Игнатьев, Дмитрий Львович

Дмитрий Львович Игнатьев 2-й
Портрет Д.Л. Игнатьева мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	13 апреля 1771(1771-04-13)
Дата смерти	15 июля 1833(1833-07-15) (62 года)
Место смерти	село Богородицкое, Веневский уезд, Тульская губерния
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота, кавалерия
Годы службы	1804—1822
Звание	генерал-майор
Награды и премии	орден Святого Георгия 4-й ст., Орден Святого Владимира 3-ей ст., Орден Святой Анны 1-й ст.; прусский Пур ле Мерит, австрийский Леопольда, баденский Военный Карла Фридриха; золотая сабля «за храбрость»

Дми́трий Льво́вич Игна́тьев (1771—1833) — российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-майор.

Биография

Дмитрий Игнатьев родился 13 апреля 1771 года в дворянской семье.

В октябре 1795 года записан подпрапорщиком в Преображенский полк, а в декабре 1797 года уволился от службы с чином гвардии прапорщика. До 1806 года не служил, посвятив это время учёбе, а в октябре 1806 года вновь определился на военную службу в том же звании подпрапорщика.

В феврале 1807 годы был переведен корнетом в Гусарский лейб-гвардии полк и с ним принимал участие в ряде сражений, в частности в битвах при Гутштадте, под Гейльсбергом и баталии под Фридландом.

С лета 1808 года Игнатьев участвовал в шведской войне, совершил переход через Ботнический залив на Аландские острова.

В начале Отечественной войны 1812 года Игнатьев был в армии графа Витгенштейна адъютантом при главнокомандующем, все время отступления находился в арьергарде, а при наступлении в авангарде; отличаясь выдающеюся храбростью, исполнил много трудных и опасных поручений, передавая распоряжения главнокомандующего и за отличие получил ордена Владимира 4 степени.

За отвагу в бою под Полоцком, Игнатьев был удостоен 4 сентября 1812 года ордена Святого Георгия 4-го класса,

в воздаяние ревностной службы и отличия, оказанного в сражении против французских войск при Полоцке августа 5 и 6, где, будучи адъютантом при генерале от кавалерии графе Витгенштейне, исполнял все делаемые поручения в точности с большою расторопностью и отличною храбростью в самых опаснейших местах, чем содействовал много к удержанию неприятеля и к успеху в победе

и чин полковника.

Постоянно был с графом Витгенштейном и во время заграничного похода; после битвы народов он произведен был в генерал-майоры.

13 мая 1822 года Игнатьев по болезни был уволен в отставку с мундиром и пенсией.

Дмитрий Львович Игнатьев умер 15 июля 1833 года в селе Богородицкое будучи тульским губернским предводителем дворянства.

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_i07.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 405-406.
• Игнатьев, Дмитрий Львович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Игнатьев, Дмитрий Львович

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.