Курчатов, Игорь Васильевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Игорь Васильевич Курчатов»)
Перейти к: навигация, поиск
Игорь Васильевич Курчатов
Место рождения:

Симский Завод, Уфимская губерния, Российская империя

Научная сфера:

сегнетоэлектричество, ядерная физика

Место работы:

ЛФТИ, Лаборатория № 2 АН СССР, ИАЭ

Учёное звание:

академик АН СССР (1943)

Альма-матер:

Таврический университет

Известен как:

«отец» атомной бомбы СССР

Награды и премии:

Золотая медаль им. Л. Эйлера АН СССР
Серебряная медаль Мира имени Жолио-Кюри (1959)

И́горь Васи́льевич Курча́тов (8 (21) января 1903[1], Симский Завод, Уфимская губерния, Российская империя — 7 февраля 1960, Москва, СССР) — советский физик, «отец» советской атомной бомбы. Основатель и первый директор Института атомной энергии с 1943 по 1960 годы, главный научный руководитель атомной проблемы в СССР, один из основоположников использования ядерной энергии в мирных целях. Академик АН СССР (1943).





Биография

Родился в семье почётного гражданина города Сим[2] Василия Алексеевича Курчатова (1869—1941), работавшего помощником лесничего по лесо- и землеустройству в Симской горно-заводской даче, а позже — землемером-землеустроителем в Симбирской и Таврической губерниях. Мать — Мария Васильевна Курчатова (дев. Остроумова)[3] (1875—1942) — работала до замужества учительницей в Уфимском Златоустовском Никольском училище[4]. Русский[2][5][6]. Дед Курчатова по отцовской линии Алексей Константинович, сын крепостного родом из Подмосковья[5], — казначей Симского железоделательного завода. Дед по матери, Остроумов Василий Антонович[3][7], — приходской священник.

В ноябре 2015 года появилась информация о том, что в Челябинске найдена метрическая запись о рождении академика Курчатова[8]. Документ был обнаружен в фондах челябинского архива южноуральским краеведом и историком Николаем Александровичем Антипиным. Оказалось, что в метрической книге Симского завода Уфимского уезда Уфимской губернии за 1903 год хранилась запись о рождении сына Игоря у «частного землемера Василия Алексеева Курчатова и его законной жены Марии Васильевой, оба православные».

— Нашего земляка, будущего академика АН СССР, крестили 12 января 1903 года в Дмитриевской церкви Симского завода, — сообщили сотрудники челябинского архива.

В 1912 году его семья переехала в Симферополь. Семья бедствовала, поэтому Игорь одновременно с учёбой в Симферопольской мужской казённой гимназии окончил вечернюю ремесленную школу, получил специальность слесаря и работал на небольшом механическом заводе Тиссена.

С 24 августа 1912 г. при отличном поведении обучался по 16 мая 1920 г. и окончил полный восьмилетний курс, причем обнаружил нижеследующие познания…

— Аттестат об окончании Симферопольской мужской губернской казенной гимназии учеником Игорем Васильевичем Курчатовым

По всем предметам имелись отличные оценки. Однако золотой медали Игорь Курчатов не получил: в условиях войны власти перестали их выдавать. В сентябре 1920 года И. В. Курчатов поступил в Таврический университет на физико-математический факультет. К лету 1923 г., несмотря на голод и нужду, он досрочно и с отличными успехами закончил университет.

Летом 1924 года работал в гидрометеорологическом центре в Феодосии[9].

Осенью того же года поступил ассистентом при кафедре физики Азербайджанского политехнического института в Баку[9].

В 1925 году по рекомендации профессора С. Н. Усатого, с которым Курчатов работал в Баку, стал научным сотрудником в Физико-техническом институте в Ленинграде под руководством академика А. Ф. Иоффе.

3 февраля 1927 года женился на Марине Дмитриевне Синельниковой — сестре своего коллеги и приятеля Кирилла Синельникова, с которым он был знаком ещё со времён работы в Баку[9].

