Иган, Дженнифер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дженнифер Иган
Jennifer Egan
Дата рождения:

7 сентября 1962(1962-09-07) (61 год)

Место рождения:

Чикаго, США

Гражданство:

США

Род деятельности:

писатель

Направление:

художественная литература

Премии:

Пулитцеровская премия

Дже́ннифер И́ган (англ. Jennifer Egan; 7 сентября 1962) — американская писательница, лауреат Пулитцеровской премии.





Биография

Дженнифер родилась 7 сентября 1962 года в Чикаго. Детство провела в Сан-Франциско. Окончив школу Лоуэлла Иган изучала английскую литературу в Пенсильванском университете. Публиковалась с короткими рассказами в The New Yorker, Harper’s, Zoetrope: All-Story[en], Ploughshares[en] и The New York Times Magazine[en]. Иган опубликовала один сборник рассказов и четыре романа, один из которых — Look at me — в 2001 году попал в финал премии National Book Award[en].

Дебютный роман Иган «Невидимый цирк» имел успех и лег в основу одноименного фильма. Вторая книга писательницы вошла в шорт-лист Национальной Американской книжной премии. Третий роман «Цитадель» стал бестселлером в США, кинокомпания CBS Films[en] выкупила права на её экранизацию.

В 2011 году Дженнифер Иган получила Пулитцеровскую премию за роман «Время смеётся последним[en]»[1] (A Visit From the Goon Squad)[2].

Библиография

  • Emerald City (сборник рассказов)

Романы

  • Невидимый цирк / The Invisible Circus (1995)
  • Look at Me (2001)
  • Цитадель / The Keep (2006)
  • Время смеётся последним / A Visit From the Goon Squad (2010)

Награды

  • Роман «Цитадель» вошел в шорт-лист Национальной книжной премии США.
  • Путлицеровская премия 2010 за роман «Время смеётся последним». Формулировка премии: «за изобретательное исследование темы взросления и старения в эпоху цифровых технологий и стремительно изменяющейся культуры»[3].
  • National Book Critics Circle Award 2011 в жанре художественной литературы за «A Visit From the Goon Squad».
  • В 2011 стала финалистом премии PEN/Faulkner Award в области художественной литературы.

Напишите отзыв о статье "Иган, Дженнифер"

Примечания

  1. Анна Наринская. [kommersant.ru/doc/2268869 Выбор Игоря Гулина]. Журнал «Коммерсантъ Weekend», №32, стр. 31 (6 сентября 2013). Проверено 26 января 2015.
  2. [lenta.ru/news/2012/05/25/blackbox/ Рассказ Пулитцеровского лауреата опубликуют в Twitter]. Lenta.ru (25 мая 2012). Проверено 26 января 2015.
  3. [www.pulitzer.org/citation/2011-Fiction The 2011 Pulitzer Prize Winners Fiction]. The Pulitzer Prizes. [www.webcitation.org/6AQvUIxoF Архивировано из первоисточника 4 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Иган, Дженнифер

Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.