Ивер и Телье

Ивер и Телье
Le catalogue Yvert et Tellier
Логотип издателя
Тип каталога:	универсальный, весь мир
Язык:	французский
Страна, город:	Франция Франция, Амьен
Основан:	1895
Формы выхода:	11 (4 + 7) томов, мягкий переплёт, формат A4; каталог Франции и Монако на CD
Периодичность:	полное обновление за 4—5 лет
Тираж:	до 40 тыс. экз.
Иллюстрации:	первые 4 тома в цвете, остальные ч/б
Издатель:	фр. Yvert et Tellier
Сайт:	[www.yvert.com/ www.yvert.com] (фр.)

«Иве́р и Телье́» (фр. Yvert et Tellier) — филателистический дилер, филателистическое издательство, основанное в 1895 году в северном французском городе Амьене, где по-прежнему находится головной офис компании, и выпускаемый этим издательством каталог почтовых марок франкоговорящих стран мира. Компания до сих пор принадлежит семье Ивер.

Логотип

Логотип «Ивер и Телье» представляет собой круг, разделённый на изображение снежинки и улыбающегося солнца. В логотипе обыгрывается название компании: «hiver, été liés» («зима, лето вместе») звучит очень похоже на произношение на французском языке слов «Yvert et Tellier».

Продукция компании

Полиграфическая фирма «Ивер и Телье» хорошо известна филателистам всего мира. Её типографии расположены в Амьене. Главным продуктом компании «Ивер и Телье» является каталог марок, который служит справочным пособием по почтовым маркам и странам, наиболее популярным у французских филателистов:

• Франция,
• Андорра,
• Монако,
• а также бывшие французские колонии и их филателистическая история как независимых государств.

Во Франции это одно из самых важных филателистических издательств, наряду с «Церес» (Cérès) и «Дале» (Dallay).

О специфике каталога можно судить, например, по 80-му изданию (на 1976 год), опубликованному фирмой в 1975 году для почтовых марок мира. Это издание включало три тома общим объёмом 2836 страниц, что было на 136 страниц больше по сравнению с предыдущим изданием. Увеличение объёма происходило в первую очередь за счёт марок стран Африки. Их возросший выпуск создавал сложности как филателистам, составляющим хронологические коллекции африканских государств, так и тематикам. На долю африканских почтовых ведомств приходилось наибольшее количество марок на темы «Флора», «Фауна», «Спорт», «Искусство», «Космос». Стоимость старых марок, выпущенных 100 и более лет назад, увеличилась, как и ранее, на 3 — 10 %. Повысились каталожные цены и на некоторые более поздние выпуски. Поднялась стоимость почтовых марок СССР (как довоенных, так и послевоенных выпусков) и ряда социалистических стран.

На основе продолжающейся традиции сотрудничества между Луи Ивером и Теодором Шампионом фирма Ancienne Maison Théodore Champion редактирует ежемесячно и ежегодно цветной каталог «Ивер» для новых марок всех стран мира. Обычно каталоги «Ивер» для неевропейских стран издаются чёрно-белыми.

Каталог «Ивер и Телье» является одним из признанных международных филателистических справочников, стоящим в одном ряду с каталожными изданиями «Михель», «Скотт» и «Стэнли Гиббонс». В каталогах «Ивер» перечисляются почтовые марки, эмитированные всеми странами мира, но для неевропейских стран тома́ организованы в алфавитном порядке, тогда как немецкая компания «Михель» применяет для своих каталогов географическую классификацию.

История компании

Учреждение в XIX веке

Начало семейной компании было положено Эженом Ивером, переехавшим в Амьен, чтобы в 1831 году основать газету легитимистов «L'Écho de la Somme» и открыть типографию для её печатания. В 1890-е годы типография семьи Ивер принадлежала внуку её основателя, Луи Иверу, и её главному печатнику Теодулю Телье. Телье управлял компанией после преждевременной смерти своего отца. Однако Луи не нравилось отвечать за газету легитимистов. В 1895 году Луи Ивер и Теодуль Телье решили переключиться на филателию. Луи познакомился с коллекционированием марок благодаря Телье, который был филателистом и уже добавил небольшую филателистическую газету «L'Écho de la timbrologie» («Эхо тэмбрологии») к списку газет, издаваемых компанией.

В 1895 году компания стала заниматься изданием книг по филателии. В ноябре 1896 года был напечатан всемирный каталог почтовых марок и альбом для марок. Издание сразу же получило успех благодаря логичной и постоянной системе нумерации, в отличие от большинства каталогов того времени, в которых каталожные номера изменялись после обнаружения забытых марок.

XX век

В 1900 году компания «Ивер и Телье» стала сотрудничать с парижским филателистическим дилером Теодором Шампионом, торговавшим негашёными марками разных стран мира. Он устанавливал цены на марки, продаваемые компанией. После смерти Шампиона в 1955 году его компанию купили Пьер Ивер и братья Ладислас и Александр Варга, и новая фирма продолжила определять цены для каталога «Ивер и Телье».

В апреле 1913 года Телье продал свою долю в компании Луи Иверу из-за утраты своего младшего внука. В знак их дружбы Ивер решил продолжать издание каталога под названием «Ивер и Телье».

В 1920-е и 1930-е годы Ивер подготовил своих двух сыновей и зятя к управлению фирмой. Анри руководил типографией, его брат Пьер управлял газетой «L'Écho de la timbrologie», а Жан Жервэ (Jean Gervais) занимался издательскими делами.