С 1930 года заведующий физическим отделом Ленинградского физико-технического института.

Свою научную деятельность Курчатов начал с изучения свойств диэлектриков, в том числе и недавно открытого физического явления — сегнетоэлектричества.

Одним из первых (в 1932 году) в СССР приступил к изучению физики атомного ядра. В это время И. В. Курчатов был сотрудником физического отдела Радиевого института, руководимого В. Г. Хлопиным, и одновременно возглавил лабораторию по изучению атомного ядра, созданную в ЛФТИ по инициативе А. Ф. Иоффе. В 1932 году Г. А. Гамов (в дальнейшем эмигрировавший в США) и Л. В. Мысовский представили к рассмотрению Учёным советом института проект нового прибора, и после его утверждения, под руководством и при непосредственном участии Г. А. Гамова (на начальном этапе), И. В. Курчатова и Л. В. Мысовского, создан первый в Европе циклотрон (запущен в 1937 году); именно на этой установке начал свои исследования И. В. Курчатов. В 1936 году И. В. Курчатовым, Б. В. Курчатовым, Л. И. Русиновым и Л. В. Мысовским в Радиевом институте было открыто явление изомерии искусственно созданных ядер[10][11].

В первый период войны разрабатывал метод размагничивания кораблей для защиты от магнитных морских мин (вместе с А. П. Александровым). 9 августа 1941 года Курчатов и Александров приезжают в Севастополь и организуют размагничивание кораблей Черноморского флота[12]. Созданная А. П. Александровым и И. В. Курчатовым «система ЛФТИ» была установлена в течение Великой Отечественной войны на сотнях кораблей и обеспечила стопроцентную защиту от немецких магнитных мин[13][14][15][16].

В 1948 году Курчатов вступил в ВКП(б).

Разработка первой атомной бомбы

Курчатова считают родоначальником советского атомного проекта, он вёл его с самого старта 28 сентября 1942 года[17] до собственной смерти.

В период 1943—1945-х годов работы велись в рамках Лаборатории № 2 АН СССР и носили исключительно исследовательский характер. Курировал работы лично И. В. Сталин, текущими вопросами занимался нарком химической промышленности М. Г. Первухин[18].

В 1943 году работы требуют привлечения дополнительных специалистов, и И. В. Курчатов вызывает некоторых учёных из эвакуации, в том числе З. В. Ершову, перед которой поставлена задача получения карбида урана и металлического урана[19].

8 декабря 1944 года было подписано постановление ГКО от № ГКО-7102сс/ов «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд», И. В. Курчатову удалось усилить лабораторию путём демобилизации из Красной армии и Военно-морского флота специалистов, необходимых для работы лаборатории № 2.

Вопрос решался на высоком уровне — членами комиссии стали начальник Главного управления кадров Народного комиссариата обороны СССР генерал-полковник Ф. И. Голиков, начальник Главного Управления формирования и укомплектования войск Генерального штаба РККА генерал-полковник И. В. Смородинов, Народный комиссар Военно-морского флота адмирал флота Н. Г. Кузнецов, заместитель наркома НКВД В. В. Чернышев, руководитель атомного проекта А. П. Завенягин и заместитель члена ГКО СССР Л. П. Берии В. А. Махнев[20].

С выходом постановления Государственного комитета обороны № 9887сс/оп от 20 августа 1945 года за подписью И. В. Сталина был создан Специальный комитет при ГКО, который должен был создать атомную отрасль. В тот же день было организовано Первое управление, которое возглавил Б. Л. Ванников, Курчатов возглавил научную часть проекта. Курчатов входил в состав технического совета[21].

Один из участников «атомного проекта» И. Н. Головин позднее вспоминал: «Б. Л. Ванников и И. В. Курчатов как нельзя лучше дополняли друг друга. Курчатов отвечал за решение научных задач и правильную ориентацию инженеров и работников смежных областей науки, Ванников — за срочное исполнение заказов промышленностью и координацию работ». Эту точку зрения разделял и участник работ по созданию ракетно-космической отрасли Б. Е. Черток[18].

