Идеальная пара (спектакль)

Идеальная пара
Сцена из спектакля
Жанр	лирическая комедия
Основан на	пьесе Идеальная пара (О, Марианна)
Автор	Владимир Попов
Композитор	Владимир Орлов
Режиссёр	Геннадий Егоров
Хореограф	Николай Козлов
Актёры	Татьяна Кудрявцева Татьяна Пилецкая Геннадий Егоров Юрий Оськин
Компания	Санкт-Петербургский драматический театр «Патриот» РОСТО
Страна	Россия Россия
Язык	русский язык
Год	1993

«Идеа́льная па́ра» — спектакль в жанре лирической комедии, поставленный в 1993 году Геннадием Егоровым на сцене Санкт-Петербургского драматического театра «Патриот» РОСТО по пьесе писателя и драматурга Владимира Попова «Идеальная пара (О, Марианна)».

История создания

В Энциклопедическом сборнике РОСТО (ДОСААФ) о театре «Патриот» говорится:

Санкт-Петербургский драматический театр «Патриот» РОСТО, театр «особого назначения» - это новая форма работы оборонного Общества с широкими слоями населения в решении задач духовного возрождения страны, формирования патриотического сознания граждан России, умножения боевых и трудовых традиций народа и его Вооруженных Сил, бескорыстного служения интересам укрепления обороны и безопасности Отечества.

Изначально драматург Владимир Попов написал комедию «Идеальная пара» о двух штатских людях, пожертвовавших привычными жизненными укладами ради совместного счастья в семейной жизни. Для того, чтобы поставить пьесу за счет средств военного учредителя на сцене театра РОСТО (ДОСААФ), художественный руководитель – директор театра «Патриот» Геннадий Егоров сделал главного героя военным, научным сотрудником оборонного института, кандидатом технических наук. Для исполнителя главной роли сшили костюм капитана второго ранга, который отлично смотрелся на фигуре актёра. Суть пьесы от этого уточнения не изменилась, а спектакль получил горячий приём в среде военнослужащих.

Художник Валентина Малахиева создала интересное и образное оформление спектакля. На сцене одновременно находились две квартиры, два совершенно разных мира. В одной квартире был строгий порядок – здесь жил Игорь, он военный. В другой квартире было уютно, но чуть безалаберно. Здесь жила Марианна: мечтательница, фантазёрка, художник-дизайнер. В квартире Марианны была клетка с большим пёстрым попугаем Гошей, что подчёркивало её одиночество. В финале обе квартиры объединились в одну большую квартиру, в один общий мир героев спектакля.

06 ноября 1993 года состоялась премьера спектакля «Идеальная пара» на сцене Санкт-Петербургского драматического театра «Патриот» РОСТО (ДОСААФ) по адресу набережная реки Фонтанки, дом 7, (бывший особняк графини Паниной).

Заведующая литературной частью БДТ им. Г. Товстоногова Дина Шварц о спектакле:

Поговорить о чистой человеческой любви сегодня, пожалуй, куда более патриотично и полезно, чем произносить громкие фразы на митингах и сходках. Только любящее, незлобивое сердце всегда укажет верную дорогу в жизни. Так было во все времена, так будет и впредь. И совершенно правильно поступил театр «Патриот», что открыл новый театральный сезон пьесой столь жизненной темы. Что же касается игры актёров, режиссуры, художественного и звукового оформления спектакля, то ставлю высшую оценку. Дина Шварц

Создатели спектакля

• Постановка и режиссура — Геннадий Егоров
• Художник — Валентина Малахиева
• Композитор — Владимир Орлов
• Балетмейстер — Николай Козлов

Действующие лица и исполнители

Состав исполнителей 1993-1995гг.

• Марианна, она же Катя, Луиза, Дина – Татьяна Пилецкая
• Игорь – Юрий Оськин
• Попугай Гоша — голосТатьяны Кудрявцевой

Состав исполнителей 1996-2001гг.