С 1990-х годов руководство компанией осуществляют два внука Пьера Ивера и Жана Жервэ.

XXI век

С 2001 года появление каталога «Дале» впечатлило французских филателистов более крупными изображениями марок и сведениями, которых не найти в каталогах «Ивер и Телье» (фамилия художника/гравёра, первый день выпуска, использование и т. п.). «Ивер» ведёт борьбу на двух фронтах: он успешно отстоял права на свою систему нумерации и предоставляет бесплатный CD-ROM с каталогом почтовых марок Франции.

Тем не менее, в марте 2005 года по настоянию французского Совета по конкуренции «Ивер» согласился продать право использования номеров марок «Ивера» другим издательствам.

В июне 2006 года компания «Ивер и Телье» опубликовала новый каталог французских марок — более дешёвое издание карманного формата с указанием только изображений и цен, и такой же вариант каталога предложило второе по величине филателистическое издательство Франции «Церес».

Генеалогия семьи Ивер

Типографией «Ивер» и издательством «Ивер и Телье» в основном руководили члены семьи Ивер. В приводимом ниже фамильном древе указаны лица, которые управляли обеими компаниями с момента их основания в XIX веке.

Эжен Ивер (Eugène Yvert) (ок. 1794—1878), журналист газеты легитимистов, учредитель типографии в Амьене
│
└──> Анри Ивер (Henry Yvert) (ум. 1885), владелец компании после 1870 года, также журналист газеты легитимистов
     │
     └──> Луи Ивер (Louis Yvert) (1866—1950), соучредитель каталога «Ивер и Телье» вместе с Теодулем Телье
          │
          ├──> Анри Ивер (Henri Yvert) (ум. 1956), управляющий типографией
          │    
          │
          ├──> Жанна Ивер (Jeanne Yvert),
          │    вышла замуж за Жана Жервэ (Jean Gervais) (ум. 1974), врач-терапевт, затем управляющий издательством
          │    │
          │    └──> Жак Жервэ (Jacques Gervais) (1924—2007), президент и генеральный директор «Ивер и Телье»
          │         │
          │         └──> Бену Жервэ (Benoît Gervais), сменил отца в 1993 году
          │
          └──> Пьер Ивер (Pierre Yvert) (1900—1964), управляющий журналом «L'Écho de la timbrologie»
               │
               └──> Жан Ивер (Jean Yvert) (1924—2007), сменил отца на посту управляющего типографией
                    │
                    └──> Кристоф Ивер (Christophe Yvert), управляющий типографией

См. также

• Ивер (род)
• Шампион, Теодор

Литература

• Большой филателистический словарь / Под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — ISBN 5-256-00175-2. [См. [www.philately.h14.ru/BS/I.html Ивера каталог] и [www.philately.h14.ru/BS/SH.html Шампион].]
• Гросс О., Грыжевский К. [www.fmus.ru/article02/gross.html#a11 Х. Каталоги, журналы и «филателистическое искусство»] // [www.fmus.ru/article02/gross.html Путешествия в мир марок] / О. Гросс, К. Грыжевский; Пер. с польск. Ю. М. Соколова с сокр. — М.: Прогресс, 1977. — 50 000 экз. (Проверено 23 июня 2016) [www.webcitation.org/6cwolVVDc Архивировано] из первоисточника 11 ноября 2015.
• Гросс О., Грыжевский К. [www.fmus.ru/article02/gross.html#a13 ХII. Гашёные или негашёные?] // [www.fmus.ru/article02/gross.html Путешествия в мир марок] / О. Гросс, К. Грыжевский; Пер. с польск. Ю. М. Соколова с сокр. — М.: Прогресс, 1977. — 50 000 экз. (Проверено 23 июня 2016) [www.webcitation.org/6cwolVVDc Архивировано] из первоисточника 11 ноября 2015.
• Amiel A. En personne // Timbres magazine. — 2007. — n°83 (octobre). — P. 15. (фр.)
• Ben-Moha A. Anticiper pour pérenniser la collection de France // L'Écho de la timbrologie. — 2006. — n°1799 (novembre). — P. 36—37. (фр.)
• Yvert C. «Hommage» [nécrologie de Jean Yvert] // L'Écho de la timbrologie. — 2007. — n°1812 (novembre). — P. 4. (фр.) [Некролог Жана Ивера.]
• Yvert et Tellier: cent ans d’histoire. — Amiens: Yvert et Tellier, 1996. (фр.) [Книга опубликована к столетию компании. В ней представлена история семьи Ивер и принадлежащей ей компании.]

Ссылки

• [www.yvert.com Официальный сайт] компании (фр.)
• [content.mail.ru/arch/22694/1186689.html «1897—1930: история развития каталога „Ивер“»] — статья 1930 года из архива почтовой рассылки @MAIL.RU [content.mail.ru/pages/p_22694.html «Филателия»]
• [www.linns.com/howto/refresher/catalogs_20011210/refreshercourse.asp?uID= «Catalog options for the whole wide world»] — статья Рика Миллера (англ. Rick Miller) на [www.linns.com/ сайте] «Linn's Stamp News» (США) (англ.)
• [philflash.fr/philflash/flash016.htm Заметка] от 25 ноября 2000 года в выпуске № 16 интернет-журнала [philflash.fr/ «Phil’Flash»], автор — Jean-François Brun (Франция) (фр.)

Отрывок, характеризующий Ивер и Телье

– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.