Игнатов, Николай Григорьевич

Николай Григорьевич Игнатов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР
20 декабря 1962 — 14 ноября 1966
Глава правительства:	Геннадий Иванович Воронов
Предшественник:	Николай Николаевич Органов
Преемник:	и.о. Пётр Петрович Сысоев Михаил Алексеевич Яснов
Заместитель Председателя Совета Министров СССР
4 мая 1960 — 26 декабря 1962
Глава правительства:	Никита Сергеевич Хрущёв
Председатель Государственного комитета заготовок Совета Министров СССР
25 февраля 1961 — 26 декабря 1962
Глава правительства:	Никита Сергеевич Хрущёв
Предшественник:	Должность учреждена, Леонид Романович Корниец как председатель Госкомитета Совмина СССР по хлебопродуктам
Преемник:	Леонид Романович Корниец
Член Президиума ЦК КПСС
29 июня 1957 — 17 октября 1961
Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР
16 апреля 1959 — 26 ноября 1959
Глава правительства:	Дмитрий Степанович Полянский
Предшественник:	Михаил Петрович Тарасов
Преемник:	Николай Николаевич Органов
Первый секретарь Горьковского обкома КПСС
26 октября 1955 — 23 декабря 1957
Предшественник:	Дмитрий Григорьевич Смирнов
Преемник:	Николай Николаевич Смеляков
Первый секретарь Воронежского обкома КПСС
январь 1954 — октябрь 1955
Предшественник:	Константин Павлович Жуков
Преемник:	Алексей Михайлович Школьников
Первый секретарь Ленинградского горкома КПСС
март 1953 — 1953
Предшественник:	Алексей Иванович Алексеев
Преемник:	Иван Константинович Замчевский
Министр заготовок СССР
12 декабря 1952 — 15 марта 1953
Глава правительства:	Иосиф Виссарионович Сталин
Предшественник:	Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко
Преемник:	должность упразднена; Алексей Иванович Козлов как Министр сельского хозяйства и заготовок СССР
Первый секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б)
7 марта 1949 — октябрь 1952
Предшественник:	Пётр Януарьевич Селезнёв
Преемник:	Виктор Максимович Суслов
первый секретарь Орловского обкома ВКП(б)
июль 1944 — 2 ноября 1948
Предшественник:	Александр Павлович Матвеев
Преемник:	Леонид Иванович Крылов
Первый секретарь Куйбышевского обкома ВКП(б)
1 февраля 1938 — август 1940
Предшественник:	Павел Петрович Постышев
Преемник:	Михаил Яковлевич Канунников
Рождение:	3 (16) мая 1901(1901-05-16) станица Тишанская, Хопёрский округ, область Войска Донского, Российская империя
Смерть:	14 ноября 1966(1966-11-14) (65 лет) Москва, СССР
Партия:	КПСС с 1924 года
Награды:

Не следует путать с С. Д. Игнатьевым, также членом Президиума ЦК КПСС.

Никола́й Григо́рьевич Игна́тов (3 [16] мая 1901 — 14 ноября 1966) — советский государственный и партийный деятель. Член партии с 1924 года, кандидат в члены ЦК ВКП(б) (1939—1941), член ЦК КПСС (1952—1966), кандидат в члены Президиума ЦК КПСС (1952—1953), член Президиума (1957—1961), Секретарь ЦК КПСС (1952—1953, 1957—1960). Депутат Верховного Совета СССР 1—7 созывов. Герой Социалистического Труда (1961).

Биография

Родился в станице Тишанской Хопёрского округа области Войска Донского (ныне Нехаевского района Волгоградской области) в семье плотника.

В декабре 1917 года вступил в Красную гвардию, в 1918 — в Красную армию. В 1921—1932 — в органах ВЧК-ОГПУ, работал на Дону (1921—1923) и в Средней Азии (1923—1932). Причастен к репрессиям против казаков, «националистов» и «басмачей».

Образование получил на курсах марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б) (1934).

С 1934 секретарь парткома фабрики «Гознак» (Ленинград). С 1937 — первый секретарь Ленинского райкома Ленинграда. С 1938 — первый секретарь Куйбышевского обкома ВКП(б).

