Примитивная идеализация

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Идеализация и обесценивание»)
Перейти к: навигация, поиск

Примити́вная идеализа́ция — психический процесс, относимый к механизмам психологической защиты. Выражается в бессознательном представлении о ком-либо как об идеальном и всемогущем защитнике. Впервые описан психоаналитиком Шандором Ференци. Одним из «побочных эффектов» механизма является примити́вное обесце́нивание человека, если его дальнейшая идеализация невозможна[1].





Описание

Согласно Ференци, примитивная идеализация у ребёнка приходит на смену всемогущему контролю. Когда ребёнок разочаровывается в идее собственного всемогущества, он обнаруживает, что его безопасность и благополучие зависят от заботящихся о нём взрослых, и начинает приписывать всемогущество им. Задавая родителям вопросы вроде «почему ветер дует?» ребёнок, зачастую, стремится не столько узнать настоящую причину, сколько удостовериться, что мир действует «правильно», то есть так, как и ожидают его родители. Воспринимая их как тех, кто определяет правила, ребёнок может искренне обижаться, что они «не хотят» пойти ему навстречу и, например, остановить дождь, чтобы он мог пойти гулять.

С возрастом подобное восприятие мира пропадает, но сам механизм в психике остаётся. Мы часто приписываем идеальные качества тем, от кого эмоционально зависим. Будь то лечащий врач в критической ситуации, любимый человек или благосклонный покровитель. Это помогает нам защититься от логичной в таких случаях тревоги за собственную безопасность. Идеализация является важным компонентом зрелой любви[2]. В процессе индивидуации-сепарации нормальны также и обратные процессы деидеализации и, как следствие, обесценивания.

Некоторые люди, однако, склонны излишне полагаться на эту защиту, борясь с чувством беспомощности и неспособности контролировать свою жизнь. Это заставляет их постоянно искать (и находить) новых обладателей «всемогущества» и стараться психологически «слиться» с ними, чтобы обрести чувство безопасности. На практике это не только смещает локус контроля далеко за пределы человека. Проблема так же в том, что объект идеализации на самом деле не идеален и рано или поздно наступает разочарование, сопровождающееся примитивным обесцениванием. Мужчина, идеализировавший онколога своей жены, с высокой вероятностью захочет подать на него в суд, если врач не сможет победить болезнь. Этот процесс может серьёзно препятствовать ходу длительной психотерапии, так как склонные к идеализации пациенты, обнаруживая несовершенство терапевта, зачастую склонны резко прерывать терапию. Кроме того, побочным эффектом любой идеализации является довольно тяжёлое ощущение собственной неидеальности[1].

Связь с психическими расстройствами и типами личности

Нарциссические личности организованы вокруг болезненного процесса компенсации собственной неидеальности. Большую часть жизни они заняты поиском идеалов и попытками доказать всем и вся (а в первую очередь себе) свою близость к этим идеалам[1].

Напишите отзыв о статье "Примитивная идеализация"

Примечания

  1. 1 2 3 [lib.aldebaran.ru/author/makvilyams_nyensi/makvilyams_nyensi_psihoanaliticheskaya_diagnostika_ponimanie_struktury_lichnosti_v_klinicheskom_processe/makvilyams_nyensi_psihoanaliticheskaya_diagnostika_ponimanie_struktury_lichnosti_v_klinicheskom_processe__13.html Нэнси Мак-Вильямс, «Психоаналитическая диагностика», глава «Примитивная идеализация (и обесценивание)»]
  2. Bergmann M.S. The anatomy of loving: The story of men's quest to know what love is. — Нью-Йорк: Columbia University Press, 1987.

Литература

  • Мак-Вильямс, Нэнси. [lib.aldebaran.ru/author/makvilyams_nyensi/makvilyams_nyensi_psihoanaliticheskaya_diagnostika_ponimanie_struktury_lichnosti_v_klinicheskom_processe/makvilyams_nyensi_psihoanaliticheskaya_diagnostika_ponimanie_struktury_lichnosti_v_klinicheskom_processe__0.html Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе] = Psychoanalytic diagnosis: Understanding personality structure in the clinical process. — Москва: Класс, 1998. — 480 с. — ISBN 5-86375-098-7.

Отрывок, характеризующий Примитивная идеализация

– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.