Игровое сообщество

Игровое, (игротехническое) сообщество — возникшая первоначально в СССР и существующая ныне в России и Белоруссии большое сообщество специалистов, практикующих использование игр, игровых методов в различных областях общественной жизни: в экономике, педагогике (игровое обучение), психологии, военном деле, консалтинге и др. Термин «игровое сообщество», помимо указанного, используется также применительно к разработчикам и пользователям компьютерных игр. Создание в СССР в 1930-х годах деловых игр, а затем, начиная с 1960-х годов «игр открытого типа». К ним относится: организационно-деятельностная игра (ОДИ), рефлексивная игра, инновационная игра (ИНИ) и др. способствовало формированию игрового сообщества (ИС) как своеобразного фактора общественного развития нашей страны. Самоназвание представителей ИС: «игротехник», «игропрактик», «методолог» (в особом, игротехническом смысле); в ряде случаев их практика превращается в постоянную профессию.

В настоящее время существует два типа игр, соответствующих двум поколениям разработок в этой области: деловые (или имитационные) игры и игры открытого типа (или иначе — репрезентационные игры).

Деловые игры

Деловой (имитационной) игрой называют игру, которая позволяет исследовать социальную систему путём эксперимента с её моделью; эксперимента, воспроизводящего функционирование системы во времени. Такие игры имитируют организационно-хозяйственные взаимодействия органов управления в тех или иных хозяйственных ситуациях. В общем виде имитационные игры являются своеобразным устройством для воспроизведения процессов и согласования хозяйственных интересов.

Деловые игры подразделяются на три группы:

• учебные, которые используются при подготовке или переподготовке кадров;
• производственные, применяющиеся для решения реальных вопросов текущей деятельности и развития конкретных организаций;
• исследовательские, которые проводятся при экспериментах в области управления и экономики.

Имитационная игра организуется следующим образом. Участники её в предложенной организатором ситуации принимают определенные решения, имитируя выполнение заранее распределенных ролей, реагируя на действия участников, выполняющих иные роли. Учитывая их реакцию, принимают новые решения и цикл повторяется. Участники игры имеют возможность увидеть долгосрочные последствия своих действий. При завершении игры проводится анализ и обсуждение каждого игрового этапа, восстанавливается порядок действий каждого участника, оценивается правильность принятых им решений с различных точек зрения: отдельного игрока, имитируемых отделов организации, системы в целом. Полученные сведения обобщаются и выделяются цепочки причинно-следственных связей.

Для проведения имитационной игры необходима обширная техническая документация, включающая в себя: 1) характеристику объекта имитации, 2) пояснительную записку, 3) техническое задание, 4) материалы по изучаемой проблеме, 5) сценарий проведения игры, 6) описание игровой обстановки, 7) описание алгоритмов поведения участников, 8) проспект игры, 9) руководство администратору-ведущему игры, 10) инструкции игрокам, 11) руководство по ведению игровой обстановки, 12) программу эксперимента, 13) отчет об эксперименте.

История деловых игр

Приоритет в создании деловых игр (ДИ) принадлежит нашей стране. Первая деловая игра в СССР и в мире, была разработана под руководством М. М. Бирштейн в Ленинградском инженерно-экономическом институте в конце 1931 года и проведена 23 июня 1932 г. Тема игры: «Развертывание производства сборочного цеха новопостроенного завода пишущих машин в пусковом периоде», — сокращенно - «Пуск цеха». Игра продолжалась два дня и в ней участвовало 24 человека.

В 1933-1934 гг. были разработаны и проводились игры, связанные с внедрением диспетчерских служб в промышленности. Было внедрено около 40 игр различного назначения, характера и тематики. Заметным этапом стала игра по перестройке производства «Красный ткач», разработанная в Ленинградской промышленной академии им. С. М. Кирова по заданию Наркомата легкой промышленности. Она называлась «Срочный перевод ткацкой фабрики „Красный ткач“ на другой ассортимент» и была проведена в выходные дни декабря 1936 г. Игра продолжалась 5 дней и длилась около 30 часов.

В 1938 году деловые игры в СССР были фактически запрещены, а их разработчики подвергнуты репрессиям. Возобновление деловых игр в СССР происходит после войны и связано с деятельностью профессора И. М. Сыроежина в ЛГУ. В 1972 году в одном из отраслевых институтов повышения квалификации создается первая кафедра деловых игр под руководством профессора Р. Ф. Жукова.

Первая управленческая имитационная игра в США, названная «АМА», по имени фирмы «Америкэн менеджмент асошиейшен», проведена в 1956 году и была посвящена развитию крупной производственной компании на ближайшие 4-5 лет. Эта игра проводилась при участии 20 крупнейших фирм и сразу получила широкое признание. В настоящее время деловые игры включены в учебные планы большинства вузов и школ бизнеса США и им отводится значительное время. В США принято издавать полные комплекты рабочих материалов, связанных с проводимыми деловыми играми. Первая деловая игра с использованием ЭВМ (машинная ДИ) была разработана в США.

По неполным данным существующих справочников к 1980 году в мире имелось свыше 2000 деловых игр. Из них в капиталистических странах было учтено 1210 (в том числе в США свыше 1000), в зарубежных соцстранах — 450 и в СССР — около 300. К 1986 году в СССР было уже около 740 разработанных ДИ. Из них реально использовалось около 85 процентов.

В настоящее время в России создана Ассоциация разработчиков игровых социально-имитационных методов (АРИСИМ), объединяющая в своих рядах около 400 специалистов в области ДИ. В июле 1992 г. с участием М. М. Бирштейн была проведена международная конференция, посвященная 60-летию создания деловых игр.

