Ида Прести

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ида Прести
Ida Presti
Полное имя

Иветта Монтаньон

Дата рождения

31 мая 1924(1924-05-31)

Место рождения

Сюрен, близ Парижа

Дата смерти

24 апреля 1967(1967-04-24) (42 года)

Место смерти

Рочестер

Страна

Франция

Профессии

Исполнитель

Инструменты

Классическая гитара

И́да Пре́сти (фр. Ida Presti, настоящее имя Иветта Монтаньон — Yvette Montagnon; 31 мая 1924, Сюрен, близ Парижа — 24 апреля 1967, Рочестер) — французская классическая гитаристка.



Биография

Первые уроки музыки преподал ей отец, пианист Клод Монтаньон. В шесть лет начала заниматься на гитаре, причём её учителем вновь оказался отец, который не был гитаристом, но владел основными приёмами игры на инструменте, и остался единственным в её жизни преподавателем. Выступать на публике начала с восьми лет, два года спустя впервые сыграла концерт в Париже (уже под именем Иды Прести), записывалась с четырнадцати, и вскоре заявила о себе как о выдающемся таланте. На фестивалях, посвящённых Гектору Берлиозу и Никколо Паганини ей было позволено играть на гитарах, принадлежавших этим композиторам. После Второй мировой войны возобновила карьеру, дав, в частности, французскую премьеру «Аранхуэсского концерта» Хоакина Родриго в 1948 году. В 1952 Прести вышла замуж за гитариста Александра Лагойю и в дальнейшем выступала только в дуэте с ним. Прести и Лагойя гастролировали по всему миру и пользовались огромной популярностью, в середине 1960-х посетили с концертами СССР.

Жизнь Прести оборвалась в 1967 году: во время одного из концертных турне по США она была госпитализирована в больницу, где умерла от разрыва аневризмы и внутреннего кровоизлияния.

Творчество

Прести называют одной из лучших гитаристок XX века. Её игру отличали инстинктивная музыкальность, непревзойдённая красота звука, оригинальная и нестандартная техника. Дуэту Прести — Лагойя посвящён ряд сочинений композиторов-современников, в том числе уникальный в своём роде цикл из 24 прелюдий и фуг «Хорошо темперированные гитары» Марио Кастельнуово-Тедеско. В репертуар Прести входили также классические и романтические произведения, а также переложения лютневых произведений эпохи барокко. Большое количество записей Прести доступно на компакт-дисках.

Напишите отзыв о статье "Ида Прести"

Ссылки

  • [guitarmag.net/koshkin_history/ Подробная биография Прести и Лагойи]
  • [guitarmag.net/presti/ Легендарная Ида Прести]

Отрывок, характеризующий Ида Прести

– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.