Игнатий (Брянчанинов)

Епископ Игнатий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Епископ Кавказский и Черноморский
27 октября 1857 — 5 августа 1861
Предшественник:	Иоанникий (Образцов)
Преемник:	Феофилакт (Губин)
Имя при рождении:	Дмитрий Александрович Брянчанинов
Рождение:	5 (17) февраля 1807(1807-02-17) Покровское, Грязовецкий уезд, Вологодская губерния
Смерть:	30 апреля (12 мая) 1867(1867-05-12) (60 лет)
Отец:	Александр Семёнович Брянчанинов (1784 — 1875)
Мать:	София Афанасьевна Брянчанинова (1786 — 1832)
Принятие священного сана:	20 июля 1831
Принятие монашества:	28 июня 1831
Епископская хиротония:	27 октября 1857
Канонизирован:	6 июня 1988 года на Поместном Соборе Русской православной церкви
Автограф:

Епи́скоп Игна́тий (в миру Дми́трий Алекса́ндрович Брянчани́нов; 5 [17] февраля 1807, село Покровское, Вологодская губерния — 30 апреля [12 мая] 1867, Николо-Бабаевский монастырь, Костромской уезд, Костромская губерния) — епископ Православной российской церкви. Богослов и проповедник.

Прославлен Русской православной церковью в лике святителей на Поместном Соборе РПЦ 1988 года.
Память — 30 апреля (13 мая).

Биография

Родился 5 (17) февраля 1807 года в селе Покровское Грязовецкого уезда Вологодской губернии (сейчас входит в Юровское муниципальное образование Грязовецкого района Вологодской области); принадлежал к старинной дворянской фамилии Брянчаниновых.

Военная карьера

В 1822 году, по настоянию отца, Димитрий поступил юнкером в Военное инженерное училище (Санкт-Петербург), которое закончил в 1826 году в чине поручика. В годы учения он познакомился с монахами Валаамского подворья и Александро-Невской Лавры. Определяющей в принятом решении была встреча с иеромонахом Леонидом, будущим оптинским старцем. Димитрий Александрович направился на службу в Динабургскую крепость, где тяжело заболел и 6 ноября 1827 года получил отставку.

Послушничество

В возрасте 20-ти лет он поступил послушником в Александро-Свирский монастырь — под духовное руководство о. Леонида. Спустя год он последовал за своим руководителем, вместе с другими его учениками, в Площанскую пустынь. Своё духовное состояние в это время Дмитрий Брянчанинов позже отразил в миниатюрах «Древо зимою пред окнами келлии» и «Сад во время зимы». В это время некоторые поступки его учителя стали казаться ему не согласными с учением святых отцов, не все недоумения мог разрешить о. Леонид.

Когда в апреле 1829 года о. Леонид с учениками отправился в Оптину пустынь, Брянчанинов с Чихачёвым направили свой путь через Свенский монастырь к Белобережской пустыни, где встретился с делателем умной молитвы иеросхимонахом Афанасием, учеником прп. Паисия Величковского. Отсюда они отправились в Оптину пустынь, где пробыли недолго: в конце 1829 года Брянчанинов с другом оказался под кровом родительского дома, в Покровском.

Конец 1830 — начало 1831 года Дмитрий Александрович Брянчанинов провёл в Семигородней Успенской пустыне, где написал «Плач инока», о котором его современник писал: «Едва ли кто поверит, что эта книга написана почти несовершеннолетним юношей».

Монашеский постриг

28 июня 1831 года епископом Вологодским Стефаном Д. А. Брянчанинов был пострижен в монашество с именем Игнатий в честь священномученика Игнатия Богоносца; 5 июля был рукоположён в иеродиакона, а 20 июля — в иеромонаха.

Настоятель монастырей

В самом конце 1831 года был определён настоятелем Пельшемского Лопотова монастыря (на Вологодчине). 28 мая 1833 года был возведён в сан игумена.

