Афродита
Поделись знанием:
АфродитаАфродита
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
(перенаправлено с «Идалия»)
| Афродита | |
|---|---|
 Статуя Афродиты Богиня плодородия, любви и красоты | |
| Мифология: | Древнегреческая |
| В иных культурах: | Венера, Астарта |
| Отец: | Зевс либо Уран (наиболее популярные версии) |
| Мать: | неизвестно, возможно, Диона |
| Дети: | Эней, Гармония, Эрот, Гимерот |
| Атрибуты: | Яблоко, роза, нарцисс, фиалка, лилия, мак, мирт, анемоны |
Афроди́та (др.-греч. Ἀφροδίτη, в древности истолковывалось как производное от ἀφρός — «пена»[1]) — в греческой мифологии[2] богиня красоты и любви, включавшаяся в число двенадцати великих олимпийских богов. Она также богиня плодородия[3], вечной весны и жизни. Она — богиня браков и даже родов[4], а также «детопитательница». Любовной власти Афродиты подчинялись боги и люди. Неподвластны ей были только Афина, Артемида и Гестия[5]. Была безжалостна к тем, кто отвергает любовь. Жена Гефеста и позднее Ареса[6].
Содержание
Атрибуты
Афродите, как богине любви, были посвящены мирты[7], розы[8], мак и яблоко, а также анемоны, фиалки, нарциссы и лилии; как богине плодородия — воробьи[9] и голубки, составлявшие её свиты; как морской богине — дельфин. Атрибуты Афродиты — пояс (см. Пояс Афродиты) и золотая чаша, наполненная вином, выпив из которой, человек получает вечную молодость.
Спутники Афродиты — Эрот, хариты, оры, нимфы. Она напоминает Иштар, чьими спутницами были Красота и Страсть[10]. Её (как и Кибелу) часто могли сопровождать также дикие звери — львы, волки, медведи[11], усмиренные вселенным в них богиней любовным желанием.
Мифы
Рождение Афродиты
Согласно «Теогонии» Гесиода, Афродита родилась около острова Кифера из семени и крови оскоплённого Кроносом Урана, которая попала в море и образовала белоснежную пену[12] (отсюда прозвище «пенорожденная»; подробнее см. Афродита Анадиомена). Ветер принёс её на остров Кипр (или она сама приплыла туда, поскольку ей не понравилась Кифера), где её, вышедшую из морских волн, и встретили Оры.
Классическая Афродита возникла обнаженной из воздушной морской раковины вблизи Кипра — отсюда её прозвище «Киприда» — и на раковине добралась до берега. Оры в золотых диадемах увенчали её золотым венцом, украсили золотым ожерельем и серьгами, а боги дивились её прелести и возгорались желанием взять её в жены.
По другой версии (Hom. Il.; др.), Афродита была дочерью Зевса и Дионы[13]. Согласно Эпимениду, она была дочерью Кроноса[14]. Вскормлена она была Нереем[15].
Мифы, связанные с Афродитой
Супруга громовержца Гера устроила так, что Афродита вышла замуж за Гефеста — самого искусного мастера среди богов и самого некрасивого из них. Хромоногий Гефест трудился в своей кузнице, а Афродита, нежась в опочивальне, расчёсывала золотым гребнем кудри и принимала гостей — Геру и Афину. Любви Афродиты домогались Посейдон, Арес, Гермес и другие боги.
Огромное горе принесла Афродите смерть её возлюбленного Адониса, страстного охотника. Он гибнет от клыков кабана, посланного ревнивым Аресом. Согласно Птолемею Гефестиону, Афродита первой бросилась с Левкадской скалы, чтобы излечиться от любви к Адонису[16].
Афродита с наслаждением внушала любовные чувства богам и людям и влюблялась сама, изменяя хромоногому супругу. Непременным атрибутом одеяния богини являлся её знаменитый пояс, в котором были заключены любовь, желание, слова обольщения; он делал любого влюбленным в его хозяйку. Этот пояс порой заимствовала у Афродиты Гера, когда хотела разжечь в Зевсе страсть и тем самым ослабить волю своего могущественного супруга (XIV песнь «Илиады»).
