Герен-Серак, Ив
| Ив Герен-Серак | |
| фр. Yves Guérin-Sérac | |
| Имя при рождении: |
Ив Герен Серак |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Ив Гийу, Жан-Робер де Гернадек, Ральф |
| Дата рождения: | |
| Гражданство: | |
| Вероисповедание: | |
| Партия: |
ОАС, OCT, OACCI |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
парашютист, политик, руководитель Aginter Press |
Ив Герен-Серак (фр. Yves Guérin-Sérac; 1926), он же Ив Гийу, он же Жан-Робер де Гернадек — французский военный и ультраправый политик. Крайний антикоммунист, католический активист. Участник ряда войн. Боевик ОАС, оперативный организатор ультраправых структур, основатель Aginter Press.
Офицер-заговорщик
Служил в элитном 11-м штурмовом парашютно-десантном полку, применявшемся при спецоперациях. В составе французских вооружённых сил Ив Герен-Серак частвовал в Индокитайской, Корейской, Алжирской войнах. Отличался крайне правыми антикоммунистическими взглядами в духе политического католицизма.
Герен-Серак посчитал Эвианские соглашения 1962 года о независимости Алжира предательством национальных интересов Франции и уступкой мировому коммунизму. Был видным активистом ОАС, участвовал в заговоре против президента де Голля. После разгрома ОАС вынужден был бежать в франкистскую Испанию, затем перебрался в Португалию. Салазаровский режим Герен-Серак считал самым прочным бастионом католицизма и антикоммунизма и рассматривал Португалию как оптимальный центр международной антикоммунистической борьбы.
Ультраправый оперативник
В Лиссабоне Герен-Серак установил контакт с советником Салазара французом Жаком Плонкаром — бывшим активным вишистом, бежавшим в Португалию в 1944 году. Рекомендация Плонкара позволила Герен-Сераку стать инструктором салазаровской военизированной организации Legião Portuguesa — Португальский легион. Он сотрудничал с ПИДЕ в подавлении оппозиции, обучал португальские подразделения нетрадиционным методам контрповстанческой войны в Африке. Методология Герен-Серака впоследствии использовалась правоавторитарными режимами Латинской Америки, в частности, аргентинским[1].
В 1966 году Герен-Серак учредил в Лиссабоне структуру Aginter Press — формально информационное агентство, реально — ультраправую оперативно-политическую организацию. Состоял в руководстве центра Ordem Central e Tradição (OCT — «Порядок и традиция»), возглавлял Organisation de l’action contre le communisme international (OACCI — «Организация действий против международного коммунизма»).
На борьбу с силами зла должны быть мобилизованы все ресурсы — дабы восстановить моральный порядок, обеспечить примат духа над материей и торжество традиционных ценностей цивилизации[2].
Эти структуры и лично Ив Герен-Серак активно участвовали в борьбе с марксистскими движениями Западной Европы и португальских колоний в Африке[3]. Особенно тесные связи были установлены с итальянскими неофашистами. В 1968 году Герен-Серак встречался с идеологом радикального неофашизма Пино Раути. Aginter Press обвинялась в причастности к осуществлению стратегии напряжённости в Италии, в том числе к миланскому теракту на Пьяцца Фонтана в декабре 1969 года[4]. Были установлены оперативные связи с ультраправыми организациями Франции, Испании, ФРГ, Бельгии. Де-факто сформировалась международная сеть антимарксистской борьбы с центром в Лиссабоне.
След в истории
После Португальской революции 25 апреля 1974 года Ив Герен-Серак вынужден был перебраться в Испанию. Структура Aginter Press перебазировалась в Мадрид. Герен-Серак участвовал в португальской политической борьбе на стороне праворадикальной ELP. Со второй половины 1970-х годов публичные упоминания о нём — за исключением повторения данных предшествовавшего периода — практически сошли на нет.
Ив Герен-Серак оставил заметный след в истории Холодной войны. Он соединял идеологические разработки антикоммунизма в русле Третьего пути с активной оперативно-политической практикой.
См. также
Напишите отзыв о статье "Герен-Серак, Ив"
Примечания
- ↑ [www.amazon.fr/Escadrons-l%C3%A9cole-fran%C3%A7aise-Marie-Monique-Robin/dp/2707153494 Marie-Monique Robin. Escadrons de la mort, l'école française]
- ↑ [guillaumeorigoni.blog.lemonde.fr/2012/03/20/1-6-yves-guerin-serac-et-laginter-press-un-francais-dans-une-officine-de-linternationale-noire-2/ Yves Guerin Serac et l’Aginter Press : un français dans une officine de l’internationale noire]
- ↑ [www.ecn.org/ponte/doss12/novita/agint2.html GIORNALISTI ITALIANI AL SERVIZIO DELL’AGENZIA TERRORISTICA]
- ↑ [www.archivioguerrapolitica.org/?tag=yves-guerin-serac 1969: andare avanti]
Отрывок, характеризующий Герен-Серак, Ив
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