В ноябре 1833 года император Николай I поручил игумену Игнатию управление пришедшей в запустение Троице-Сергиевой пустынью под Петербургом (Стрельня), где тот начал страдал от болезни, зависти и клеветы. 1 января 1834 года, в Казанском соборе, игумен Игнатий был возведен в сан архимандрита, а 1838 году он получил звание благочинного всех монастырей Петербургской епархии. Здесь был образован хор, советы которому давал М. И. Глинка. Весной 1847 года, после приступа ревматизма, 40-летний архимандрит Игнатий подал прошение об увольнении на покой в Николо-Бабаевский монастырь. Ему был разрешен лишь отпуск на 11 месяцев, который он и провел в этом монастыре. Здесь он написал несколько очерков. В 1848 году он возвратился в Троице-Сергиеву пустынь.

В 1847 году впервые появились в печати его литературные произведения: в журнале «Библиотека для чтения» были опубликованы статьи: «Валаамский монастырь» (1847. Т. 82. С. 66-90) с подписью «И. И. И.» и «Воспоминание о Бородинском монастыре» (Т. 85. С. 121—122) с подписью «И». 21 апреля 1851 года архимандрит Игнатий был награждён орденом св. Владимира 3-й степени.

В годы Крымской войны имел переписку с Николаем Николаевичем Муравьевым-Карским, в которой называл англичан «врагами человечества»

Епископство

27 октября 1857 года в петербургском Казанском соборе был хиротонисан во епископа Кавказского и Черноморского; 4 января 1858 года он прибыл в Ставрополь. Обустройство епархии потребовало больших трудов, у архиерея не было своего дома, половина населения епархии (линейные казаки) была выведена из ведения епископа, Синод не выделял достаточных средств, значительное число раскольников проявляло враждебность по отношению к епископу. Активным помощником стал его брат П. А. Брянчанинов (1809—1891), занимавший должность ставропольского вице-губернатора. За недолгий четырёхлетний срок управления епархией Святителю удалось наладить её жизнь. В 1860 году в письмах Муравьеву-Карскому епископ Игнатий жаловался на золотуху и потерю десятка зубов

Занятия по управлению епархией не отвлекли его от иноческого делания: он продолжал внимательно изучать монашество как науку жизни, ведущую к христианскому совершенству. Здесь он написал книгу «Приношение современному монашеству», составившую 4-й том его творений, изданных в 1867 году. Здесь написаны: «О различных состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу», «О чувственном и духовном видении духов», «О спасении и христианском совершенстве», «Учение Православной Церкви о Божией Матери» (написано в связи с введённым в католицизме догматом о Непорочном зачатии Богородицы).

За заслуги перед Отечеством архимандрит Игнатий был награждён орденом св. Анны 1-й степени.

Последние годы жизни

Болезнь заставила просить епископа Игнатия об увольнении на покой. В 1861 году прошение было удовлетворено и он 13 октября 1861 года приехал в Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии, где вёл уединённую молитвенную жизнь. В это время были созданы и изданы многие известные сочинения: «Слово о смерти» (1862), «Отечник» (издан после смерти святителя — в 1870 году), продолжал переписку с духовными детьми. Здесь, в усиленное занятие пересмотром, исправлением, приведением в одно целое всех статей, написанных ранее, епископа Игнатия ввёл книгопродавец и издатель И. И. Глазунов. Первые 2 тома сочинений под названием «Аскетических опытов» были изданы в 1865 году.

16 апреля 1867 года, в Светлый день Пасхи, он отслужил свою последнюю литургию; 21 апреля были получены, только что вышедшие из печати 3-й и 4-й тома его сочинений; 30 апреля 1867 года, в воскресный день, в праздник Жен Мироносиц, он скончался.

Игнатий Брянчанинов причислен к лику святых 6 июня 1988 года. Перед канонизацией, 26 мая 1988 года, его мощи были торжественно перенесены в Свято-Введенский Толгский монастырь в Ярославле.

Богословие

Эсхатология

Игнатий предрекал, что России «предназначено огромное значение», что она «будет преобладать над вселенной», при этом была ссылка на 38 главу книги Иезекииля (см. Рош) и 20 главу Апокалипсиса.