Рассказ VIII песни «Одиссеи» описывает реакцию законного мужа Афродиты, узнавшего от Гермеса о её связи с Аресом. Рассерженный Гефест выковал тонкую, как паутина, но удивительно прочную золотую сеть, которую незаметно прикрепил к подножию кровати, опустив с потолка, а затем объявил жене, что отправляется немного отдохнуть на свой любимый остров Лемнос. Стоило только мужу скрыться из виду, как Афродита послала за Аресом, который не заставил себя долго ждать. Наутро любовники обнаружили, что лежат опутанные сетью — голые и беспомощные. Появился Гефест и приглашенные им поглазеть и посмеяться остальные боги (богини из деликатности остались дома). Арес получил свободу только благодаря Посейдону, пообещавшему Гефесту устроить так, что Арес заплатит выкуп, — в конце концов Арес отказался платить и Гефест так и остался без выкупа. Афродита вернулась на Кипр, где вернула себе девственность, искупавшись в море.
По версии Сенеки, в его трагедии «Федра» (строки 124—128), не Гермес, а Гелиос (сын титанов Гипериона и Тейи) рассказывает Гефесту о измене его жены с Аресом. За это Афродита проклинает весь род Гелиоса, одарив всех его потомков падкостью на похотливые влечения.
Хотя Зевс никогда не делил ложе с Афродитой, под влиянием её волшебного пояса испытывал такой соблазн даже он. Поэтому однажды он решил унизить её, возбудив в ней безоглядную любовь к смертному. Им стал прекрасный Анхис из царского рода дарданов. За то, что он этим хвастался, она (либо Зевс) насылает на него расстройство членов. Их сын — Эней, предок Юлия Цезаря.
Возлюбленным Афродиты был также спасенный ею от сирен аргонавт Бут; некоторые утверждают, что богиня провела несколько ночей с Бутом единственно для того, чтобы пробудить ревность в Адонисе.
Афродита превратила женщин Коса в коров, когда отплыл отряд Геракла[17].
Во время вызванного Эридой спора о том, какая богиня — Гера, Афина или Афродита — самая красивая, Парис принял решение в пользу Афродиты и отдал ей золотое яблоко. За это она пообещала Парису любовь Елены, помогла ему похитить её и следила за прочностью их союза, хотя Елена и бранила её. Во вспыхнувшей по этой причине Троянской войне Афродита защищала троянцев. Согласно «Илиаде», она спасла от гибели Париса во время его поединка с Менелаем, а также своего сына, троянского героя Энея, на которого напал Диомед; последний обрушился на богиню, ранил её и заставил покинуть поле боя.
Богини судьбы наделили Афродиту лишь одной божественной обязанностью — творить любовь, но однажды Афина застала её тайком сидевшей за прялкой. Посчитав это вмешательством в свои дела, Афина пригрозила вообще бросить свои обязанности. Афродита извинилась и с тех пор больше никогда не прикасалась ни к какой работе. Есть также рассказ, как она состязалась в ткачестве с Афиной[18].
Испугавшись большого полового члена своего новорожденного сына Приапа, оставила его в лесу одного[19].
Жертвы Афродиты
Помогая любящим, Афродита преследовала тех, кто пренебрегал её культом и отвергал любовь. Она была причиной смерти Ипполита и Нарцисса, внушила противоестественную любовь Пасифае и Мирре и наделила отвратительным запахом женщин с Лемноса (см. Гипсипила). Афродита жестоко наказала Аталанту, которая хотела оставаться девственницей, а Главк по воле Афродиты был разорван своими конями за то, что он запретил им покрывать своих кобылиц. Мотив мести Афродиты развивался также в любовной поэзии, особенно эллинистического периода.
Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться [за деньги] чужестранцу. Многие женщины, гордясь своим богатством, считают недостойным смешиваться с [толпой] остальных женщин. Они приезжают в закрытых повозках в сопровождении множества слуг и останавливаются около святилища. Большинство же женщин поступает вот как: в священном участке Афродиты сидит множество женщин с повязками из веревочных жгутов на голове. Одни из них приходят, другие уходят. Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих женщин. По этим-то проходам ходят чужеземцы и выбирают себе женщин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол деньги и не соединится с ней за пределами священного участка. Бросив женщине деньги, он должен только сказать: «Призываю тебя на служение богине Милитте!». Милиттой же ассирийцы называют Афродиту. Плата может быть сколь угодно малой. Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком, кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг богине, она уходит домой и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ею вторично. Красавицы и статные девушки скоро уходят домой, а безобразным приходится долго ждать, пока они смогут выполнить обычай. И действительно, иные должны оставаться в святилище даже по три-четыре года. Подобный этому обычай существует также в некоторых местах на Кипре.[20]— История, I, 199
Любовники и дети Афродиты
Эрот, по разным версиям, рождён ею от Гермеса, Ареса, Зевса или Урана.