В 1940 снят с должности и в феврале 1941 года на XVIII конференции ВКП(б) выведен из состава кандидатов в члены ЦК. Однако особых последствий эти решения не имели, и уже в 1941 Игнатов стал заведующим отделом, а позже секретарём и 2-м секретарём, а в 1943 — 1-м секретарём Орловского обкома, руководил партизанским движением на территории области. С 1949 — 1-й секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б).

С 16 октября 1952 года — секретарь ЦК КПСС и кандидат в члены Президиума ЦК. 12 декабря 1952 года, сохраняя должность секретаря ЦК, стал министром заготовок СССР.

После смерти И. В. Сталина Игнатов одним разом потерял все свои посты, перестав быть с 6 марта 1953 года секретарём и кандидатом в члены Президиума ЦК, а с 15 марта 1953 — министром. Он получил пост 2-го секретаря Ленинградского обкома КПСС. В этом же году он последовательно занимал посты 1-го секретаря Ленинградского горкома, 1-го секретаря Воронежского, а в 1955—1957 — Горьковского обкома КПСС. Был инициатором так называемого «горьковского метода» строительства жилья.

С июня 1957 по октябрь 1961 член Президиума ЦК. Сыграл большую роль в подготовке Июньского (1957 года) Пленума ЦК, поддержав Хрущёва. В декабре 1957 года — мае 1960 года — секретарь ЦК КПСС. Одновременно в апреле — ноябре 1959 года — председатель Президиума Верховного Совета РСФСР.

В 1960—1962 — заместитель председателя Совета Министров СССР и в 1961—1962 председатель Государственного комитета заготовок Совета Министров СССР.

С декабря 1962 — председатель Президиума Верховного Совета РСФСР и одновременно с декабря 1963 — заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Активный участник заговора против Н. С. Хрущёва в 1964 году.

Скончался 14 ноября 1966 года в Москве. Похоронен на Красной площади (урна с прахом замурована в Кремлёвской стене).

Литература

• Абрамов А. С. У Кремлёвской стены. 3-е изд., доп. М.: Политиздат, 1980. С. 313—314.
• Алексушин Г. В. Самарские губернаторы. — Самара: Самарский дом печати, 1996.
• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. М.: РОССПЭН, 1999. 639 с.
• Игнатов Николай Григорьевич // Большая советская энциклопедия. Изд. 2-е. Т. 51. М.: Большая советская энциклопедия, 1958. С. 124.
• Коммунистическая партия в портретах её самарских лидеров. 1917—1991 гг.: биографический справочник / сост. Е. Н. Дубровина (отв. сост.), К. А. Катренко, А. Г. Удинцев. Самара: БМВ и К, 2010. С. 57—61.
• Секретарь ЦК КПСС Николай Григорьевич Игнатов // Правда. 1957. 22 декабря.
• Сушков, А. В. [www.ihist.uran.ru/files/2009_PrezidiumCPSU.pdf Президиум ЦК КПСС в 1957—1964 гг.: личности и власть]. — Екатеринбург : УрО РАН, 2009. — 386 с. — ISBN 978-5-7691-2061-9.</span>
• Центральный комитет КПСС, ВКП(б), РКП(б), РСДРП(б): Историко-биографический справочник / Сост. Ю. В. Горячев. М.: Издательский дом «Парад», 2005. 496 с.
• Чернев А. Д. 229 кремлёвских вождей. Политбюро, Оргбюро, Секретариат ЦК Коммунистической партии в лицах и цифрах. Справочник. М.: Журнал «Родина», Научный центр «Руссика», 1996. 333 с.

Кино

В роли Игнатова Петр Вельяминов в фильме «Серые волки», 1993 год.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15234 Игнатов, Николай Григорьевич]. Сайт «Герои Страны».

• Фотография члена Президиума ЦК КПСС Н. Г. Игнатова на сайте: [захаров.net/index.php?md=books&to=art&id=4051 Библиотека «История. Материалы и документы»]
• [www.Hrono.ru/biograf/ignatov.html Игнатов на сайте «Хроно»]
• www.knowbysight.info/III/00301.asp
• www.praviteli.org/rsfsr/rsfsr1/ignatov.php

Отрывок, характеризующий Игнатов, Николай Григорьевич

22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.