Игра в полях господних

Игра в полях господних
At Play In The Fields Of The Lord
Жанр	драма
Режиссёр	Эктор Бабенко
Продюсер	Саул Зейнц
Автор сценария	Эктор Бабенко, Жан-Клод Карьер
В главных ролях	Том Беренджер, Джон Литгоу, Эйдан Куинн, Дэрил Ханна, Кэти Бэйтс
Оператор	Лауро Эскорел
Композитор	Збигнев Прайснер
Кинокомпания	Universal Pictures
Длительность	189 мин.
Бюджет	$36 млн
Сборы	$1.3 млн
Страна	США США
Год	1991
IMDb	ID 0101373
Выход фильма «Игра в полях господних» (оригинальное название — At Play In The Fields Of The Lord)

К:Фильмы 1991 года

«Игра в полях господних» (англ. At Play In The Fields Of The Lord) — американский кинофильм-драма режиссёра Эктора Бабенко. Экранизация одноимённого романа Питера Маттиссена. Номинация на премию Золотой глобус (лучшая работа композитора).

Сюжет

Действие картины происходит в Бразилии, в тропических лесах бассейна Амазонки. Двое американцев, Льюис Мун и Вульф, вынуждены задержаться в небольшом городке Май де Дес, так как у них закончилось топливо для самолёта и местные власти их не отпускают. Один из руководителей города, команданте Гузман, предлагает сделку. Ему давно мешает поселение индейцев племени Ниаруна, на месте которого Гузман планирует начать разработку месторождения золота. Команданте предлагает Муну провести небольшую бомбардировку с воздуха, что напугало бы индейцев и вынудило бы их покинуть деревню. После этого американцы могли бы продолжить свой путь.

Тем временем в город прибывает семья миссионеров: Мартин и Хазер Квариер с сыном Билли. Они встречаются с Лесли и Энди Хубенами, которые уже пытались проповедовать христианство среди местных индейцев. Обе семьи решают, не обращая внимания на отговорки, восстановить христианскую миссию в районе поселения Ниаруна.

Мун вместе с напарником совершает пробный вылет к поселению индейцев, в самолёт попадает горящая стрела и пилот решает вернуться. Ночью, будучи под воздействием местных наркотических веществ, Мун снова поднимает самолёт в воздух. Он бросает летательный аппарат, оставшийся без горючего, и выбрасывается на парашюте в районе индейского поселения. Мун присоединяется к племени, принявшему его за бога, начинает учиться языку и перенимать образ жизни Ниаруна.

Проповедники заново открывают миссию и индейцы посещают её, однако контакт не удаётся. Вскоре от тропической лихорадки умирает Билли. Хазер теряет рассудок от горя. Льюис Мун сближается с Энди Хубен и после поцелуя заражается лихорадкой. От него болезнь передаётся всему племени. Мун умоляет помочь племени лекарствами и Мартин соглашается. В тот момент, когда Мартин прибывает в поселение, начинается бомбардировка с вертолётов. Мартин в итоге погибает, а Льюис Мун остаётся в живых.

Награды и номинации

• 1991 — премия Ассоциации кинокритиков Лос-Анджелеса за «лучшее музыкальное сопровождение» композитору Збигневу Прайснеру
• 1992 — номинация на премию «Золотой глобус» за лучшую музыку к фильму

Критика

Винсент Кэнби (The New York Times) нашёл фильм «сенсационно хорошим», отметив «реалистичность» съёмки как на земле («где флора может быть не менее опасна, чем фауна»), так и в воздухе. По мнению рецензента, картина способна ошеломить зрителя, вызвав у того «смутное беспокойство за судьбу дождевых лесов, озонового слоя и индейцев, оказавшихся на грани вымирания». В то же время, критик отмечает и некоторое расхождение между фильмом и книгой в трактовке определённых сцен. Так, фраза Муна («Если Господь сделал индейцев такими, какие они есть, кто вы такие, чтобы их „переиначивать“?») — на взгляд автора, хотя и привлекательна, не вполне соответствует оригиналу.

Роджер Эберт (Chicago Sun-Times) относит к числу основных достоинств картины возможность проникнуться «духом» сельвы, почувствовать величие настоящих джунглей и Амазонки. Говоря о различиях между книгой и фильмом, рецензент приходит к выводу, что в первой каждый из героев «ждёт своего часа». В фильме, напротив, выбор, в большинстве случаев, уже сделан в пользу предметов, которые «было бы не сложно экранизировать». Так, индейцы сельвы — настоящие, не «бутафорские»; они «играют самих себя». Согласно заключению Эберта, «Игра в полях господних» — скорее, фильм о вере, об убеждениях, а не о действиях:

При его просмотре, мы видим моралите о мире, в котором простые люди невольно творят зло, так что плодами их дел могут воспользоваться злодеи. По сути, фильм утверждает, что все народы имеют право беспрепятственно поклоняться своим богам; в то же время, он идёт дальше, обнаруживая, что, если ваш бог живёт в земле и деревьях, разрушив их, мы убьём вашего бога.

Оригинальный текст (англ.)  

Watching it, we are looking at a morality play about a world in which sincere people create unwitting mischief so that evil people can have their way. The movie essentially argues that all peoples have a right to worship their own gods without interference, but it goes further to observe that if your god lives in the land and the trees, then if we destroy your land, we kill your god.

— Р. Эберт (рецензия в газете «Chicago Sun-Times»)

В ролях

• Том Беренджер — Льюис Мун
• Джон Литгоу — Лесли Хубен
• Дэрил Ханна — Энди Хубен
• Эйдан Куинн — Мартин Квариер
• Кэти Бэйтс — Хазер Квариер
• Том Уэйтс — Вольф
• Нила Кивиринта — Билли
• Нельсон Хавьер — отец Ксантес
• Хосе Думон — Гузман
• Стенио Гарсия — Боронаи

См. также

• «Аватар» — американский фильм 2009 года

Ссылки

• [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/19911206/REVIEWS/112060301/1023 рецензия на фильм] Роджер Эберт  (англ.)
• [movies.nytimes.com/movie/review?res=9D0CE2DB1F3FF935A35751C1A967958260&partner=Rotten%20Tomatoes рецензия на фильм] Винсент Кэнби New York Times
• [www.washingtonpost.com/wp-srv/style/longterm/movies/videos/atplayinthefieldsofthelordrhowe_a0ae98.htm рецензия на фильм] Washington Post

Отрывок, характеризующий Игра в полях господних

– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.