Также её дети:
Многие Афродиты
Согласно речи Котты, Афродит было несколько[21]:
- Рождена Гемерой от Урана, её храм в Элиде.
- Родилась от морской пены, родила от Гермеса Эрота второго.
- Дочь Кипра и Сирии, зовётся Астартой, жена Адониса. Её святилище в Библе[22].
Геродот сообщает о почитании Афродиты (то есть богинь, отождествляемых с нею) многими народами[23].
Афродите соответствует римская Венера.
С Афродитой отождествляют Сирийскую богиню. В Евфрат с неба упало огромное яйцо, рыбы выкатили его на берег, а голубки высиживали, пока из него не вышла Афродита. По её желанию Зевс перенес рыбы в число созвездий[24].
По рассказу ближневосточного происхождения, Афродита и Эрот подвергаются нападению Тифона и спасаются, превратившись в рыб (миф связан с созвездием Рыб).
Окружение Афродиты
- Гармония. Служанка Афродиты[25].
- Парегорон. («Уговаривание»). Божество, спутница Афродиты. Статуя работы Праксителя[26].
- Перистера. «голубка». Некая нимфа, которая помогла Афродите собрать много цветов и победить в состязании Эрота. Тогда Эрот превратил её в голубку[27].
- Потос («Желание»). Божество, спутник Афродиты. Статуя работы Скопаса[26]. См. Лукиан. Разговоры богов 20, 16; Нонн. Деяния Диониса XXXIII 111.
Культ Афродиты
Центрами культа Афродиты были Кипр, где в городе Пафосе находился её храм, и остров Кифера. Знамениты древнегреческие статуи Афродиты — «Афродита Книдская» (ок. 350 до н. э., Пракситель, известна в римской копии) и «Афродита Милосская» (II век до н. э., оригинал в Лувре, Париж).
Двуполость аналогов Афродиты. Андрогин
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 15 декабря 2015 года. |
Известно двуполое изображение (VII в. до н. э., фаянсовая статуэтка обнажённого бога) древнейшего египетского бога-демиурга Тота (грудь и живот молодой женщины, а также пенис). В древности хорошо знали и тот факт, что средиземноморская Афродита (Астарта) «изображалась не только в женском обличье, но и в мужском». Так, на Кипре, где проживало много ханаанеев и греков, была статуя богини с бородой, но с женским телом и в женской одежде, со скипетром, «изображающая богиню как существо мужского пола, поскольку полагали, что она „является и мужчиной и женщиной“ (50.с62)». Шифман отмечает, что подобные указания можно найти в схолиях к «Энеиде» Вергилия, а также в словаре Гелихия. Левий (Макробий) же свидетельствует, что благословляющая Венера появляется то в мужском, то в женском обличье: «Поклоняющийся Венере, благодатному божеству, молится (не акцентируя), женщина оно или мужчина» (то есть единому двуполому божеству). Мужское божество «Афродита» упомянуто и Аристофаном (по словам Макробия). На греческом острове Кос, по словам Плутарха, жрец Геракла (Мелькарта) приносил богу своему жертву, облачённый в женское одеяние и с повязкой на голове. В Сирии жрецы и поклонники некого двуполого бога являлись на богослужение в красноватых, прозрачных женских сорочках и прочем женском одеянии; между тем как женщины одевались в мужское платье и вооружались мечами и копьями.
Эпиклесы Афродиты
По местам почитания Афродиты имела эпиклесы (эпитеты):
- Киприда — от острова Кипр[28], где Афродита впервые вышла на берег. Эпитет Афродиты[29].
- Кипрогения — то же. Эпитет Афродиты[30].
- Пафия, Пафийка, Пафосская богиня[31] — от г. Пафос на Кипре, где находился храм общегреческого значения.
- Киферея (Цитерея)[32] — рождённая близ острова Кифера[33], другого центра почитания; так как вначале пристала к Киферам, прежде чем родиться у Кипра[34];
- Идалия (Идалийка) — от города Идалион и по горе Идалии на Кипре[35], где Афродита почиталась, как главное божество;
- Амафусия (Аматузия)[36] — от города Амафунт на Кипре, центра почитания богини;
- Акидалия —[37] от Беотийского источника.[38]. Также имя некоей героини[39].
