923(1923-02-28) (67 лет)
Место смерти:	Прага, Чехословакия
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Санкт-Петербургский университет
Род деятельности:	историк литературы, член Государственной думы II и III созывов от Могилевской губернии
Награды:	4-й ст. 3-й ст. 2-й ст. 3-й ст.
Автограф

Ива́н Петро́вич Созоно́вич (2 декабря 1855 — 28 февраля 1923, Прага) — русский учёный и политик, профессор по кафедре истории западно-европейской литературы в Варшавском университете, организатор варшавского отдела Русского Собрания, член Государственной думы от Могилевской губернии. Секретарь III Думы.

Биография

Православный, из дворян. Родился в семье чиновника в Могилевской губернии. Землевладелец Могилевской губернии (родовое имение жены в 1300 десятин).

Учился в приходском и уездном училищах, затем окончил Могилевскую гимназию и историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета со степенью кандидата (1880). Был оставлен на кафедре для приготовления к профессорскому званию. Исследовал славянскую, византийскую и скандинавскую поэзию.

С 1883 года служил по Министерству народного просвещения. С 1 августа 1886 исполнял должность доцента по кафедре истории русской литературы в Варшавском университете. В январе 1887 получил степень магистра истории русской литературы за диссертацию «Песни о девушке-воине и былины о Ставре Годиновиче» и был утвержден доцентом Варшавского университета. С 1 июля 1887 состоял экстраординарным профессором университета.

В 1898 году получил степень доктора русской словесности за диссертацию «К вопросу о западном влиянии на славянскую и русскую поэзию», удостоившуюся Уваровской премии Императорской академии наук. В том же году был назначен ординарным профессором по кафедре истории западно-европейской литературы Варшавского университета. Также состоял попечителем Варшавского учебного округа. Поддержал группу профессоров Варшавского университета, подписавших «Записку 342-х ученых». В 1905 году был произведен в действительные статские советники.

В феврале 1907 был избран членом II Государственной думы от съезда землевладельцев Могилевской губернии. Входил во фракцию октябристов и группу умеренных.

В октябре 1907 был переизбран в члены III Государственной думы от съезда землевладельцев Могилевской губернии. Входил во фракцию правых. 5 ноября 1907 был избран секретарем Думы, возглавлял думскую Канцелярию до открытия IV Думы в ноябре 1912. В 1908 году стал одним из членов-учредителей Русского окраинного общества, также был членом Русского собрания.

Избирался почетным мировым судьей по Рогачевскому уезду Могилевской губернии (1908—1913) и гласным Могилевского губернского земского собрания.

Выставлял свою кандидатуру на выборах в IV Государственную думу по 1-му разряду избирателей от Санкт-Петербурга, но избран не был. Принимал участие в деятельности Союза русского народа. На 5-м Всероссийском съезде русских людей (16—20 мая 1912) избран в комиссию по организации Общества русского языка имени Ломоносова.

С июля 1912 состоял сверхштатным ординарным профессором по кафедре истории всеобщей литературы Варшавского университета.

После Октябрьской революции эмигрировал в Болгарию. Читал лекции в Софии и Праге. Скончался в 1923 году в Праге.

Семья

Был женат на Ольге Петровне Рогович (1867—1951), дочери сенатора П. И. Роговича. Единственный сын:

• Петр (1889—1920), окончил 1-ю Варшавскую гимназию и Николаевское кавалерийское училище (1910). В Первую мировую войну — поручик лейб-гвардии Конного полка. Окончил Гатчинскую авиационную школу (1916), был командиром 11-го истребительного авиационного отряда. Военный летчик. Участник Белого движения на Севере России, куда прибыл из Франции. Состоял в штабе Главнокомандующего войсками Северной области, затем служил во 2-м отдельном и 1-м отдельном артиллерийских дивизионах. Ротмистр. Погиб на Северном фронте 20 февраля 1920 года.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1890);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1895);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1901);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1913).
• Медаль «В память царствования императора Александра III» (1896);
• Медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых» (1913).

Источники

• Список гражданским чинам IV класса на 1907 год. — СПб., 1907. — С. 1963
• Список гражданским чинам четвёртого класса. Исправлен по 1 марта 1916 года. — Пг., 1916. — С. 695
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004165846 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург : издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.]
• [www.tez-rus.net/ViewGood31483.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Москва. Российская политическая энциклопедия. 2008.]

Отрывок, характеризующий Созонович, Иван Петрович

И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.