При проектировании и строительстве завода № 817 (современный «Маяк»), в рамках инженерно-технического совета И. В. Курчатов подписал выбор места строительства предприятия (30 ноября 1945 года было утверждено предложение Б. Л. Ванникова, И. В. Курчатова, А. П. Завенягина и Н. А. Борисова), отвечал за научные вопросы; общее руководство строительством осуществлял М. Г. Первухин[22].

Именно Игорь Васильевич встречался с высшими лицами государства в 1946 году, убедил И. В. Сталина в важности и значимости проекта. После этой встречи Сталиным были подписаны около шестидесяти документов, определивших развитие атомной науки и техники. В результате отрасль стала приоритетной, резко повысился уровень жизни физиков-ядерщиков[23].

Для отработки технологий производства атомного топлива были построены реактор Ф-1[24]. По результатам практических экспериментов были построены промышленный реактор А-1, комбинат «Маяк» с заводом Б и заводом В. Работами руководил Л. П. Берия, с И. В. Курчатовым работали Я. Д. Раппопорт, А. Н. Комаровский, С. Н. Круглов, строительством занимались В. А. Сапрыкин, Д. К. Семичастный и другие[25].

У нас случилась тогда первая неудача из-за конструкции реактора. Его алюминиевые каналы стали быстро корродировать и выходить из строя, и мы никак не могли понять, в чём же дело. Потом выяснили, что надо изменить систему влагосигнализации, для чего потребовалось разгрузить весь реактор…

… В ту ночь в реакторном зале дежурил сам Курчатов. Надо было проверить и загрузить свежие блочки. Игорь Васильевич, сидя у стола, через лупу рассматривал их (проверял, нет ли повреждённых) и сортировал. А сигнализация была устроена так, что если бы радиоактивность стала больше положенной нормы, то раздались бы звонки. Кроме того, звуковая сигнализация была дублирована световой — загорались разные лампочки. Но так как «радиоактивная гадость» была большая, мы, конечно, выключали эти самые звонки и «загрубили» световую сигнализацию. А тут вдруг она загорелась. Мгновенно доставили ионизационную камеру и установили, что в том самом месте, где сидит Курчатов, у него на столе, находятся мощно облучённые блочки. Если бы он сидел там, пока все их не отсортировал, — ещё тогда мог бы погибнуть![26]

Развитие атомного проекта

Спустя несколько лет после войны возглавляемая им (под кураторством Лаврентия Берии) военная ядерная программа СССР принесла первые плоды: 29 августа 1949 года был произведён взрыв РДС-1 — первой советской атомной бомбы. 29 октября 1949 года Сталин подписал постановление СМ СССР № 5070-1944сс/оп[27]:

Учитывая исключительные заслуги перед Советской Родиной в деле решения проблемы использования атомной энергии и в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 21 марта 1946 г. № 627—258, Совет Министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

I.

1. КУРЧАТОВА Игоря Васильевича, академика, научного руководителя работ по созданию атомных реакторов и атомной бомбы:

  • представить к присвоению звания Героя Социалистического Труда;
  • премировать суммой 500 000 рублей (помимо выданной ранее части (50 %) премии в сумме 500 000 рублей и автомашины ЗИС-110).

Присвоить акад. Курчатову И. В. звание лауреата Сталинской премии первой степени.

Построить за счёт государства и передать в собственность акад. Курчатова И. В. дом-особняк и дачу, с обстановкой.

Установить акад. Курчатову И. В. двойной оклад жалования на всё время его работы в области использования атомной энергии.

Предоставить акад. Курчатову И. В. право (пожизненно для него и его жены) на бесплатный проезд железнодорожным, водным и воздушным транспортом в пределах СССР.

Под руководством Курчатова была разработана также первая в мире водородная бомба РДС-6с мощностью 400 кт, подорванная 12 августа 1953 года.