• Марианна, она же Катя, Луиза, Дина – Татьяна Кудрявцева
• Игорь – Юрий Оськин
• Попугай Гоша — голос Татьяны Кудрявцевой

Состав исполнителей 2002-2011гг.

• Марианна, она же Катя, Луиза, Дина – Татьяна Кудрявцева
• Игорь – Геннадий Егоров
• Попугай Гоша — голос Татьяны Кудрявцевой

Краткое содержание

Одинокие мужчина и женщина встречались на протяжении семи лет. Они хорошо узнали друг друга, почти привыкли. У героя в комнате даже весит большой портрет героини. Вроде бы он никогда с ней не расстаётся, но вот почему-то никак не может решиться заключить брачный союз. Сам не понимает, что ему мешает сделать последний шаг. Наконец, Игорь (Г. Егоров), так зовут героя спектакля «Идеальная пара», решает проститься с жизнью холостяка и предложить Марианне (Т. Кудрявцева) пойти в ЗАГС. Назначив ей встречу в своей квартире, он тщательно подготовился: купил шампанское, накрыл торжественный ужин, украсил стол вазой с цветами, позвонил своему другу и услышал слова поддержки. Марианна тоже взволнованна: а вдруг сегодня решится её судьба? Она надела эффектный костюмчик, сделала прическу и макияж, заручилась поддержкой подруги по телефону, а главное, - получила напутствие от своего любимца попугая Гоши. Поначалу встреча Игоря и Марианны развивается в русле предложения «руки и сердца», но потом, в результате какой-то нелепицы, они ссорятся и расходятся по своим квартирам. Тогда Игорь решил доверить выбор невесты профессионалам и подал заявление в бюро брачных знакомств. Узнав о его поступке, потрясённая Марианна тоже подаёт заявление в бюро знакомств, а так же решает проверить на сколько серьёзны намерения Игоря познакомиться с новой женщиной. Изменив голос, она звонит ему по телефону. Приняв её за прелестную незнакомку, Игорь предлагает встретиться в его квартире. Марианна соглашается. Искусно поменяв свой облик, Марианна приходит к Игорю под именем Катьки, женщины легкого поведения. Ей удаётся увлечь Игоря, напоить французским коньяком и устроить танцы со стриптизом. Убеждая Катьку в том, что «его неправильно поняли», Игорь с большим трудом выдворяет её из квартиры. У себя дома, Марианна по телефону рассказывает подруге о встрече Катьки и Игоря. Она уверенна, что желание знакомиться с нашими женщинами у Игоря пропало надолго. Но подруга обращает её внимание на повышенный интерес иностранок к русским мужчинам . Во втором действии Игорь рассказывает другу по телефону о бесконечных звонках женщин предлагающих познакомиться. Звонок в квартиру прерывает разговор с другом. Решив, что это его младшая дочка, Игорь открывает дверь. В квартиру врывается с чемоданами и коробками Марианна загримированная под экстравагантную афроамериканку Луизу. Представившись миллионершей из Соединённых штатов Америки, Луиза сообщает, что похоронила мужа и ищет нового супруга. В агентстве знакомств ей предложили фотографию Игоря и сообщили домашний адрес. Теперь она убедилась сама в том, что Игорь действительно «её герой, её любимый мужчина!». Достав из коробки свадебную фату, Луиза предлагает подписать брачный контракт и «узнать друг друга поближе». Игорь пытается остановить Луизу от скоропалительного решения и предлагает богатой вдове покинуть квартиру. Он предупреждает, что в противном случае, несмотря на международный скандал, будет вынужден применить «грубую физическую силу». С большим сожалением Луиза покидает квартиру. Звонки от женщин желающих познакомиться доводят Игоря до отчаянья. Он поднимает трубку телефона и с ходу начинает разговор «на повышенных тонах». Нежный, вкрадчивый голос учительницы Дины (это звонит Марианна) неожиданно приводит его в нормальное состояние. Игорь извиняется за грубый тон и объясняет, что «за последние три недели вынужден был встречаться с женщинами больше, чем за тридцать лет, чуть не свихнулся на этой почве». Он предлагает Дине встретиться в его квартире. Она соглашается. Поменяв свой облик, Марианна приходит к Игорю в качестве милой, скромной учительницы Дины. Взволнованный и ничего не подозревающий Игорь открывает шампанское и предлагает выпить за знакомство. Он очарован Диной. Она просит сварить кофе. Пока он варит кофе, Дина берёт портрет Марианны, делает надпись на нём и покидает квартиру. Не обнаружив Дины в квартире, Игорь читает надпись на портрете Марианны: «Товарищ капитан второго ранга! Ты меня чуть не покорил. Действуй в том же духе. Целуем миллион раз. Катя, Луиза, Дина». Марианна в своей квартире пьёт кофе и рассказывает попугаю Гоше, что «наконец-то поняла, какая женщина необходима Игорю». Но это не она. Она - другая. И поэтому сегодня ей хочется плакать. Звонок в квартиру возвращает Марианну к реальности. Она открывает дверь и встречает Игоря, переодетого Клоуном. Нелепый и смешной он преподносит цветы. Марианна уходит готовить чай. На глазах зрителей Клоун делает фокус, в результате которого квартира Марианны и квартира Игоря становятся одной общей большой квартирой, где в клетке расположился попугай Гоша. Игорь снимает костюм Клоуна и остаётся в белоснежной форме капитана второго ранга. Марианна возвращается в свадебном наряде. Игорь предлагает обвенчаться и стать его женой. Попугай Гоша помогает Марианне произнести главное слово: «Согласна!».

