Игнатьев, Иван Васильевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Игнатьев и Казанский

Иван Игнатьев
фото 1912
Имя при рождении:	Иван Васильевич Казанский
Дата рождения:	19 июня 1892(1892-06-19)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	2 февраля 1914(1914-02-02) (21 год)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Гражданство:	Российская империя
Род деятельности:	поэт, критик, теоретик, издатель
Годы творчества:	1909—1914
Направление:	эгофутуризм
Дебют:	1909

Иван Васильевич Игнатьев (настоящая фамилия Казанский; 7 (19) июня 1892 — 20 января (2 февраля) 1914) — русский поэт, критик и теоретик русского футуризма, издатель, возглавлявший петербургское футуристическое движение начала 1910-х гг.

Биография

Иван Игнатьев родился 7 (19) июня 1892 года в купеческой семье в Санкт-Петербурге. В конце 1911 года Игнатьев знакомится с Игорем Северянином, вождём зарождающегося эгофутуризма и бросает театральные ревю, которые он вёл с 1909 года (все они собраны в книге «Около театра. Миньятюры и зарисовки»). Скоро Игнатьев расходится с Игорем Северяниным и основывает издательство «Петербургский глашатай», которое выпускает одноимённую газету, альманахи и книги эгофутуристов; одновременно, благодаря связям своих родителей, Игнатьев устроил публикации эгофутуристов в купеческой газете «Нижегородец» в 1911—13 гг. Будучи достаточно деятельным и целеустремлённым в своём деле, Игнатьеву в короткое время удалось объединить большинство эгофутуристов под маркой «Петербургского глашатая», заодно привлекая к сотрудничеству крупных поэтов вроде Брюсова, Сологуба и др. К концу 1913 года Игнатьев — признанный глава петербургских футуристов.

В отличие от Игоря Северянина, чьё эго-творчество проецировалось на окружающий мир, стремясь быть всеобъемлющим и утвердить Я «повсеградно», эго-творчество Ивана Игнатьева направлено исключительно на свой внутренний мир, наполненный безысходными устремлениями. Игнатьев писал, что «каждая буква имеет не только звук и цвет, но и вкус, но и неразрывную от прочих литер зависимость в значении, осязание, вес и пространственность». Не останавливаясь на словотворчестве, он широко вводил в свою поззию математические знаки, нотную запись, проектируя визуальную поэзию. Самим Игнатьевым было выпущено всего три книги; в «Эшафот» (1913) вошли почти все его стихотворения, печатавшиеся до того в различных изданиях эгофутуристов.

20 января (2 февраля) 1914 года Игнатьев, на следующий день после своей свадьбы, покончил жизнь самоубийством, зарезавшись бритвой. Его женой стала дочь купца И. Причины его самоубийства остаются неизвестными.

Эгофутуризм после его смерти как целостное направление перестаёт существовать. На смерть Игнатьева отозвались Велимир Хлебников и Борис Пастернак. Посмертно были опубликованы четыре стихотворения в московском альманахе «Руконог» группы Центрифуга (в том же альманахе опубликована направленная против кубофутуристов «Грамота», где Игнатьев объявлен «первым русским футуристом»).

Библиография

• Стихи и статьи в альманахах: «Орлы над пропастью» (1912): «Оранжевая урна» (1912), «Стеклянные цепи» (19121, «Дары Адонису» (191), «Засахаре кры» (1913), «Развороченные черепа» (1913), «Руконог» (1914).

• 1911 Около театра: Юморески, миньятюры, штрихи, пародии
• 1913 [elib.shpl.ru/ru/nodes/3478-ignatiev-i-v-eshafot-ego-futury-spb-peterburgskiy-glashatay-1914#page/1/mode/grid/zoom/1 Эшафот Эго-Футуры]
• 1913 Эгофутуризм

См. также

• Эгофутуризм
• Петербургский глашатай

Литература

• Крючков Дм. Памяти Ивана Васильевича Игнатьева // Очарованный странник", СПб, 1914. Вып. 3.
• Северянин И. Колокола собора чувств. Юрьев — Тарту, 1925.
• Мешков Ю. Газета «Нижегородец» о раннем Маяковском // Вопросы литературы. 1968. № 9.
• Парнис А. Е. Игнатьев Иван Васильевич // Русские писатели, 1800—1917 : Биографический словарь. М., 1992. Т. 2. С. 398—399. ISBN 5-85270-064-9.

Ссылки

• [www.netslova.ru/volkova/ignatjev.html Материалы к биографии]

Отрывок, характеризующий Игнатьев, Иван Васильевич

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.