Идас
И́дас (др.-греч. Ἴδας) — в древнегреческой мифологии[1] сын Афарея (или Посейдона) и Арены[2]. Упомянут в «Илиаде» (IX 558). Из Мессении. Идас и брат его Линкей — мессенские герои, сопоставимые, по первоначальному значению своему, с лаконскими Диоскурами. Оба брата, называющиеся также Афаретидами, по имени отца своего, были национальными героями покоренной Мессении, чем и объясняется их второстепенное значение наряду с героями победоносной Спарты — Диоскурами.
Идас был женат на Марпессе, дочери Евена, эпонима этолийской реки. Марпессой хотел обладать Аполлон, но Идас похитил её на колеснице, запряженной крылатыми конями, данными ему Посейдоном. Евен и Аполлон пустились преследовать Идаса, но Евен, не будучи в состоянии догнать, бросился в соименную ему реку, а Аполлон настиг бегущих в Мессении. Идас стал сражаться с богом, но Зевс развел их, предоставив Марпессе выбор. Она предпочла смертного из опасения, что бог покинет её, когда она начнет стариться[3]. Плодом союза Идаса с Марпессой была Клеопатра[4], или Алкиона, жена Мелеагра.
Аргонавт, сидел на среднем весле корабля вместе с Гераклом[5]. Участник состязаний после смерти Кизика[6]. Участник Калидонской охоты[7]. По некоей трагедии, хотел отнять царство Мисии у Тевфранта, но побежден Телефом и Парфенопеем[8].
Вместе с Диоскурами угнали стадо быков из Аркадии, затем возникла ссора (по другому рассказу, они поссорились из-за дочерей Левкиппа). Идас убил Кастора, но побежден Полидевком[9]. У него было неотразимое копье, им он убил Кастора, но поражен перуном[10]. Либо Идас убил Кастора, а затем Полидевка. За это Зевс поразил его перуном[11]. По Феокриту, поражен перуном у кургана Афарея, никого не убив[12]. Или поражен перуном в Афидне[13].
Могилы Идаса и Линкея около Скиады в Спарте[14]. Его огромные останки нашли в Мессении в каменном пифосе[15].
По мнению ученых XIX века, Афаретиды и Диоскуры являются солнечными героями, как обладатели обширных стад, и становятся супругами лунных богинь Фебы и Гилаиры, дочерей Левкиппа (Светлого), брата Афарея и Тиндара. С порабощением Мессении первоначальное право Афаретидов превращается в незаконное притязание. Из-за стад и из-за Левкиппид Афаретидам приходится выдержать неравную борьбу с Диоскурами, в которой они и падают.
Первый развивает миф в этом духе Пиндар (Nem. X). Более полно развита легенда у Аполлодора, Феокрита, Овидия.
См. также
Напишите отзыв о статье "Идас"
Примечания
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.166
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 10, 3
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 8-9 далее
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IV 2, 7
- ↑ Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 150—151; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 16; Валерий Флакк. Аргонавтика I 460; Гигин. Мифы 14 (с.35)
- ↑ Валерий Флакк. Аргонавтика III 470
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 8, 2; Овидий. Метаморфозы VIII 305; Гигин. Мифы 173
- ↑ Гигин. Мифы 100
- ↑ Стасин. Киприи, синопсис; Гигин. Мифы 80
- ↑ Первый Ватиканский мифограф I 76, 2
- ↑ Пиндар. Немейские песни X 60; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 11, 2
- ↑ Феокрит. Идиллии XXII 211
- ↑ Овидий. Фасты V 713—714
- ↑ Павсаний. Описание Эллады III 13, 1
- ↑ Флегонт. Удивительные истории, фр.11
| ||||||
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Идас
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