Учение о духовной прелести

Игнатий разработал учение о «прелести», когда бесы, принимая образ святых, приходят к подвижникам и начинают льстить их самолюбию и очаровывают различными видениями. Иных прельщенных, по мысли Игнатия, надлежало передавать в дома умалишенных. При этом прелесть, в отличие от одержимости, опирается на согласие прельщаемого. Прелесть нередко сопровождается чувствами благоухания, света и сладости во рту, но и есть и чисто умственная прелесть, именуемая «мнением» Терезу и Франциска он называл «западными сумасшедшими», коих «их еретическая Церковь выдает за святых». Среди грехов своего времени он особенно выделял «парадерство» (человекоугодие)

Ангелология

В учении об ангелах Игнатий утверждает, что они сотворенные существа, а значит ограниченны в пространстве и времени. Он полагал, что ангелы подобны людям, однако тела имеют «газообразные» Перечисляются имена 7 архангелов: Михаил («Вождь Небесного Воинства»), Гавриил, Рафаил, Салафиил, Уриил, Иегудиил и Варахиил. Вслед за Дионисием Ареопагитом Игнатий признает 9 чинов ангельских. Первую иерархию составляют «шестокрылые» Серафимы, «многоочитые» Херувимы и Престолы; вторую — «Господствия, Силы и Власти»; третью — Начала, Архангелы и Ангелы.

«Падшие ангелы» (они же демоны и бесы) обитают в «поднебесной» или «воздухе», «пространстве между небом и землей», в «лазуревой бездне» Демонов он описывал в виде «муринов» или «безобразных эфиопов». Ад как место мучений грешников, он помещал «во внутренности земли», отмечая тартар в качестве холодного отделения ада. Не отрицал Игнатий и мытарства: «Учение о мытарствах есть учение Церкви». Херувим «со своим вращающимся пламенным оружием» (Быт. 3:24), заграждающий людям путь в рай, это «воздушный князь» и дьявол

Апологетика

Игнатий критиковал «лютеранизм» за сохранение Filioque, отказ от идеи пресуществления хлебов на алтаре, отказ от епископской преемственности, добрых дел, иконопочитания, почитания Богородицы и святых, редукцию таинств к двум

В числе основных ересей Игнатий называет арианство («отречение от Христа»), несторианство («отвержение вочеловечения Бога Слова»), монофелитов («отвергают и искупление человечества страданиями и смертью Господа»), иконоборцев ("косвенно отвергают пришествие Сына Божия в плоти человеческой'), папистов («Папа есть идол папистов») и протестантов («они отвергли все таинства»).

Экклезиология

Церковь Игнатий именует «кафолической», «восточно-кафолической» или «кафолической апостольской». Также он противопоставлял Церковь торжествующую Церкви воинственной, а Новозаветную Церковь Ветхозаветной.