Позже именно Курчатовский коллектив разработал термоядерную бомбу АН602 (Царь-бомба) рекордной мощности 52 000 кт.

В середине 1950-х годов Курчатов активно занимался проблемой управляемого термоядерного синтеза. В 1956 году он с группой советских учёных посетил Британский ядерный центр</span>ruen «Харуэлл» и высказал предложение о международном сотрудничестве учёных в этой области[28].

Параллельно с решением военной проблемы возглавлял решение задачи по мирному использованию атомной энергии. Результатом работ коллектива стала разработка, строительство и запуск 26 июня 1954 года Обнинской АЭС. Она стала первой в мире атомной электростанцией.

Смерть

В феврале 1960 года Курчатов приехал в санаторий Барвиха, навестить своего друга академика Ю. Б. Харитона. Присев на лавочку, они заговорили, вдруг возникла пауза, и когда Харитон посмотрел на Курчатова, тот был уже мёртв. Смерть наступила из-за эмболии сердца тромбом[29].

После смерти 7 февраля 1960 года тело учёного было кремировано, прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.

Семья и близкие

Борис Васильевич Курчатов — младший брат.

Жена — Марина Дмитриевна Синельникова.

Многие ученики и подчинённые Курчатова стали известными учёными. Это такие специалисты как Андрей Сахаров, Виктор Адамский, Юрий Бабаев, Юрий Трутнев, Юрий Смирнов, Аркадий Бриш, Амир Амаев[30].

Руководитель проектов

При его участии был создан первый в Европе циклотрон (1937). Под его руководством был сооружен первый в Москве циклотрон (1944), первый в Европе атомный реактор (1946), созданы первая советская атомная бомба (РДС-1, 1949), первая в мире термоядерная бомба (РДС-6с, 1953), первая в мире промышленная атомная электростанция (Обнинская АЭС, 1954), первый в мире атомный реактор для подводных лодок (1958) и атомных ледоколов (Атомный ледокол «Ленин», 1959), крупнейшая установка для проведения исследований по осуществлению регулируемых термоядерных реакций (1958).

Награды

Память

И. В. Курчатову установлены памятники:

Названы именем Курчатова

В честь Игоря Курчатова названы города Курчатов в Курской области России, город Курчатов в Восточно-Казахстанской области Казахстана, и Курчатовский район Челябинска.

Его именем назван крупнейший в России научный центр — «Курчатовский институт» и Белоярская атомная электростанция. На Ровенской АЭС в 1980-е годы функционировала нейтринная лаборатория имени Курчатова. В его честь советскими учёными первоначально был назван искусственно синтезированный 104-й элемент Периодической системы элементов — «Курчатовий»[31]. В честь Игоря Васильевича Курчатова названа малая планета — астероид 2352 Курчатов.

В честь Курчатова было названо научно-исследовательское судно «Академик Курчатов», спущенное на воду в 1966 году.

РАН присуждает Золотую медаль имени И. В. Курчатова и премию[32] за выдающиеся работы в области ядерной физики и ядерной энергетики.

Корпуса Физико-технического института в Санкт-Петербурге разделены улицей Курчатова.

Есть улица Курчатова и в историческом районе Голландия в Севастополе, где Курчатов с Александровым проводили работы по размагничиванию в 1941 году и где до сей поры располагается станция размагничивания кораблей.

Во многих городах бывшего СССР в его честь также названы улицы: в Киеве, Луганске, Днепропетровске, Липецке, Мариуполе, Мариинском Посаде, Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Дубне, Обнинске, Энергодаре, Минске, Припяти, Стерлитамаке, Железногорске, Барановичах, Северодонецке, Красноярске, Перми, Иркутске, Петропавловске-Камчатском и других.

В самом северном районе Харькова, Пятихатках — Академгородке УФТИ, — находится проспект Академика Курчатова[33].

В Москве имя Курчатова носит средняя школа № 1189.

