Сен-Лоран, Ив

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ив Сен-Лоран»)
Перейти к: навигация, поиск
Ив Сен-Лоран
Yves Saint Laurent
Имя при рождении:

Ив Анри Дона Матьё Сен-Лоран (фр. Yves Henri Donat Mathieu-Saint-Laurent)

Род деятельности:

модельер

Дата рождения:

1 августа 1936(1936-08-01)

Место рождения:

Оран, Французский Алжир

Гражданство:

Франция Франция

Дата смерти:

1 июня 2008(2008-06-01) (71 год)

Место смерти:

Париж, Франция

Награды и премии:

Ив Анри́ Дона́ Матьё Сен-Лора́н (фр. Yves Henri Donat Mathieu-Saint-Laurent; 1 августа 1936, Оран, Алжир — 1 июня 2008, Париж) — французский модельер, работавший в мире высокой моды с конца 1950-х до конца 1980-х годов, создатель модного дома своего имени. Ввёл в женскую моду такие элементы мужского гардероба, как высокие сапоги и смокинг, считается основателем стиля унисекс. Был первым, кто пригласил темнокожих манекенщиц для участия в показах своих коллекций.





Биография

Родился 1 августа 1936 года в городе Оране в Алжире в семье страхового агента. Детство и юность Сен-Лорана прошли в кругу семьи, в атмосфере «дружбы и счастья»[1]. В Оране будущий модельер учился сначала в колледже, затем в лицее. Рисовать начал в 8 лет, в 11 лет увлекся театром, в 14 лет начал делать домашние кукольные постановки: рисовал и строил декорации, делал маленьких кукол, одевал их в костюмы из старых тряпок, которые сам раскрашивал. Шить в то время Сен-Лоран ещё не умел, и его костюмы для кукол были клееными. Поставил спектакли «Школа жён» Мольера, «Двуглавый орел» Кокто, «Для Лукреции» Жироду, «Жанна д`Арк» («Святая Иоанна») Шоу, которые показывал сестрам и кузинам[1]. В художественном становлении Ива Сен-Лорана заметную роль сыграли костюмы и декорации Кристиана Берара, живопись Анри Матисса, Диего Веласкеса, Эдуарда Мане.

«… В своей работе модельера я всегда стремлюсь к чистоте линий Матисса, а в одежде это очень сложно. Живопись я открыл для себя ещё в Оране. Я никогда не учился рисовать и знаю, что рисую неважно, просто я выразителен. Хотя мне хотелось бы быть и художником. Очень люблю Матисса, люблю его яркие тона, четкую линию. Его серия „Марокканки“ — великолепна. Но люблю я и других художников: огромные как океан платья Веласкеса, торжественность белизны у Мане, как белизна платья в его картинах „Балкон“ и „Портрет Берты Моризо“……»[2]

( Ив Сен-Лоран, «О себе»)

В 1953 году приехал в Париж, учился на курсах рисования «от кутюр». Тогда же была одержана и первая творческая победа, определившая судьбу 17-летнего Ива Сен-Лорана — его маленькое чёрное платье для коктейля получило первую премию на конкурсе, организованном Международным секретариатом по шерсти[2]. В 1955—1957 годах работал в модном доме Кристиана Диора, был одним из его ассистентов. После неожиданной смерти модельера 24 октября 1957 года, 21-летний Сен-Лоран, чьё имя стали писать как St. Laurent (с фр. — «Св. Лаврентий)», был назначен художественным руководителем дома «Диор». В январе 1958 года он выпустил первую собственную женскую коллекцию для этого дома — «Трапеция» обыгрывала формы традиционного русского сарафана. В июне 1959 года вместе с двенадцатью манекенщицами прилетел в Москву c коллекцией верхней женской одежды, став первым, кто представил французскую моду в СССР[3]. В 1960 году был призван на военную службу и отправлен на фронт в Африку; через 20 дней с ним случился нервный срыв и Сен-Лоран был демобилизован; проходил лечение в психиатрической клинике, где его лечили с помощью электросудорожной терапии.

В 1961 году Ив Сен-Лоран оставляет фирму «Кристиан Диор». Вместе со своим спутником жизни Пьером Берже, уговорившим американского миллиардера Марка Робисона сделать вложение в несколько миллионов франков, основал модный дом под собственным именем, логотипом стали первые буквы его имени — YSL. Первая коллекция дома моды Yves Saint Laurent представлена публике 29 января 1962 года. Параллельно своей деятельности модельера Сен-Лоран активно работает и как театральный художник, создавая костюмы и декорации к балетам, драматическим спектаклям, эстрадным шоу. В 1968 году в Нью-Йорке и Лондоне прошли выставки театральных рисунков Сен-Лорана[2].