- Эрикина. (лат. Эрицина.) Эпитет Афродиты[40]. Её святилище было не только в Сицилии, но и в Псофиде (Аркадия)[41].
Связь с морским рождением отражена в эпиклесах:
- Афрогенейя («пенорожденная»)[42].
- Анадиомена (выныривающая) — появившаяся на поверхности моря;
- Евплея (Эвплойя) (эпитет Афродиты как покровительницы мореплавания[43].);
- Понтия (морская).
В эпиклесах
- Меланида (чёрная, мрачная),
- Скотия (тёмная, мрачная),
- Андрофонос (губительница людей) и, в противоположность,
- возможно, Сосандра (спасающая людей),
- Эпитимбия (погребальная),
- Мухейа — богиня тайных мест
вероятно, сохранились отголоски древних функций богини, связанных со смертью.
Функции подательницы любви и разжигательницы страсти отразились в эпиклесах:
- Дола (обманщица),
- Морфа (дающая красоту),
- Анфея (цветущая),
- Пейто (убеждающая, обольщающая),
- Гетерия — покровительница гетер,
- Дарцетос — покровительница праздной лени,
- Диварисатрикс и
- Перибазия (совершающая девиационный сексуальный акт),
- Каллипига (прекраснозадая),
- Кастния (Кастниетида) — покровительница бесстыдства. Только эта богиня принимает в жертву свиней[44].
А также две формы богини, связанные с греческими философскими категориями (см. выше):
- Афродита-Пандемос. Поклонение ей ввел Тесей[45]. Статуя работы Скопаса в Элиде[46].
- Афродита-Урания. Ей впервые поклонялись ассирийцы, у афинян ввел его Эгей[47]. По некоторым, старшая из Мойр[48]. Афродите Урании как матери Ананки посвящён LV орфический гимн. Предположительно перевод Meleket Aschamain «царица небес», прозвища Астарты у Иезекииля[49]. Её храм в Кифере воздвигли финикияне[50]. Платон, в своем диалоге «Пир», упоминает оба эти имени, и говорит, что Афродита-Пандемос — богиня пошлой любви, земной, а Афродита-Урания — богиня небесной любви, бестелесной и высшей.
Другие эпитеты:
- Акрея. Эпитет Афродиты на Книде[51].
- Алентия. Эпитет Афродиты в Колофоне[52].
- Апатурос. Эпитет Афродиты. Её храм в Фанагории. Есть миф, что на Афродиту здесь напали гиганты, она призвала на помощь Геракла и спрятала его в пещере, а затем поодиночке приводила их к Гераклу[53].
- Арента. Эпитет Афродиты[54].
- Арея. «Воительница». Храм Афродиты Ареи в Спарте[55]. Святилище в Платеях, выстроенное после победы при Марафоне[56].
- Бербея. Эпитет Афродиты[57].
- Диона[58], как дочь Дионы и Зевса (см. #Рождение Афродиты)[59].
- Киндиада. Эпитет Афродиты. Её святилище около Баргилий (Кария)[60].
- Колиада. Эпитет Афродиты[61].
- Колотида. Эпитет Афродиты на Кипре[62].
- Морфо. Прозвище Афродиты[63]. Её храм в Спарте, там она сидит под покрывалом и с оковами на ногах, которые наложил Тиндарей[64].
- Филомедея. («Любящая срамной уд»). Эпитет Афродиты[65].
Также её называют Афродита Оружная[66].
Афродита в философии
В поэме Парменида Афродита выступает как мать Эроса[67].
Эмпедокл неоднократно называет Афродитой свою космическую силу[68]. Афродита создает эйдосы вещей.
Павсаний в своей речи в диалоге Платона «Пир» излагает теорию двух Афродит: «всенародной», или «пошлой», и «небесной». Вопрос о том, в какой степени речь Павсания отражает воззрения самого Платона, спорен. Однако упоминание о небесной и всенародной Афродитах содержится и в речи Сократа в «Пире» Ксенофонта[69], что показывает наличие этой концепции у самого Сократа.
Очевидно, что платоновский идеал любви, определяемый как «жажда целостности и стремление к ней» («Пир», 193а), строится на гомоэротической основе. Объектом чувственной любви, восходящей к «Афродите всенародной» (Пандемос), считает Платон, могут одинаково быть и юноши, и женщины. Эрот «Афродиты небесной» (Урания) восходит к богине, причастной только мужскому началу, поэтому «одержимые такой любовью обращаются к мужскому полу, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено большим умом»[70].
