Игнатий (патриарх Константинопольский)
| Патриарх Игнатий Πατριάρχης Ιγνάτιος<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Патриарх Игнатий. Мозаика в соборе Святой Софии. Константинополь.</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 847 — 858 | ||
| Предшественник: | Мефодий I | |
| Преемник: | Фотий I | |
| ||
| 867 — 877 | ||
| Предшественник: | Фотий I | |
| Преемник: | Фотий I | |
| Оригинал имени при рождении: |
Никита | |
| Смерть: | 23 октября 877 | |
Патриа́рх Игна́тий (греч. Πατριάρχης Ιγνάτιος; около 797 — 23 ноября 877) — Патриарх Константинопольский (4 июля 847 — 23 октября 858 и, вторично, 23 ноября 867 — 23 октября 877). Святой Православной церкви, почитается в лике святителей, память совершается 23 октября (по юлианском календарю).
Содержание
Биография
Сын императора Михаила I и Прокопии, дочери императора Никифора I. При рождении получил имя Никита.
Когда Лев V провозгласил себя императором в 813 году, Михаил I вместе с семьёй были сосланы в монастырь. Никите в этот момент было около 15 лет; его оскопили. При постриге он получил имя Игнатий. Был рукоположен во иерея Василием Парийским. Большую часть жизни провёл в монастыре, достигнув сана игумена. Пользовался уважением в монашеских кругах.
Первое патриаршество
После смерти патриарха Мефодия I, в 48-летнем возрасте, при содействии императрицы Феодоры Игнатий был избран на патриарший престол в Константинополе в период царствования Михаила III.
После вступления Игнатия на патриарший престол в высших церковных кругах наметился раскол на сторонников и противников нового иерарха.
В то же время, брат императрицы Феодоры, кесарь Варда, быстро сделавший карьеру после того, как Феодора стала женой императора Феофила всё больше расширял свою светскую власть, в особенности после смерти императора. Варда вошёл в тесные сношения с противниками патриарха Игнатия. Отношения кесаря Варды и Игнатия особенно обострились после того, как Варда развёлся с женой и вступил в связь с вдовой своего сына. Игнатий выражал недовольство этим и в во время праздника Богоявления отказал Варде в причастии. Вскоре, императрица Феодора, по указанию Варды и своего сына, Михаила III, была насильно пострижена в монахини вместе с дочерьми.
Для Игнатия это означало окончательную потерю власти, и, 23 ноября 857 года, по распоряжению царя Михаила III, он был сослан на остров Теревинф в Мраморном море.
Изгнание
Место патриарха при поддержке Варды занял Фотий — профессор философии и богословия, проведённый ради избрания по всем ступеням церковной иерархии за 6 дней и ставший впоследствии одним из самых сильных и могущественных патриархов.
После удаления Игнатия борьба среди высшего духовенства не прекратилась. Против Фотия выступали монахи Студийского монастыря, который являлся в то время центром богословской мысли и оказывал решающее влияние как на жизнь монахов так и на церковную политику империи. Игнатий в ссылке не признавал себя лишённым патриаршего достоинства. Его сторонники предали Фотия анафеме. В свою очередь, собор 861 года в Константинополе в присутствии Варды, Михаила III и Фотия подтвердил законное избрание Фотия и низложил Игнатия.
Помощь Рима
Лишившись патриаршества, Игнатий обратился за помощью к римскому папе. Николай I сначала старался остаться в стороне от конфликта, но в конце концов был вынужден вмешаться и подтвердил незаконность низложения Игнатия. В письме от 8 мая 862 года, адресованном патриархам Востока, Папа призывал их и всех их епископов отказать Фотию в признании. На синоде в Риме в апреле 863 года Фотий был отлучен.
Вторичное патриаршество
В 867 году новый император Василий I Македонянин возвратил Игнатия на патриарший престол. Таким образом, «фотиева схизма» была прекращена. В 869-870 годах по инициативе императора и преемника Николая I — Папы Адриана II в Константинополе прошёл Собор (ныне не признаваемый Православными Церквами как Вселенский), в очередной раз подтвердивший незаконность притязаний Фотия.
Св. Игнатий скончался 23 октября 877 года. После его смерти на патриарший престол в Константинополе вновь был возведен Фотий.
Напишите отзыв о статье "Игнатий (патриарх Константинопольский)"
Литература
- Успенский Ф. И. «История Византийской империи» в 5 томах. — М.: Астрель,АСТ, 2005. — Т. 3. — ISBN 5-17-011750-7.
- Продолжатель Феофана. [www.vostlit.info/Texts/rus5/TheophCont/framevved.htm Жизнеописания византийских царей]. — Санкт Петербург: Наука, 1992. — ISBN 5-02-028022-4.
Отрывок, характеризующий Игнатий (патриарх Константинопольский)
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
