Игитян, Генрих Суренович

Генрих Суренович Игитян
Հենրիկ Իգիթյան
Армянский искусствовед
Дата рождения:	5 марта 1932(1932-03-05)
Место рождения:	Тбилиси, Грузинская ССР
Дата смерти:	11 мая 2009(2009-05-11) (77 лет)
Награды и премии:

Генрих Суренович Игитян (арм. Հենրիկ Իգիթյան, 5 марта 1932 — 11 мая 2009, Ереван) — армянский искусствовед, заслуженный деятель искусства Армения (1980).

• 1951—1956 — Ереванский институт иностранных языков.
• 1958—1963 — Ленинградский институт архитектуры и скульптуры.
• 1960—1971 — работал в галерее искусства Армении.
• С 1972 — директор музея современного изобразительного искусства Армении.
• С 1978 — директор центра эстетического воспитания детей Армении.
• 1989—1991 — был депутатом Верховного совета Армянской ССР.
• С 1994 — возглавил товарищество современных художников «Ноян тапан».
• 2001 — награждён медалью Мхитара Гоша и Мовсеса Хоренаци.
• 2005 — присвоена медаль Лос-Анджелесского университета.

Работы

Минас Аветисян

Современное армянское искусство

Арам Исабекян (1999)

От Овасатяна до Минаса (2000)

Акоп Гюрджян (1966)

Ерванд Кочар (1972)

Дерево жизни (1985)

Вруйр Галстян (2006)

Ашот Ованесян (2007)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Игитян, Генрих Суренович

Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.