Согласно Евгемеру, Афродита — женщина, которая изобрела проституцию[71].
Стоик Зенон истолковывал Афродиту как «силу, которая надлежащим образом связывает отдельные части чего-либо друг с другом»[72].
В философии Плотина Афродита — мировая душа, получающая красоту от ума-Кроноса (Плотин V 8, 13). Плотин неоднократно говорит о двух Афродитах[73]. Первая Афродита существует на умопостигаемом уровне (как «жизнь ума»), вторая — на космическом уровне. Первая — это философское истолкование дочери Крона, вторая — дочери Зевса[74]. Также Плотин вводит и третью Афродиту, точнее — много Афродит, то есть индивидуальных душ, и каждая такая душа рождает отдельных Эротов (Плотин III 5, 4).
В системе Прокла среди двенадцати свободных богов Афродита входит в возвышающую триаду вместе с Гермесом и Аполлоном, она — «первая действующая причина эротического дыхания, пронизывающего всё; она сближает те души, которые ведет ввысь, с прекрасным»[75]. Шесть — число Афродиты[76]. Ямвлих, однако, называет Афродитой «пятерицу»[77].
По комментарию Прокла к «Государству» (141—142) и «Тимею» (I 79, II 54), в Афродите нуждаются и Гефест, и Арес, благодаря браку Ареса и Афродиты в космосе противоположности гармонизируются, Афродита — принцип единой и нераздельной гармонии[78].
В истолковании Марсилио Фичино (комментарий к «Пиру» Платона) небесная Венера — «мышление ангельского ума», вульгарная Венера — порождающая сила мировой души[79].
В литературе
Ей посвящены IV, VI и X гимны Гомера. Действующее лицо трагедии Еврипида «Ипполит».
В поэзии Афродита может воплощать любовь к женщинам в оппозиции Эроту как символу любви к юношам, но может и ассоциироваться с однополой любовью (см. также Гомосексуальность в Древней Греции).
По рассказу Апулея в «Метаморфозах», Афродита ревнует к красоте земной женщины Психеи и посылает своего сына Эрота заставить её влюбиться в самого некрасивого человека в мире. Эрот влюбляется в Психею сам. Афродита преследует невестку. Все кончается хорошо.
- См. Boedeker D.D. Aphrodite’s Entry into Greek Epic. Leiden, 1974.
Афродита в античной скульптуре
Сохранившиеся статуи
Большинство древнегреческих статуй дошли до нас в виде римских мраморных копий с греческих бронзовых оригиналов.
- Венера Милосская — была найдена в 1820 г на Милосе, одном из Кикладских островов Эгейского моря, от которого получила своё название. Руки её были утрачены уже после находки, в момент конфликта между французами, которые хотели отвезти её в свою страну, и турками, которые имели то же намерение. Венера Милосская — самая известная из всех статуй в мире, равно как и самая известная из всех картин — Мона Лиза, хранится в Лувре, и точно также своей известностью она обязана не одним своим художественным достоинствам, а мнению, можно сказать, пропаганде, французских авторитетов 19 в.
- Венера Медичи (Медицейская) — была раскопана в 1677 г на портике Октавиана в Риме в виде 11 фрагментов. Римская копия с оригинала Клеомена 1 в. до н. э. Из Рима она была перевезена во Флоренцию, город герцогов Медичи, украшением чьей коллекции она и стала, позаимствовав при этом их семейное имя. До обретения Венеры Милосской именно она считалась эталонным произведением, вызывая всеобщие восторги. С неё Сандро Боттичелли взял позу своей рождающейся Афродиты. В Энциклопедии Дидро мы находим разбор пропорций этой женской фигуры как образцовой. В период итальянских войн в числе прочих трофеев она была вывезена Наполеоном в Париж, по которому случаю даже была отчеканена медаль. Но в 1815 г. Венеру Медичи пришлось вернуть в Италию, и все восторги французских учёных переключились на Венеру Милосскую, которую никому возвращать не надо было. Для описания типа также используется эпитет «Venus pudica» — Венера Стыдливая, поскольку богиня в застенчивости пытается прикрыться — мастера Возрождения будут изображать так Еву.
