Ивашкевич, Ярослав

Ярослав Ивашкевич
Jarosław Iwaszkiewicz
Дата рождения:	20 февраля 1894(1894-02-20)
Место рождения:	д. Кальник, Киевская губерния, Российская империя
Дата смерти:	2 марта 1980(1980-03-02) (86 лет)
Место смерти:	Варшава, ПНР
Гражданство:	Польша Польша
Род деятельности:	прозаик
Жанр:	роман
Язык произведений:	польский
Премии:
Награды:

Яро́слав Леон Ивашке́вич (польск. Jarosław Leon Iwaszkiewicz; также известен под псевдонимом Eleuter; 1894 — 1980) — польский писатель, поэт, драматург, переводчик. Председатель Союза польских писателей (1959—1980). Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1970).

Краткая биография

Ярослав Ивашкевич родился 20 февраля 1894 года в деревне Кальник (ныне Ильинецкий район, Винницкая область, Украина). Он учился в елисаветградской и киевской гимназиях, затем на юридическом факультете Киевского университета. Одновременно он обучался в Киевской консерватории, увлекался музыковедением. Литературный дебют Ярослава Ивашкевича состоялся лишь в 1915 году, когда его стихотворение «Лилит» было напечатано в киевском еженедельном журнале «Перо». В октябре 1918 года Ивашкевич переехал в Варшаву, где стал активным участником авангардистских литературных групп «Под пикадором» и позднее «Скамандр» (польск. Skamander). В этот период Ивашкевич увлекался творчеством Ницше, Рембо, Уайльда. С Уайльдом Ивашкевича роднило преклонение перед «чистой красотой».

Был главным редактором литературного журнала «Twórczość».

Творчество

Для творчества Ивашкевича того времени характерны мотивы жестокой любви и одиночества. В 1930-е годы творчество Ивашкевича достигает зрелости. Он публикует несколько новых поэтических сборников, пробует свои силы в драматургии. В поэзии Ивашкевича тогда в основном превалирует тон тревоги и беспокойства, Ивашкевич стремится создать в своих произведениях атмосферу «мистифицированной повседневности». В этих произведениях оформился сам стиль писателя, определяющими чертами которого стали чувственное, пластическое изображение, лиричность и камерность повествования.

Знаменитые произведения

• «Зенобия. Пальмура» (1920)
• «Гилярий, сын бухгалтера» (1923)
• «Барышни из Вилько» (1933, экранизация Анджея Вайды — 1979)
• «Красные щиты» (1934)
• «Мельница на Утрате» (1936)
• «Лето в Ноан» (1937)
• «Фридерик Шопен» (1938)
• «Два рассказа» (1938)
• «Маскарад» (1939)
• «Мать Иоанна от Ангелов» (1943, экранизация Ежи Кавалеровича — 1961)
• «Новая любовь и другие рассказы» (1946)
• «Итальянские новеллы» (1947)
• «Услышанные истории» (1954)
• «Аир и другие рассказы» (1960)
• «Возлюбленные из Мароны» (1961)
• «Гейденрейх. Тени» (1964)
• «О псах, котах и чертях» (1968)
• «Сады»
• «Сон-трава»
• «Хвала и слава»
• «Король Рогер» (либретто оперы Кароля Шимановского)
• «Падение отца Сурына» (одноимённая опера Ромуальда Твардовского)

