Ивасюк, Николай Иванович

Николай Иванович Ивасюк
укр. Микола Іванович Івасюк
Место рождения:	село Заставна, Буковина, Австрийская империя
Гражданство:	Австрийская империя Австрийская империя Австро-Венгрия Австро-Венгрия УНР УССР СССР СССР
Жанр:	живопись, графика
Учёба:	Венская академия изобразительных искусств Мюнхенская академия художеств

Никола́й Ива́нович Ивасю́к — (16 (28) апреля 1865, село Заставна, Буковина, Австрийская империя — 25 ноября 1937, Киев, СССР) — украинский советский художник.

Биография

Николай родился в селе Заставна на Буковине (ныне город и райцентр Черновицкой области Украины) в семье крестьянина-столяра.

В 1884 году Николай поступил в Черновицкую высшую реальную школу, где профессором рисунка и живописи был Юстин Пигуляк, который заметил в юноше дар рисования, а потом помог поступить ему в Венскую академию искусств.

Позднее Ивасюк учился в Мюнхене у профессора Александра Лицен-Мейера. В августе 1885 года Ивасюк был участником странствия студенческой молодёжи по Тернопольщине.

В 1893 году Н. Ивасюк познакомился в Мюнхене с И. Репиным. Николай показал ему первый эскиз своей картины «Въезд Богдана Хмельницкого в Киев». В своих «Письмах об искусстве» Илья Репин дал эскизу следующую оценку:

Первый эскиз, который Ивасюк сделал сам, без всякого совета — лучший. Хотя общие пятна картины совсем европейские, а архитектура Киева — нечто краковское, готическое, но все же в эскизе есть жизнь и натуральность в сочинении.

Вернувшись в 1897 году из-за границы на Буковину, Н. Ивасюк целиком посвятил себя искусству, общественной и педагогической деятельности. Он работал преподавателем рисунка и живописи в Черновицкой реальной школе, устроил несколько выставок своих произведений. В 1899 году Николай Иванович вместе с Ю. Пигуляком организовал первую в Буковине рисовальную школу «для талантливой, но бедной молодёжи».

Не раз Ивасюк приезжал в село Окно (ныне Гусятинского района), в имение Владислава Федоро́вича (укр. Володислав Федорович), где рисовал портреты членов его семьи.

После свержения самодержавия Ивасюк переехал в Киев, а с 1919 года жил то в Львове, то в Черновцах. По приглашению правительства Украинской ССР в конце 1926 года Ивасюк с семьей переехал на постоянное место жительства в Киев. Ему предложили создать ряд картин на темы революционного движения на Украине.

В июле 1937 года Ивасюк был безосновательно арестован органами НКВД. Расстрелян 25 ноября 1937 года.

Творческая деятельность

Произведения Н.Ивасюка посвящены исторической тематике:

• «Въезд Богдана Хмельницкого в Киев» (1892—1932)
• «Богдан Хмельницкий под Зборовом» (1892)
• «Битва при Хотине» (1903)
• «Кубанские казаки в Львове» (1917)
• «Иван Богун в бою под Берестечком» (1919)

Создал также много жанровых полотен украинской тематики («Возле колодца» (1901), «Мать» (1906), «Гуцулка под деревом») и портретов деятелей украинской культуры: Ю. Федьковича, Т. Шевченко, И. Франко.

С 1927 года Николай Ивасюк работал в системе Всеукраинского фотокиноуправления (ВУФКУ), подготовил ряд рисунков для журнала «Кино», а также плакаты для фильмов ВУФКУ.

Работа над почтовыми марками

В 1919 году, как художнику с высоким международным авторитетом, правительство Директории УНР поручило Ивасюку создать эскизы для почтовых марок УНР. Н. И. Ивасюк выполнил рисунки восьми из 14 марок и сделал общее оформление серии, получившей название «венской серии». Печатание марок было завершено 31 мая 1921 года, однако в связи с вытеснением войск Директории за пределы Украины марки почтового применения не имели.

См. также

• История почты и почтовых марок Украинской Народной Республики

Литература

• Баб’як П. І треба було бідному русинові… // Друг читача. — 1990. — 11 жовт.
• Золотоверхова І. І. Український радянський кіноплакат 20—30-х років. — К., 1983. — С. 108.
• [history.franko.lviv.ua/Ii.htm Івасюк Микола Іванович] // Довідник з історії України / За ред. І. З. Підкови, Р. М. Шуста; Інст. історичних досліджень Львівського нац. унів. ім. Івана Франка. — Київ: Генеза, 2001. — ISBN 966-504-439-7. (укр.)  (Проверено 24 августа 2009)
• Кулаков И. [archive.is/20121223143438/www.zn.ua/3000/3680/10740/ Почтовая марка Украины] // Зеркало недели. — 1997. — № 9 (126). — 1—6 марта.
• Довідник з історії України: В 3 т. / За ред. І. Підкови та Р. Шуста. — К.: Генеза, 1995, 1999. (укр.)
• Енциклопедія українознавства: В 10 т. / Головний редактор Володимир Кубійович. — Париж, Нью-Йорк: Молоде Життя, 1954—1989. (укр.)
• Тернопільський енциклопедичний словник: Т. І. — Тернопіль: Збруч, 2004. (укр.)

Ссылки

• [www.artmuseum.cv.ua/index.php?option=com_content&task=view&id=15&Itemid=30 Биография] на сайте [www.artmuseum.cv.ua/ Черновецкого художественного музея] (укр.)
• [www.s-pict.com/statiitext/Repin.htm Биография Ильи Репина] на сайте [www.s-pict.com/ «Живопись для Вас»]
• [www.ua8.com.ua/?language=ru&gSection=1main&section=2culture Украинские творческие личности] на сайте [www.ua8.com.ua/ «История Буковинского края»] (рус.) (укр.)
• [web.archive.org/web/20090615155046/www.geocities.com/ua_ukraine/ukrayinarus097.html Поштові марки Української Народної Республіки та Української Держави]  (укр.)
• [ua-marka.narod.ru/rus/history2.html «История украинской марки»] — статья на сайте [ua-marka.narod.ru/ «Украинская марка»] (рус.) (укр.)

Отрывок, характеризующий Ивасюк, Николай Иванович

– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.