- Афродита Книдская — была статуей богини, наиболее прославленной в античные времена. Многочисленные восторги по её поводу мы находим в литературе древности. Её создал Пракситель, лучший из ваятелей, впервые дерзнув изобразить богиню полностью обнаженной (350—330 гг. до н. э.). Согласно легенде, натурой мастеру послужила его возлюбленная гетера Фрина, что вызвало большой скандал. До настоящего времени скульптура не сохранилась, дойдя до нас только в повторах и копиях (около пятидесяти). Во время Византийской империи была увезёна в Константинополь, где и погибла.
- Венера Капитолийская — тип Venus Pudica, имя получила от места своего местонахождения — Капитолийских музеев (Палаццо Нуово). Статую нашли в Риме, на Виминальском холме. Дар папы Бенедикта XIV (1754).
- Венера Каллипига — означает «обладающая прекрасной попой». Статуя богини, несущая на себе отпечаток эпохи эллинизма (оригинал ок. 225 г до н. э.), приподнимает одежду, демонстрируя свои ягодицы. Спиралеобразное построение композиции позволяет фигуре выглядеть одинаково выигрышно с любой точки. Хранится в Национальном археологическом музее Неаполя с 1802 г, дар папы Бенедикта XVII. В период викторианский считалась крайне неприличной (одному английскому художнику потребовалось специальное разрешение на то, чтобы ему позволили её зарисовать в альбом); с периодом же рококо близка тематически.
- Венера из Арля — ещё одна из статуй, которых можно увидеть в Лувре, была найдена в 1651 г на развалинах античного театра Арля (Франция) в виде трёх разрозненных фрагментов. Голова была отделена от тела, а руки утрачены. В нынешний вид её привел Франсуа Жирардон и, глядя на гравюру 17-го века, мы видим, что если бы он этого не сделал, Франция могла бы иметь целых двух «Венер Милосских». По-видимому, «Венера из Арля» восходит ко второй знаменитой Афродите работы Праксителя — Афродите Косской. История гласит, что по заказу именно жителей Коса была создана величайшая Афродита Книдская, но испугавшиеся слишком вольного решения скульптора заказчики попросили сделать им более целомудренный вариант. На Кос отправилась Афродита Косская, а на Книд — Афродита Книдская, слава, а также огромный поток любивших прекрасное эллинов, что заставило коссцев весьма пожалеть о своей ошибке.
- Афродита в садах (Aphrodite I en Kipois) — дошла до нас только в не всегда внятных репликах. Работа ученика Фидия — Алкамена представляла собой спокойно стоящую богиню, слегка склонившую голову и изящным движением руки откидывающую с лица покрывало; в другой руке она держала яблоко, дар Париса. Тонкое длинное одеяние облегало её тело. Время создания статуи — 2-я пол. 5 в. до н. э., древность ощущается и в том, что богиня не разоблачена окончательно, пусть одеяния и облегают её достаточно откровенно.
- Венера-родоначальница — (Venus Genetrix) богиня выступает здесь как прародительница правящего рода Юлиев. Именно ей Цезарь поставил храм на форуме своего имени. Иногда также по месту находки называется «Aphrodite Frejus». Относится к типу «Афродиты в садах», избранного, видимо, благодаря заметной скромности и целомудрию, отличавших статую 5-го века от изображений богини в другой функции. Хорошо сохранившийся вариант её мы видим в Лувре.
- Венера Киренская - найденная на территории Сев. Африки, представляет собой богиню, выходящую из воды и выжимающую волосы, так, как она была изображена на прославленной картине Апеллеса — Афродита Анадиомена (Выходящая из воды). Множество утрат все же позволяют увидеть её прелесть. Ок. 310 г до н. э. Хранилась в Риме, но встречались упоминания, что президент Италии Берлускони отдал эту прекрасную вещь по месту находки — в Ливию, так как этого требовал Кадафи.
- Венера Капуанская — являет нам вариант того, как могла бы выглядет Венера Милосская до своих приключений. Одной ногой богиня в этом варианте опирается на шлем, что, видимо, должно выразить идею об её победоносном могуществе — идею о том, что против её власти ничто не может устоять (Афродита-Никифорос, то есть Победительница). В руке, предположительно, она держала полированный щит, в который смотрелась, как в зеркало — типичное для женщины использование смертоубийственного оружия. Хранится в Неаполе. Считается, что эта статуя может быть копией произведения Лисиппа. 330—320 гг. до н. э.