В городе Сим Челябинской области имя И. В. Курчатова носит средняя образовательная школа № 1.

В 1961 г. Международный астрономический союз присвоил имя И. В. Курчатова кратеру на обратной стороне Луны.

Курчатов в филателии

Учёному посвящён ряд почтовых марок СССР. В частности, его портрет изображён на марке, выпущенной в 1963 году в ознаменование 60-летия со дня его рождения ( (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2829)), а также на марке 1979 года с изображением научно-исследовательского судна «Академик Курчатов».

См. также

Напишите отзыв о статье "Курчатов, Игорь Васильевич"

Примечания

  1. [archive74.ru/metricheskaya-zapis-o-rozhdenii-akademika-iv-kurchatova Метрическая запись о рождении академика И.В. Курчатова.] (рус.). Объединенный государственный архив Челябинской области. Проверено 15 ноября 2015.
  2. 1 2 www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10493
  3. 1 2 [smena-online.ru/stories/yunost-kurchatova-0 Юность Курчатова | Смена]
  4. [www.nrcki.ru/pages/main/5762/5914/5351/5359/5431/5446/index.shtml Курчатов Игорь Васильевич]
  5. 1 2 www.informaxinc.ru/lib/zhzl/kurchatov/#CO2
  6. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/BIO/BORODA/BARBE.HTM VIVOS VOCO: И. В. Курчатов — человек, подаривший стране безопасность]
  7. [ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:370778 Мария Васильевна Остроумова (Курчатова) р. 25 февраль 1875 ум. 12 апрель 1942 — Родовод]
  8. [hornews.com/news/naydena_metricheskaya_zapis_o_rojdenii_akademika_kurchatova/ Найдена метрическая запись о рождении академика Курчатова]
  9. 1 2 3 Асташенков П. Т. Курчатов. — М.: «Молодая гвардия», 1968.
  10. [www.khlopin.ru/memorial.php Мемориал Радиевого института имени В. Г. Хлопина]
  11. [www.khlopin.ru/hronology.php Радиевый институт имени В. Г. Хлопина. Хронология.]
  12. [www.onixtour.com.ua/prj/09051945/000024.htm Севастополь, бухта Голландия, памятник в честь подвига ученых и воинов-черноморцев]
  13. Александров А. П. Годы с Курчатовым // Наука и жизнь, 1983, № 2
  14. Коптев Ю. И. Виза безопасности. — СПб.: Изд-во Политехнического Университета, 2008. — 66 стр.
  15. Регель В. Р. Размагничивание кораблей в годы Великой Отечественной войны // Природа. 1975, № 4
  16. Ткаченко В. А. История размагничивания кораблей советского военно-морского флота. — Л.: Наука, 1975
  17. документа Распоряжение ГКО СССР от 28 сентября 1942 года № ГКО-2352сс «Об организации работ по урану» в Викитеке
  18. 1 2 Черток Б. Е.. [militera.lib.ru/explo/chertok_be/04.html Глава 4. Становление на родной земле. Три новые технологии – три государственных комитета] // [militera.lib.ru/explo/chertok_be/index.html Ракеты и люди]. — М.: Машиностроение, 1999. — Т. 1. Ракеты и люди.
  19. [www.rosatom.ru/aboutcorporation/nuclearindustry/heroes/ba47060043913b699bfffbffd5577c0f Зинаида Васильевна Ершова] // Росатом.
  20. документа Постановление ГКО от 8 декабря 1944 года № ГКО-7102сс/ов «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд» в Викитеке
  21. документа Распоряжение ГКО СССР от 20 августа 1945 года № 9887сс/ов «О специальном комитете [по использованию атомной энергии] при ГКО» в Викитеке
  22. документа Протокол № 9 заседания Специального комитета при Совнаркоме СССР. Москва, Кремль 30 ноября 1945 года в Викитеке
  23. «На атомной волне»: Советский атомный проект - решающая предпосылка взлёта физики // Научное сообщество физиков СССР. 1950-е-1960-е годы. Документы, воспоминания, исследования / Составители и редакторы В. П. Визгин и А. В. Кессених. — СПб.: издательство РХГА, 2005. — Т. I. — С. 25. — 720 с. — 1 000 экз.
  24. Ларин Иван Иванович [www.nkj.ru/archive/articles/11381/ Реактор Ф-1 был и остаётся первым] // Наука и жизнь : Журнал. — М., 2007. — Вып. 8.
  25. В. Н. Новоселов. Глава 27. Объект особой важности // [www.kalyaev.com/2010/20100419/uran.html Тайны «сороковки» О первенце атомной промышленности — производственном объединении «Маяк» в городе Челябинск-40 (Озерск)]. — 2-е издание, исправленное и дополненное. — Екатеринбург: ИПП "Уральский рабочий", 1995. — 445 с. — 15 000 экз. — ISBN 5-85383-102-X.
  26. В. Губарев. [wsyachina.narod.ru/history/white_archipelago_5.html Белый архипелаг. Неизвестные страницы «атомного проекта СССР»]
  27. Атомный проект СССР. Под общ. ред. Л. Д. Рябева. Т. 2. Кн. 1. — М.: Наука. 1999. — С. 530, 544, 605. — ISBN 5-85165-402-3
  28. Черты эпохи // Научное сообщество физиков СССР. 1950-е-1960-е годы. Документы, воспоминания, исследования / Составители и редакторы В. П. Визгин и А. В. Кессених. — СПб.: издательство РХГА, 2005. — Т. I. — С. 23. — 720 с. — 1 000 экз.
  29. [www.echo.msk.ru/programs/all/492077-echo/ Интервью с Раисой Васильевной Кузнецовой — директором дома-музея Курчатова] // Эхо Москвы, «Наше всё», эфир 27.01.2008
  30. [mephi.ru/65atom/10657/ Амир Джабраилович Амаев – учёный атомщик из Дагестана - Официальный сайт НИЯУ МИФИ]
  31. Элемент в дальнейшем был переименован в резерфордий после споров по поводу приоритета с американскими ядерщиками, также синтезировавшими этот элемент.
  32. [nasledie.dubna.ru/item.asp?idcategory=77&id=77&iditem=206 В их честь названы улицы Дубны] — фонд «Наследие»
  33. До 1980 года — улица.