Полный список литературных произведений

Приведены оригинальные названия

1. Ucieczka do Bagdadu, Варшава 1923
2. Oktostychy, Варшава 1919
3. Kaskady zakończone siedmioma wierszami, Варшава 1925
4. Libretto: Karol Szymanowski Król Roger, премьера: Варшава, Teatr Wielki 1926
5. Zenobia. Palmura, Познань 1920
6. Siedem bogatych miast nieśmiertelnego Kościeja, Варшава 1924
7. Dionizje, Варшава 1922
8. Hilary, syn buchaltera, Варшава 1923
9. Księżyc wschodzi, Варшава 1925
10. Pejzaże sentymentalne, Варшава 1926
11. Kochankowie z Werony. Tragedia romantyczna w 3 aktach, Варшава 1929; премьера: Варшава, Teatr Nowy 1930
12. Księga dnia i księga nocy, Варшава 1929
13. Zmowa mężczyzn, Варшава 1930
14. Powrót do Europy, Варшава 1931
15. Panny z Wilka; Brzezina, Варшава 1933
16. Lato 1932, Варшава 1933
17. Czerwone tarcze, Варшава 1934
18. Lato w Nohant. Komedia w 3 aktach, Варшава 1937; премьера: Варшава, Teatr Mały 1936
19. Młyn nad Utratą, Варшава 1936
20. Dwa opowiadania, Варшава 1938
21. Fryderyk Szopen, Львов 1938
22. Maskarada. Melodramat w 4 aktach, Варшава 1939; премьера: Teatr Polski 1938
23. Pasje błędomierskie, Варшава 1938
24. Stara cegielnia. Młyn nad Lutynią, Варшава 1946
25. Nowa miłość i inne opowiadania, Варшава 1946
26. Nowele włoskie, Варшава 1947
27. Spotkania z Szymanowskim, Краков 1947
28. Ody olimpijskie, Варшава 1948
29. Jan Sebastian Bach, Варшава 1951
30. Odbudowa Błędomierza. Sztuka w 3 aktach, Варшава 1951; премьера: Краков, Teatr Stary 1951
31. Sprawa pokoju. Wiersze i przemówienia, Варшава 1952
32. Cztery szkice literackie, Варшава 1953
33. Wycieczka do Sandomierza, Варшава 1953
34. Listy z podróży do Ameryki Południowej, Краков 1954
35. Opowieści zasłyszane, Варшава 1954
36. Ucieczka Felka Okonia, Варшава 1954
37. Warkocz jesieni i inne wiersze, Варшава 1954
38. Dziewczyna i gołębie, Варшава 1965
39. Książka o Sycylii, Краков 1956
40. Sława i chwała, t. 1-3, Варшава 1956—1962
41. Ciemne ścieżki, Варшава 1957
42. Książka moich wspomnień, Краков 1957
43. Leon Wójcikowski, Варшава 1958
44. Gawędy o książkach, Варшава 1959
45. Wesele pana Balzaka, премьера: Варшава, Teatr Kameralny 1959
46. Tatarak i inne opowiadania, Варшава 1960
47. Kochankowie z Marony, Варшава 1961
48. Rozmowy o książkach, Варшава 1961
49. Gniazdo łabędzi. Szkice z Danii, Варшава 1962
50. Jutro żniwa. Nowe wiersze, Варшава 1963
51. Harmonie Karola Szymanowskiego, Краков 1964
52. Heidenreich. Cienie. dwa opowiadania, Познань 1964
53. Kosmogonia, премьера: Варшава, Teatr Polski 1967
54. Krągły rok. Cykl wierszy, Варшава 1967
55. O psach, kotach i diabłach, Варшава 1968
56. Rozmowy o książkach (II), Варшава 1968
57. Ludzie i książki, Варшава 1971
58. Xenie i elegie, Варшава 1970
59. Opowiadania muzyczne, Варшава 1971
60. Sny; ogrody; sérénité, Варшава 1974
61. Śpiewnik włoski. wiersze, Варшава 1974
62. Noc czerwcowa. Zarudzie. Heydenreich, Варшава 1976
63. Petersburg, Варшава 1976
64. Mapa pogody, Варшава 1977
65. Podróże do Polski, Варшава 1977
66. Podróże do Włoch, Варшава 1977
67. Szkice o literaturze skandynawskiej, Варшава 1977
68. Listy do Felicji, Варшава 1979
69. Biłek, Краков 1980

Ссылки

• [www.culture.pl/web/english/resources-literature-full-page/-/eo_event_asset_publisher/eAN5/content/jaroslaw-iwaszkiewicz Полная биография Я. Ивашкевича (на польском языке)]
• [lib.ru/HIST/IWASHKEWICH/ Ивашкевич, Ярослав] в библиотеке Максима Мошкова
• [nataliamalkova61.narod.ru/index/jaroslav_ivashkevich/0-78 Ярослав Ивашкевич на сайте Максима Малькова]

Литература   Польша

Отрывок, характеризующий Ивашкевич, Ярослав

– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.