Методологическое движение и появление репрезентационных игр

Появление игр второго поколения, репрезентационных игр, связано с деятельностью Московского методологического кружка (ММК), работавшего с 1963 года под руководством Г. П. Щедровицкого.

Разработки ММК послужили основой появления игр открытого типа, получивших наибольшее распространение: организационно-деятельностных игр (ОДИ, с 1979 г.) и, немного позднее, — организационно-мыслительных (ОМИ) и инновационных игр.

На методологических семинарах ММК шла углубленная проработка философских проблем. Предметом первоначального интереса стали работы Аристарха, Евклида, а также логика «Капитала» К. Маркса и структура человеческой мыслительной деятельности.

Для развития мыслительных способностей участников движения и для изучения структуры и механизмов мыследеятельности предметом рассмотрения был избран собственный процесс мышления участников кружка. С этой целью все обсуждения записывались на магнитофон и затем распечатывались на пишущих машинках. За сорок лет в методологических кружках скопилось сотни томов машинописных материалов семинаров и игр.

«Магнитофонная технология» организации интеллектуальной работы обусловила и необычайную плодовитость некоторых авторов, которые организуя распечатку материалов своих семинаров, смогли ежегодно выпускать по несколько книг в год. Часто эти книги издавались ротапринтным способом, в периферийных или технических издательствах, незначительными тиражами и практически игнорировались официальной философией и общественными науками. Отторжение этих публикаций в советское время была связана и с тем, что в них использовался намеренно усложненный и хорошо развитый специализированный методологический язык.

Этот специальный язык служил нескольким целям. Во-первых, была поставлена задача разработать искусственный методологический метаязык, на котором могли бы общаться представители далеких друг от друга предметных областей. Этот язык предназначен для преодоления предметной ограниченности специалистов и позволяет им выйти в некоторое общее надпредметное пространство «системомыследеятельности», где возможно взаимодействие специалистов при разработке крупномасштабных социальных программ. Во-вторых, методологический язык служил средством развития мышления участников движения и развития самой методологии, а также средством «переваривания» чужеродных элементов. Овладеть методологией и методологическим языком, на что уходил не один год, и не стать «своим» было слишком затруднительно. В-третьих, попутно, этот язык служил средством отфильтровывания неспособных.

Организационно сообщество функционировало следующим способом. В качестве «материнской» структуры действовал Московский методологический кружок. Люди, желавшие приобщиться к движению, участвовали в его работе и со временем, освоившись, создавали свои дочерние методологические объединения. Далее этот процесс распространялся как цепная реакция.

Личность Г. П. Щедровицкого наложила глубокий отпечаток на всю культуру методологического движения. Создатель ОДИ обладал жестким характером, а одним из основных средств побудить людей к саморазвитию, средств выбить их из конформистской позиции он считал конфликт. Люди, прошедшие школу такой работы резко отличаются от окружающих: их мышление более остро и точно, их речь несколько медлительна, но особенно отчетлива, они обычно более уверены в себе.

Как профессия методология и игротехника складываются в 1980-х годах, когда стали поступать первые коммерческие заказы на проведение методологических разработок и игр от различных организаций, что позволило некоторым представителям движения жить исключительно на гонорары от этих работ. Общество начало впервые широко знакомиться с методологическим движением и играми открытого типа в ходе перестройки. Наиболее яркими и получившими широкое признание работами СМД-методологов, стали первые выборы директоров на РАФе и в «Артеке».

Библиография

1. Бельчиков Я.М., Бирштейн М.М. Деловые игры. Рига: Авотс, 1989.
2. Ефимов В.М., Комаров В.Ф. Введение в управленческие имитационные игры. М.: Наука, 1980.
3. Игровое проектирование. (Учебное пособие для вузов) Ред. Л.В. Горелый. Киев. 1988.
4. Мамардашвили М.К. Начало всегда исторично, то есть случайно // Вопросы методологии, 1991, N 1, с. 44-53.
5. Щедровицкий Г. П., Котельников С.И. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности. В кн.: Нововведения в организациях: Труды семинара / Под ред Н. И. Лапина. М.: ВНИИСИ, 1983. С. 33-54.
6. Щедровицкий Г. П., Розин В.М., Алексеев Н.Г. и др. Педагогика и логика.- М. Касталь, 1993. 415 с.
7. Щедровицкий П.Г. К анализу топики организационн-деятельностных игр. Препринт. М.: Научн. центр биол. иссл-й АН СССР в Пущино, 1987. 43 с.
8. Анисимов О.С. Основы методологического мышления. М.: Внешторгиздат, 1989. 412 с.
9. Анисимов О.С. Педагогическая концепция перестройки последипломного образования. М.: Российская академия кадрового обеспечения АПК, 1991, 101 с.
10. Анисимов О.С. Развивающие игры и игропрактика. Новгород: Новгородская зональная комсомольская школа, 1989.
11. Попов С.В., Щедровицкий П.Г. Конкурс руководителей. Всесоюзный конкурс на должность директора завода микроавтобусов РАФ: анализ случая. М.: Прометей, 1989.
12. Макаревич В.Н. Игровые методы в социологии: теория и алгоритмы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.
13. Макаревич В.Н. Игропрактики методологи: "незримое сообщество" выходит из подполья // Социологические исследования. 1992. № 7.
14. Макаревич В.Н. Чаепитие в Зазеркалье (из опыта управленческого консультирования в составе российско-американской команды) // Социологические исследования. 1991. № 12. С. 57-62.

Отрывок, характеризующий Игровое сообщество

Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.