Иван II Иванович Красный

Иван II Иванович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Миниатюра из Лицевого летописного свода</td></tr>
Князь Московский
27 апреля 1353 года — 13 ноября 1359 года
Предшественник:	Симеон Иванович Гордый
Преемник:	Дмитрий Иванович Донской
Великий князь Владимирский
25 марта 1354 годa — 13 ноября 1359 года
Предшественник:	Симеон Иванович Гордый
Преемник:	Дмитрий Константинович Суздальский
Князь Новгородский
1355 год — 1359 год
Рождение:	30 марта 1326(1326-03-30)
Смерть:	13 ноября 1359(1359-11-13) (33 года) Москва
Род:	Рюриковичи
Отец:	Иван I Калита
Мать:	Елена, великая княгиня
Дети:	Дмитрий Донской, Иван Иванович Малый, Анна

Московские князья (1276—1598)
Даниил Александрович Юрий Даниилович Иван I Калита Симеон Гордый Иван II Красный Дмитрий Донской Василий I Василий II Тёмный Иван III Василий III, жена Елена Глинская Иван IV Грозный Фёдор I Иоаннович Юрий Звенигородский Василий Косой Дмитрий Шемяка

Ива́н II Ива́нович Кра́сный (30 марта 1326, Москва — 13 ноября 1359, там же) — сын Ивана I Даниловича Калиты. Князь Звенигородский до 1354 года. Князь Московский и великий князь Владимирский в 1353—1359 годах. Князь Новгородский в 1355—1359 годах.

Своё прозвище «Красный» получил, по всей видимости, благодаря исключительной внешности («красный» от слова «красивый»). Ещё в летописях встречаются и другие имена-прозвища этого князя — «Милостивый», «Кроткий». Однако, по мнению видного историка Н. С. Борисова, прозвище указывало на время рождения князя — «Красная горка» (Следующее Воскресенье, неделя после Пасхи).

Биография

Получил то же имя, что и отец, но в честь другого святого — не Иоанна Крестителя, а, скорей всего, Иоанна Лествичника (в день памяти которого он родился). Через три года после его рождения, в 1329, отец возвел в Кремле церковь в честь Иоанна Лествичника, видимо, посвятительную.

В 1339 году вместе с братьями Семёном и Андреем был отправлен отцом в Орду. После смерти отца, в мае 1340 года снова посетил Орду, сопровождая старшего брата Семёна в его поездке за ярлыком.

По завещанию отца Ивану Ивановичу достались село Звенигород, Руза и ещё 21 селение. Другая треть земель Московского княжества из завещания Ивана Калиты (основные города Можайск и Коломна) позднее также перешла Ивану Ивановичу, поскольку вместе с Семёном Ивановичем в чуму умерли оба его сына. Треть младшего Ивановича Андрея (прежде всего Серпухов и Лопасня), также умершего во время чумы, перешла к его сыну Владимиру (будущему Храброму). Летом 1353 года Иван отправился в Орду, где получил от хана Джанибека ярлык на великое княжение Владимирское. 25 марта 1354 года торжественно сел на стол во Владимире.

Период правления Ивана Красного был периодом относительного ослабления Москвы и усиления его соседей и противников. Великое княжество Литовское добилось поставления отдельного митрополита в Киев (1355—1362). Преемник Феогноста Алексий был арестован в 1358 году по приказу литовского князя Ольгерда в Киеве, где пробыл до 1360 года, а затем бежал из-под стражи. Ольгерд захватил Брянское княжество (1356) и ходил на Можайск. Рязанцы захватили Лопасню. В борьбу за великое княжение Владимирское с Иваном вступил нижегородско-суздальский великий князь Константин Васильевич, но хан сохранил ярлык за представителем московского княжеского дома (однако, по смерти Ивана ярлык оказался в руках Дмитрия Константиновича, и наследнику Ивана Дмитрию пришлось возвращать великое княжение силой, также используя противоречия между противоборствующими партиями в Орде). Произошли трения и внутри московской боярской верхушки, что привело к отъезду части бояр на службу к рязанскому князю в 1356 году (но усилиями самого Ивана в 1358 году была установлена договорённость, позволившая им вернуться снова в Москву). Иван Иванович Красный умер в Москве 13 ноября 1359 года на шестом году своего правления, приняв перед смертью схиму. Был похоронен в кремлёвском Архангельском соборе.

Двум своим сыновьям Иван завещал владения, оставленные Иваном Калитой соответственно Семёну и ему. После скорой смерти младшего сына Ивана Красного владения вновь соединились под властью московского князя.

Семья

Жёны:

1. с 1341 года дочь брянского князя Дмитрия Романовича, княгиня Феодосия Дмитриевна (ум. 1342);
2. с 1345 года великая княгиня Александра Ивановна (ум. 1364).

Дети:

• Дмитрий Донской (1350—1389), князь Московский и великий князь Владимирский
• дочь; муж: с 1356 Дмитрий Кориатович (ум. 1399), литовский князь
• Анна (ум. после 1389); муж: Дмитрий Михайлович Боброк Волынский (ум. после 1389), князь, воевода
• Иван Иванович Малый (1354—1364), князь Звенигородский

Литература

• Иоанн Иоаннович II // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

• [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_4/publ-1.pdf Кучкин В. А. Издание завещаний московских князей XIV в. (1359 г.) — Первая душевная грамота великого князя Ивана Ивановича] //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2009. № 1 (35). С. 97-101
• [kremlion.ru/praviteli/ivan2/ Иван II Иванович Красный]
• [www.naslednick.ru/articles/history/history_14968.html “Христолюбивый, тихий и милостивый”]

Отрывок, характеризующий Иван II Иванович Красный

– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.