В 1964 году выпустил свои первые духи под названием Y. Коллекция 1965 года была создана по мотивам живописи Пита Мондриана и принесла модельеру успех. Коллекция 1966 года впервые в мире моды предложила смокинг для женщин, что на долгие годы стало фирменным приёмом модельера. В 1971 году Ив выпустил духи «Рив-гош», по названию богемной части Парижа, в том же году позировал обнаженным для рекламной фотографии нового аромата для мужчин. В 1977 году выпустил духи «Опиум[en]», ставшие самым известным ароматом, выпущенным под его именем.

Сотрудничал с балетмейстером Роланом Пети, создал костюмы для его балета «Собор Парижской богоматери» (1965) и дуэта «Гибель розы» (1973, поставлен для Майи Плисецкой), также неоднократно создавал костюмы для супруги Пети, балерины Зизи Жанмер и её различных ревю.

В 1981 году получил Международную премию Американского совета модельеров. В 1983 году стал первым модельером, которому при жизни была посвящена прижизненная ретроспективная выставка в нью-йоркском музее Метрополитен — «Ив Сен-Лоран. 25 лет творчества»[4].

Примерно с конца 1980-х годов начал всё больше болеть, лечился от алкогольной и наркотической зависимости. В 1992 году его компаньон, Пьер Берже, заявил о «конце высокой моды», на протяжении всех 1990-х годов их модный дом преследовали финансовые трудности. В 1998 году выпуск женских коллекций Берже поручил молодому модельеру Альберу Эльбазу[fr]. Тогда же, в 1998—1999 годах, Американский совет модельеров отметил его деятельность Премией Джофри Бина[en] за пожизненные заслуги. В январе 2002 года Ив Сен-Лоран окончательно отошёл от дел.

Скончался после продолжительной болезни 1 июня 2008 года в возрасте 71 года в своём парижском доме. Похороны, назначенные на 6 июня, были перенесены на день раньше по просьбе президента Франции Николя Саркози. Прощание с модельером прошло 5 июня 2008 года в Париже, на улице Сент-Оноре[fr] в районе церкви св. Роха[fr], где на полдня было перекрыто движение[5].

Незадолго до своей смерти заключил однополый союз с Пьером Берже, своим давним партнёром в жизни и бизнесе.

В 2010 году в парижском Пети-пале состоялась масштабная ретроспективная выставка, посвященная его творчеству[6].

Высказывания [7]

  • С годами я понял, что самое главное в платье — это женщина, которая его надевает.
  • В этой жизни я жалею лишь об одном — что джинсы придумал не я.
  • Одежда должна быть подчинена личности женщины, а не наоборот.
  • Любовь — лучшая косметика. Но косметику купить легче.
  • Мои платья рассчитаны на женщин, которые могут позволить себе путешествовать с сорока чемоданами.
  • В один «прекрасный» день по радио объявили, что я умер. Ко мне бросились толпы журналистов. — пришлось говорить, что это всё ложь: вот он я, жив и почти здоров. Но они почему-то совершенно не хотели мне верить, хотя видели меня собственными глазами.
  • Самая лучшая одежда для женщины — это объятия любящего её мужчины. Но для тех, кто лишен такого счастья, есть я.
  • Мода проходит, стиль вечен.

Награды и признание

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Сен-Лоран, Ив"

Примечания

  1. 1 2 Ив Сен-Лоран, 1989, с. 6.
  2. 1 2 3 Ив Сен-Лоран, 1989, с. 7.
  3. [www.spletnik.ru/blogs/pro_zvezd/21776_dior_v_sssr_vizit_1959_goda Dior в СССР — визит 1959 года.]
  4. Ив Сен-Лоран, 1989, с. 8.
  5. [www.fashiontime.ru/article/8001.html Ив Сен-Лоран: прощание с легендой]. Проверено 9 февраля 2010. [www.webcitation.org/65pZ7IaWv Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  6. [www.dekozap.ru/node/356 Ретроспективная выставка Ив Сен-Лорана] (рус.). DekoZap. Проверено 9 февраля 2010. [www.webcitation.org/65pZ9eGFS Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  7. Журнал «Фокус», 6 июня 2008 г.
  8. [www.cosmo.ru/in_focus/section_news_events/1240544/ Гаспар Улье сыграет Ива Сен-Лорана]

Литература

  • Ив Сен-Лоран. О себе // Ив Сен-Лоран и театр. Каталог выставки. — Л.–М., 1989. — 6–10 с.
  • К. Перцова. Мой Ив Сен Лоран. М.: Слово, 2011. 240 с., ил., 3000 экз., ISBN 978-5-387-00301-1; переизд. 2012 г. ISBN 978-5-387-00440-7

Ссылки

  • [www.gq.ru/people/article/101631/ Биография Ив Сен-Лорана в журнале GQ]
  • [1-9-6-3.livejournal.com/223580.html Сен-Лоран и театр: эскизы костюмов, высказывания модельера, его фотографии]

Отрывок, характеризующий Сен-Лоран, Ив

«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.