Библиография

• Валаамский монастырь (очерк), C.-Петербург, 1847, 1856 ([dlib.rsl.ru/viewer/01003571502#?page=4 РГБ])
• Сочинения Епископа Игнатия (Брянчанинова) т. 1—3 Аскетические опыты, C.-Петербург, 1886. [www.odinblago.ru/ignatiy_t1/ Т.1] [www.odinblago.ru/ignatiy_t2/ Т.2] [www.odinblago.ru/ignatiy_t3/ Т.3]([commons.wikimedia.org/wiki/Category:The_works_of_Ignatius_Brianchaninov Викисклад])
• Сочинения Епископа Игнатия (Брянчанинова) т. 4 Аскетическая проповедь и письма к мирянам [www.odinblago.ru/ignatiy_t4/ Т.4], C.-Петербург, 1886 ([commons.wikimedia.org/wiki/Category:The_works_of_Ignatius_Brianchaninov Викисклад])
• Сочинения Епископа Игнатия (Брянчанинова) т. 5 Приношение современному монашеству [www.odinblago.ru/ignatiy_t5/ Т.5], C.-Петербург, 1886 ([commons.wikimedia.org/wiki/Category:The_works_of_Ignatius_Brianchaninov Викисклад])
• Сочинения епископа Игнатия т. 1—4, С.-Петербург, 1865—1867 ([books.google.ru/books?id=LfpJAAAAcAAJ Google (т. 3)])
• Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием: С прил. портр. преосвящ. Игнатия (Брянчанинова) и снимка с его рукописи: «Предисловие» к первому тому аскет. опытов, C.-Петербург, 1870 ([dlib.rsl.ru/viewer/01003580122#?page=1 РГБ])
• Правила наружного поведения для новоначальных иноков, C.-Петербург, 1894, 1903 ([www.knigafund.ru/books/18963 КнигаФонд])
• О волхвах и волхвованиях древних и новых, C.-Петербург, 1887 ([www.knigafund.ru/books/19060 КнигаФонд])
• Плач инока о брате его, впадшем в искушение греховное: Соч. другом для друга и для брата братом, к взаим. пользе и сочинителя и читателя, Ярославль, 1870
• Судьбы Божии: Предсмертное творение еп. Игнатия (Брянчанинова), C.-Петербург, 1867
• Письма Игнатия Брянчанинова, епископа Кавказского и Черноморского, к Антонию Бочкову, игумену Череменецкому, Москва, 1875
• О кончине мира: Три поучения из соч. еп. Игнатия (Брянчанинова), Ярославль, 1870, 1882, 1891, 1899
• Приготовление к таинствам исповеди и святого причастия. Из соч. еп. Игнатия (Брянчанинова), C.-Петербург, 1883, 1900
• Слово о спасении и о христианском совершенстве, составленное Игнатием, епископом, бывшим Кавказским и Черноморским, ныне жительствующем на покое в Николо-Бабаевском монастыре, Костромской епархии, C.-Петербург, 1863
• О чудесах и знамениях : Из соч. еп. Игнатия (Брянчанинова), Ярославль, 1870
• О терпении скорбей, учение святых отцов. Собр. еп. Игнатием Брянчаниновым, C.-Петербург, 1904
• Слово о чувственном и о духовном видении духов и совещание души с умом, C.-Петербург, 1863
• О монашестве : Разговор между православ. христианами, мирянином и монахом, Ярославль, 1869
• Слово о смерти, составленное Игнатием, бывшим епископом Кавказским и Черноморским, ныне пребывающим на покое в Николаевском Бабаевском общежительном монастыре, Костромской епархии, C.-Петербург, 1862
• Поучения Игнатия епископа, бывшего Кавказского и Черноморского, ныне жительствующего на покое в Николо-Бабаевском монастыре, Костромской епархии, C.-Петербург, 1863
• Прибавление к Слову о смерти : Взгляд на мнение западных о духах, аде и рае, и особо доп. свидетельства (цитаты) о местонахождении ада и рая, C.-Петербург, 1864
• Чаша христова, C.-Петербург, 1862
• О молитве Иисусовой: Беседа между старцем и учеником его, C.-Петербург, 1867
• Поучение в неделю о самарянине, Сергиев Посад, 1914
• Три статьи, не бывшие в печати, епископа Игнатия (Брянчанинова), Ярославль, 1870
• Отечник, Ярославль, 1870

Собрание его писем были составлены игуменом Марком (Лозинским)

Цитаты

• «Сила покаяния основана на силе Божией: Врач всемогущ, и врачевство, подаваемое Им, всемогуще.»
• «Одна, одна исповедь искренняя и частая может освободить от греховных навыков, соделать покаяние плодоносным, исправление прочным и истинным.»
• «Если ты думаешь, что любишь Бога, а в сердце твоем живёт неприятное расположение хотя к одному человеку: то ты — в горестном самообольщении».
• «Братия! Не проводите жизни вашей в пустых занятиях, не промотайте жизни земной, краткой, данной нам для приобретений вечных. Она пробежит, промчится и не возвратится; потеря её — невознаградима; проводящие её в суетах и играниях лишают сами себя блаженной вечности, уготованной нам Богом.»
• «Смирение не видит себя смиренным. Напротив того, оно видит в себе множество гордости. Оно заботится о том, чтоб отыскать все её ветви; отыскивая их, усматривает, что и ещё надо искать очень много.»
• «Тотчас по вкушению плода запрещенного, праотцы почувствовали вечную смерть; во взорах их явилось ощущение плотское; они увидели, что они наги. В познании наготы тела отразилось обнажение души, потерявшей красоту непорочности, на которой почивал Дух Святый. Действует в глазах плотское ощущение, а в душе стыд, в котором совокупление всех греховных и всех постыдных ощущений: и гордости, и нечистоты, и печали, и уныния, и отчаяния. Великая язва — смерть душевная; неисправима ветхость, происшедшая после потери Божественного подобия!»
• «Извергни грех, вступи во вражду со грехом искреннею исповедью греха. Это врачевание должно предварять все прочие; без него врачевание молитвою, слезами, постом и всеми другими средствами будет недостаточным, неудовлетворительным, непрочным. Поди, горделивый, к духовному отцу твоему, у ног его найди милосердие Отца Небесного!»
• «Учёность, предоставленная самой себе, есть самообольщение, есть бесовский обман, есть знание, преисполненное лжи и поставляющее в ложное отношение ученого и к себе и ко всему.»
• «Только христианин может стяжать правильное познание, доступное человеку, о человеке, о духах святых и отверженных, о мире, невидимом телесными очами. Из просвещения, доставляемого христианством, образуется то воззрение на ученость человеческую, которое имеет на неё Бог.»