- Венера Мазарини — богиню сопровождает дельфин, один из её атрибутов, существо, которое помогло ей выйти из бездн моря. Относящаяся примерно к 100—200 гг. г.э. эта римская копия была найдена на территории Рима около 1509 г (спорно). Точно так же спорен тот факт, что когда-то эта скульптура принадлежала знаменитому кардиналу Мазарини, что не помешало ей получить подобное прозвание. Выделяется, пожалуй, тем что она — одна из немногих, обладающих именем и находящихся на территории США. Музей Гетти.
- Венера Сиракузская — статуя, представляющая богиню, выходящую из воды (Анадиомена), хранится в Сиракузском Археологическом музее. Венеру сопровождает дельфин, а складки одежд подобны раковине. Иногда статую также называют Venus Landolina по имени обнаружившего её в развалинах сицилийского нимфея археолога Saverio Landolina. 2 в. н. э.
- Купающаяся Афродита — она же «Венера Дойдалсаса» — по имени создавшего её скульптора Дойдалсаса из Вифинии, соотечественника прекрасного Антиноя. Дошла во множестве копий различной сохранности, лучшие из которых представлены в Ватикане, Неаполе, Уффици. Оригинал был создан во 2-й пол. 3 в. до н. э., явный отпечаток эллинистической вздыбленности чувствуется. Иногда дополняется различными фигурами — маленьким Эротом, дельфином.
- Венера Эсквилинская (Venus Esquilina) — была откопана в Риме в 1874 г, и с того момента находится в Капитолийских музеях (1 в. до н. э.). Есть вариант и в Лувре. Руки ей восстанавливать не стали. Английский художник Edward Poynter попытался реконструировать их хотя бы визуально в своей картине «Diadumene», предположив, что статуя изображала женщину, подбирающую волосы перед купанием. Предположение основывается на том, что сзади на голове богини виден остаток от руки — мизинец. Следует также упомянуть версию, что эта статуя является изображением Клеопатры — поскольку на вазе, на которую накинуты драпировки, изображена кобра — атрибут египетской царицы.
- Aphrodite Sinuessa — найденная в 1911 г в местечке Мондрагоне (античный город Синуэсса) при возделывании виноградника, эта статуя, которую относят к 4 в. до н. э. в настоящий момент находится в Неаполе, Национальном музее.
- Venus Felix — эпитет Felix богиня Венера приобрела в Риме, как покровительница Суллы, считавшего, что эта богиня приносит ему удачу, и принявшего прозвище «Эпафродит». Музей Пио-Клементино, Ватикан.
- Афродита, Пан и Эрос — скульптура с острова Делос. Ок. 100 г до н. э. Национальный археологический музей Афин.
- Афродита Родосская
- Венера Таврическая — статуя, найденная в окрестностях Рима в 1718 г и приобретенная Петром I, экспонируется в Эрмитаже и представляет собой переработанный тип Афродиты Книдской. Согласно письменным источникам, папа, который запретил вывозить древности из Италии, в конце концов обменял её на мощи св. Бригитты, возвращенные Петром. Имя «Таврическая» статуя приобрела от названия Таврического сада, в котором по прибытии была выставленна.
- Венера Хвощинского — вторая из находящихся в России Венер хранится на Волхонке, в ГМИИ им. Пушкина и также восходит к праксителевской Афродите Книдской. Своё прозвание она получила по имени приобретшего её собирателя.
Статуи, известные по упоминаниям в литературе
- Статуя Афродиты, изваянная Фидием для элийцев, попирала ногами черепаху, что Плутарх толковал как знак того, что женщинам подобает домоседство и молчание[80].
См. также
- Венера (мифология) — мифологическая богиня, которую нередко отождествляют с Афродитой.
- Фосфор (мифология)
Напишите отзыв о статье "Афродита"
Примечания
- ↑ согласно А. Ф. Лосеву, это «народная этимология» негреческого имени
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.132-136 (статья А. Ф. Лосева); Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.131
- ↑ Эсхил. Данаиды, фр.44 Радт
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 1, 5
- ↑ Гимны Гомера IV 7-33
- ↑ Кун Н. А. 40
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXII 25
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XII 112
- ↑ Сапфо, фр.1
- ↑ см. Луна, упавшая с неба. М., 1977. С.151
- ↑ Гимны Гомера IV 70-71
- ↑ Гесиод. Теогония 189—194
- ↑ Гомер. Илиада V 370; Еврипид. Елена 1096; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 1, 3; 3, 1
- ↑ Эпименид, фр.7 Якоби = Схолии к Софоклу. Эдип в Колоне 42
- ↑ Лукиан. Трагоподагра 90
- ↑ Надь Г. Греческая мифология и поэтика. М., 2002. С.300
- ↑ Овидий. Метаморфозы VII 363
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXIV 234—253
- ↑ Примечания О. Л. Левинской, И. В. Рыбаковой в кн. Афиней. Пир мудрецов. Кн. 1-8. М., 2003. С.529
- ↑ [bibliotekar.ru/rrG14.htm Геродот. Герадот История. Книга первая. Клио.]
