Ивашинцов, Борис Александрович

Борис Александрович Ивашинцов
Дата рождения	23 августа 1891(1891-08-23)
Дата смерти	до 20 июня 1943
Место смерти	Белград
Принадлежность	Российская империя Российская империя (1912—1918) РСФСР РСФСР (1919—1921)
Род войск	артиллерия, авиация
Звание	капитан (РИА)
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии	(ГО) (3 ст.) (4 ст.)

Борис Александрович Ивашинцов (23 августа 1891 — 1921) — российский военный летчик, георгиевский кавалер.

Биография

Родился 23 августа 1891 года. Православный. Из дворян. Сын статского советника Александра Васильевича Ивашинцова (1859 — 1919) и Екатерины Павловны Волоцкой (1864 — 1939).

Получил начальное домашнее образование. Окончил Виленское военное училище (12.07.1914 года выпуска подпоручиком во 2-й Кронштадтский крепостной артиллерийский полк), Военную школу летчиков-наблюдателей (06.12.1916 г.).

С 20.07.1914 г. — командир батареи № 72 Кронштадтской крепости. С 16.11.1914 г. по 07.04.1915 г. — командир 75-миллиметровой противоаэропланной батареи № 2. 01.05.1915 г. командирован в 1-й корпусной авиационный отряд. С 04.05.1915 г. — летчик-наблюдатель 1-го корпусного авиационного отряда. 13.09.1915 г. «при падении с аппарата во время тренировочного полета получил перелом средней трети правого плеча». Командирован в переменный состав Военной школы летчиков-наблюдателей. 06.12.1916 г. окончил школу. 28.02.1917 г. переведен в 5-й Сибирский корпусной авиационный отряд. С 13.05.1917 г. — летчик-наблюдатель 1-го корпусного авиационного отряда.

В конце 1919 г. призван на службу в РККА. Летчик-наблюдатель, затем адъютант 2-го авиационного дивизиона Рабоче-Крестьянского Красного Воздушного Флота (РККВВФ). С февраля 1920 г. находился в отпуске. Заболел тифом и не смог возвратится вовремя в часть. Был «объявлен в бегах». 23.05.1920 г. временно прикомандирован к Управлению 2-го авиационного дивизиона истребителей РККВВФ. С 14.07.1920 г. — летчик-наблюдатель, затем заведующий разведкой 9-го авиационного отряда РККВВФ. С 01.03.1921 г. — летчик 13-го авиационного отряда. 20.05.1921 г. переведен в 11-й авиационный отряд истребителей РККВВФ. 12.07.1921 г. с разрешения начальника 1-й эскадрильи убыл в г. Альму «по личным делам». Из отпуска не возвратился. Примкнул к отряду «зеленых». Приказом начальника отряда за № 1 от 28.07.1921 г. «был объявлен в бегах». 02.08.1921 г. вместе с отрядом «зеленых» спустился с гор, прибыл в г. Ялту и был зарегистрирован Крымской ЧК, «как добровольно сдавшийся бандит». До 28.08.1921 г. находился в г. Симферополе, затем по сведениям Крымской ЧК «бесследно исчез»). Расстрелян ВЧК.

Чины

Подпоручик — 12.07.1914 г., поручик — 02.04.1917 г., штабс-капитан — 18.08.1917 г., капитан — 13.10.1917 г.

Награды

• орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»
• орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом — ВП от 07.02.1917 г.
• Георгиевское оружие — ПАФ от 22.03.1917 г. «за то, что, имея задачу представить в кратчайший срок фотографические снимки 1-й и 2-й неприятельских позиций, 20-го марта 1916 г. во время полета подвергся сильному обстрелу неприятельской артиллерии, подбившей мотор и вынудившей самолет снизиться до 1200 метров. Несмотря на это, подпоручик Ивашинцов продолжал фотографирование и прекратил его только после полного отказа мотора. При посадке аппарат был разбит, а подпоручик Ивашинцов получил сильные ушибы. Невзирая на болезненное состояние, желая во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу, подпоручик Ивашинцов совершил ещё два полета при столь же тяжелых условиях и только по представлении всех снимков эвакуировался для лечения».
• орден Красного Знамени — Приказом РВСР № 42 от 07.02.1921 г. «за то, что 2 августа 1920 г. получил задание задержать бомбометанием наступавшего противника, стремившегося перерезать железнодорожную линию северо-восточнее стан. Софиевка, при самых неблагоприятных условиях совершил полет на высоте 500—600 метров и, сбросив 7 бомб в колонны кавалерии и артиллерии противника, которые вызвали сильное замешательство в его рядах, чем и дали возможность планомерно отойти нашим войскам и бронепоезду на новые позиции. Кроме того, товарищ Ивашинцов, произвел ряд разведок в течение августа месяца, доставлял ценные сведения о расположении и перегруппировках противника, что давало возможность нашему командованию ориентироваться в боевых действиях и парализовать своевременно натиск противника».
• Серебряные часы с дарственной надписью — 05.09.1920 г. (награждён лично командующим 13-й армии во время парада гарнизона г. Александровска).

Библиография

• РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1002. Л. 230—231; Ф. 2008. Оп. 1. Д. 1358; Ф. 2094. Оп. 1. Д. 2. Л. 129; Ф. 6069. Оп. 1. Д. 22. Л. 33-36, 104—105, 264—268, 370—371.
• РГВА. Ф. 29. Оп. 4. Д. 8.
• ЦАМО РФ. Л/д. 134137.
• М. С. Нешкин, В. М. Шабанов (сост.). Авиаторы — кавалеры ордена Св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914—1918 годов: Биографический справочник./ М. «РОССПЭН». 2006.
• Маньков С.А. Родословная дворян Ивашинцовых. — СПб., 2011

Ссылки

• [regiment.ru/regiment/7/C/4/1.htm Regiment]
• [www.retroplan.ru/encyclopaedia.html?sobi2Task=sobi2Details&sobi2Id=416 Retroplan]

Отрывок, характеризующий Ивашинцов, Борис Александрович

Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.