Литература

  • П. Т. Асташенков. Курчатов. 2-е изд. — М.: «Молодая гвардия», 1968.
  • Р. В. Кузнецова. Первый среди равных: Игорь Васильевич Курчатов как учёный-новатор (1920—1942 гг.). — М.: Изд-во РНЦ «Курчатовский институт», 2010. — 240 с.
  • Р. В. Кузнецова. И не было большего долга: академик И. В. Курчатов — научный руководитель советского атомного проекта (1942—1960 гг.). — М.: Изд-во РНЦ «Курчатовский институт», 2010. — 224 с.
  • С. П. Королёв. Энциклопедия жизни и творчества. Под ред. В. А. Лопота. — М.: Изд-во РКК «Энергия» им. С. П. Королёва, 2014. — ISBN 978-5-906674-04-3.
  • Храмов Ю. А. Курчатов Игорь Васильевич // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 148. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
  • Скворцов К. В. Пока есть музыка и память. Избранные произведения в 3-х т. Т.1. М.: Русская книга, 1999.- 552 с. ISBN 5-268-00424-7 (Т.3) ISBN 5-268-00422-0 . с.179

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10493 Курчатов, Игорь Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50973.ln-ru Профиль Игоря Васильевича Курчатова] на официальном сайте РАН
  • В. Г. Ена. [www.info.crimea.edu/crimea/ac/kant/2_23.html Академик И. В. Курчатов: начало пути (К 75-летию окончания И. В. Курчатовым Крымского университета)]

Отрывок, характеризующий Курчатов, Игорь Васильевич

Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.