Игра в детектив
Поделись знанием:
К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
 |
Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/31 мая 2016.
Пока процесс обсуждения не завершён, статью можно попытаться улучшить, однако следует воздерживаться от переименований или немотивированного удаления содержания, подробнее см. руководство к дальнейшему действию. Не снимайте пометку о выставлении на удаление до окончания обсуждения. Последнее изменение сделано участником Ping08Bot (вклад, журналы) в 12:36 UTC (3994831 минуту назад). Администраторам: ссылки сюда, история, журналы, удалить. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
«Игра в детектив» — пародийный телесериал-викторина, выходивший на Центральном телевидении (главная редакция литературно-драматических программ) в конце восьмидесятых годов.
Содержание
Сюжет
Действие фильмов разворачивается в неназванной среднеевропейской стране, где происходят разнообразные преступления (кроме новелл, где инспектору приходится ехать в Париж или Токио на помощь коллегам). Отставной полицейский стал писать рассказы и придумал героев Инспектора всех времен и народов и глуповатого Сержанта. В 4-х сериях было по 4 новеллы, снятые разными способами. По окончании каждого из сюжетов Автор задает телезрителям вопрос, на который они должны прислать ответ и получить приз. Первые ответившие зрители получали книги, их новеллы использовались, рисунки вставлялись в коллажи… Цикл завершился из-за болезни, а потом и смерти Е. А. Евстигнеева, и хотя было ещё 14 готовых сценариев, режиссёр и актеры решили не снимать продолжение.
История
В журнале «Наука и жизнь» публиковались мини-загадки «Инспектор Варнике». В свою очередь, журнал заимствовал их у польского журнала «Пшекруй», а поляки — из английских журналов. Был выпуск в Челябинске, откуда на постановку одной десятиминутки прилетел режиссёр Л. Пивер. Но он не мог оставаться в Москве по определению, и далее автором и режиссёром всех остальных серий (новелл) был Виктор Крюков (до этой работы «Веселые ребята» с А. Кнышевым и «Вокруг смеха» с Т. Пауховой).
Съемочная группа
Сценарий и постановка Виктора Крюкова
Режиссёр первой новеллы первой серии Леонид Пивер (Челябинск)
Операторы Сергей Журавлев, Ефим Рацимор
Музыка Василия Шумова
Художник — постановщик Геннадий Бабуров
Звукорежиссер Елена Кострова
Актеры (Игра в детектив)
- Юрий Яковлев — автор криминальных романов
- Евгений Евстигнеев — инспектор полиции
- Леонид Ярмольник — сержант
- Михаил Светин — братья-близнецы
- Виктор Штернберг — Уинстон фон Бузя, «миллионер из крестьян»
- Е. Милявская — Мадлен
- Инна Ульянова — мадам де Оссейн, владелица жемчужины
- Владимир Сошальский — сэр Гаррисон
- Вячеслав Богачев — мистер Оссейн
- Ирина Розанова — служанка Розмарин
- Евдокия Урусова — мадам Гофре
- Александр Михайлушкин — Полтини, бандит
- Сергей Корзун — комментатор телеканала «Антенн 12»
Актеры (Игра в детектив. Инспектор и мафия)
- Юрий Яковлев — автор криминальных романов
- Евгений Евстигнеев — инспектор полиции
- Леонид Ярмольник — сержант
- Валентина Талызина — Джулия
- Елена Королева — Франческа
- Геннадий Никифоров — Адонис Бром, контрабандист наркотиков
- Анатолий Калмыков — мафиози Буратини
- Татьяна Шумова — вдова
- Николай Кочергин — врач
- Ерванд Арзуманян — Кастетто
- Геннадий Галкин — Пистолетто
- Александр Резалин — агент
- Амаяк Акопян — мелкий мафиози
- Вячеслав Войнаровский — крупный мафиози
- Алексей Лысенков — экскурсовод
Актеры (Игра в детектив. Третий выпуск)
Один сюжет из третьей серии («Убийство актрисы») был построен на основе спектакля «Гамлет» в постановке Театра на Юго-Западе.
- Юрий Яковлев — автор криминальных романов
- Евгений Евстигнеев — инспектор полиции
- Леонид Ярмольник — сержант
- Виктор Авилов — Гамлет
- Валерий Белякович — Клавдий
- Алексей Ванин — Лаэрт
- Лариса Уромова — Гертруда
- Сергей Белякович — коронер
- Вячеслав Гришечкин — администратор театра
Песни из фильма
- «Братец Луи» (кавер-версия на песню Brother Louie группы Modern Talking, исп. Сергей Минаев)
- «Песня детективов» (исп. вокально-инструментальный ансамбль «Ариэль»)
- «Тибетское танго» (исп. группа «Аквариум»; в фильме названа «Гимном мафии» (под неё танцуют некие преступники) и дан такой «перевод»: «Звучит гимн мафии. Ку-ку, ищите нас, поет мафия. Фи-фи, вряд ли вы найдете нас, поёт мафия. Ку-ку, фи-фи»[1])
- Звучит также музыка в исполнении рок-групп «Аквариум» и «Центр»
- «Like a Surgeon» в исполнении Weird Al Yankovic (пародия на песню Мадонны «Like a Virgin»)
Пародии в фильме
Пародий было достаточно много, как и сцен с подтекстами. Самые известные:
- В конце первого фильма автор устраивает сержанту встречу в кафе с инспектором. Дальнейшая сцена является пародией на встречу Штирлица с женой в фильме «Семнадцать мгновений весны».
- В конце второго фильма сержант задерживает членов мафии, выходящих из шкафа, произнося тот же самый текст, который произносит Глеб Жеглов в фильме «Место встречи изменить нельзя». Мафиозо Буратини, выходящего последним, сержант называет «Носатым». («А теперь Носатый! Я сказал, Носатый!»)
Напишите отзыв о статье "Игра в детектив"
Ссылки
- Игра в детектив. Первая серия:[2]
- Игра в детектив (Инспектор и мафия). Вторая серия:[3]
- Игра в детектив −3. «Будни Инспектора».
- Игра в детектив-4. «Инспектор на отдыхе».
Примечания
Отрывок, характеризующий Игра в детектив
Они помолчали.– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