- ↑ Цицерон. О природе богов III 59
- ↑ Лукиан. О сирийской богине 6
- ↑ Геродот. История I 131, III 8, IV 59
- ↑ Гигин. Мифы 197
- ↑ Эсхил. Просительницы 1041
- ↑ 1 2 Павсаний. Описание Эллады I 43, 6
- ↑ Первый Ватиканский мифограф II 73
- ↑ Гимны Гомера VI
- ↑ Гомер. Илиада III 330; Гомер. Одиссея VIII 267; XVIII 194
- ↑ Афиней. Пир мудрецов II 3, 36d, по Паниасиду; Нонн. Деяния Диониса V 138
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 77, 5; См. Нонн. Деяния Диониса II 88.
- ↑ Гомер. Одиссея XX 73; Пиндар. Олимпийские песни X 105
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 77, 5
- ↑ Гесиод. Теогония 199
- ↑ Овидий. Метаморфозы XIV 693
- ↑ Овидий. Любовные элегии III 15, 15
- ↑ Вергилий. Энеида I 720 и комм. Сервия
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.17
- ↑ Пиндар, фр.244 Бергк
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 83, 2; Сенека. Федра 199
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VIII 24, 6
- ↑ Нонн. Деяния Диониса VI 353
- ↑ Примечания Н. В. Брагинской в кн. Плутарх. Застольные беседы. М., 1990. С.514
- ↑ Страбон. География IX 5, 17 (стр.438), со ссылкой на Каллимаха
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 22, 3
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VI 25, 1
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 14, 7
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 19, 2
- ↑ Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С.134
- ↑ Геродот. История I 105; см. также Ксенофонт. Пир VIII 9
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 1, 3
- ↑ Ликофрон. Александра 866
- ↑ Страбон. География XI 2, 10 (стр.495)
- ↑ Ликофрон. Александра 831 и комм.
- ↑ Павсаний. Описание Эллады III 17, 5
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IX 4, 1
- ↑ Афиней. Пир мудрецов III 27, 84 с
- ↑ Овидий. Любовные элегии I 14, 33
- ↑ [ancientrome.ru/dictio/article.htm?a=219384127 ДИОНА (Словарь античности)]
- ↑ Полибий. Всеобщая история XVI 12, 3; Страбон. География XIV 2, 20 (стр.658)
- ↑ Страбон. География IX 1, 21 (стр.398)
- ↑ Ликофрон. Александра 865
- ↑ Ликофрон. Александра 449
- ↑ Павсаний. Описание Эллады III 15, 10
- ↑ Гесиод. Теогония 200, считается вставкой; Климент. Протрептик 14, 2
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXIV 119; XXXV 175
- ↑ Парменид, фр. B13
- ↑ Эмпедокл, фр.31, ст.23, фр.400, 410—411 Боллак
- ↑ Ксенофонт. Пир VIII 9-11
- ↑ Кон И. С. Введение в сексологию. М., 1990. С.113
- ↑ Лактанций. Божественные установления I 17, 10
- ↑ Зенон Китийский, фр. I 168 Арним, пер. А. А. Столярова
- ↑ Плотин III 5, 2, 15-17.25 (разъяснение противоречий у Платона); VI, 9, 9, 28-30
- ↑ Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1980. Т.6. С.506, 570, 581
- ↑ Прокл. Платоновская теология VI 98, 17-19, пер. Л. Ю. Лукомского
- ↑ Прокл. Комментарий к «Пармениду» 768, 8
- ↑ Лосев А. Ф. История античной эстетики. Последние века. М., 1988. Кн.2. С.414
- ↑ Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Кн.2. С.12, 52
- ↑ Эстетика Ренессанса. М., 1981. В 2 т. Т.1. С.157
- ↑ Плутарх. Наставление супругам 32
Ссылки
- Афродита // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Галина Росси. [www.globalfolio.net/monsalvat/kittim/012aphrodite/afro1.htm Афродита-Киприда]. «Монсальват». Глобал Фолио. Проверено 14 февраля 2015.
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Афродита
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