Семья

• Отец — Александр Семёнович Брянчанинов (7.5.1784 — 19.4.1875)
• Мать — София Афанасьевна Брянчанинова (1786 — 25.7.1832)

До него в семье родилось двое детей, умерших на первых днях младенчества. После Дмитрия родились:

• Александра (1808 — 18.05.1858), в замужестве — Жандр;
• Пётр (1809—25.06.1891), самый близкий по духу старшему брату;
• Софья (1810 — 21.12.1833), в замужестве — Боборыкина, умерла во время родов;
• Михаил (23.08.1811 — 17.01.1887), в конце жизни — монах Оптиной пустыни, Павел;
• Елизавета (род. 1813 г.), в замужестве — Паренсова;
• Александр (01.05.1814 — 07.04.1835), перед смертью пострижен в монахи старшим братом;
• Семён (03.12.1815 — 07.12.1863) и Мария (род. 1817 г.), в замужестве — Купреянова.

Литература

• Здравомыслов К. Я. [www.biblioteka3.ru/biblioteka/pravoslavnaja-bogoslovskaja-jenciklopedija/tom-5/ignatij-brjananinov.html Игнатий Брянчанинов] // Православная богословская энциклопедия. Том 5. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу «Странник» за 1904 г.
• Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского / [Подг. к изд. Т. Н. Семеновой и Ю. Р. Редькиной]. — М.; СПб.: Изд-во им. Св. Игнатия Ставропольского, Российская Национальная библиотека, 2002. — 512 с. — 4000 экз. — ISBN 5-88904-028-8.
• Хондзинский П. свящ., Бежанидзе Г. В., Сухова Н. Ю., Яковлев А. И., Большакова С. Е. [www.pravenc.ru/text/293401.html Игнатий (Брянчанинов)] // Православная энциклопедия. Том XXI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009. — С. 74—89. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-038-7

Ссылки

• [брянчанинов.рф/ Святитель Игнатий Брянчанинов]
• [www.booksite.ru/usadba_new/3.htm Усадьба Брянчаниновых Покровское]
• [files.tvspas.ru/Audio/%C0%F3%E4%E8%EE%EA%ED%E8%E3%E8// Здесь можно скачать и послушать его труды: на сайте ТV спас];
• [predanie.ru/mp3/Svjatitel_Ignatij_Brjanchaninov// Здесь можно скачать и послушать его труды: на сайте Предание.ру]
• [sites.google.com/site/orthodoxdata/bryanchaninov Творения Игнатия Брянчанинова для бесплатного скачивания]
• [www.pravbeseda.ru/library/index.php?page=author&id=2// Труды свт. Игнатия на pravbeseda.ru]
• [www.pravenc.ru/text/293401.html Игнатий (Брянчанинов)] // Православная энциклопедия
• [days.pravoslavie.ru/Life/life4628.htm Святитель Игнатий Брянчанинов] Православный календарь
• [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?1_3741 Игнатий Ставропольский, святитель] На сайте Русское православие
• [rusk.ru/newsdata.php?idar=213322 В Толгском монастыре прошли торжества в честь святителя Игнатия Брянчанинова…]
• [www.runivers.ru/doc/portal1/details.php?ID=128512&IBLOCK_ID=64 Во Христе Сапер] К столкновению А. И. Герцена и Преосвященного Игнатия Брянчанинова, 1913 г.
• [www.pravoslavie.ru/jurnal/30956.htm Благодарность современного монашества святителю Игнатию (видео)] Архимандрит Тихон (Шевкунов)
• [www.youtube.com/v/ujtZqYDX-PI&hl=ru_RU&fs=1 Андрей Кураев о Игнатие Брянчанинове.]

Отрывок, характеризующий Игнатий (Брянчанинов)

– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?