Умение актрисы Татьяны Кудрявцевой перевоплощаться в одночасье, отмечалось уже не раз. Однако в спектакле «Идеальная пара» она превзошла самое себя. Если бы скажем, одновременно вышли на сцену персонажи, сыгранные ею в этом спектакле, то трудно было бы поверить, что роли играет одна и та же актриса. Дело не только в гриме. Абсолютная смена голоса, жестов, мимики – всё это посильно лишь истинному таланту . Н. Махнёв

Гастроли

• Спектакль «Идеальная пара» посмотрели зрители Санкт-Петербурга, Ленинградской области, Москвы, Самары, Жукова, Рязани, Челябинска, Обнинска, Вичуги, Иваново, Новгорода, Златоуста, Уфы, Брянска, Ногинска, Миасса, Калуги, Тамбова, Липецка, Воронежа, Белгорода, Твери, Пскова.

Награды

• Актриса Татьяна Кудрявцева награждена почётным званием Заслуженная артистка Российской Федерации (Указ Президента Российской Федерации от 02.05.1996 № 617).

Видеофильм

• В 2011 году на основе спектакля «Идеальная пара» Санкт-Петербургского драматического театра «Патриот» РОСТО был снят видеофильм «Идеальная пара» в двух частях (DVD - 1 час 50 минут).

Интересные факты

• Санкт-Петербургский драматический театр «Патриот» РОСТО (ДОСААФ) играл cпектакль «Идеальная пара» восемнадцать лет. В спектакле участвовали три состава исполнителей.
• 22 февраля 1997 года артисты Санкт-Петербургского драматического театра «Патриот» РОСТО дали благотворительный спектакль «Идеальная пара» перед солдатами, получившими ранения в Чечне и находящимися на лечении в Красногорском военном госпитале им. Вишневского.
• 14 февраля 1997 года, после спектакля «Идеальная пара», командующий войсками Московского округа противовоздушной обороны генерал-полковник Корнуков А. М. вручил актёрам театра «Патриот» почётную грамоту и обратился к военнослужащим, находящимся в зрительном зале: «Здесь поступила директива о сокращении штатов. Я предлагаю сократить тех, кто сегодня отсутствовал на спектакле «Идеальная пара». Хохот и аплодисменты взорвали переполненный зрительный зал.
• Из четырёхсот спектаклей «Идеальная пара» более ста были сыгранны благотворительно. Командиры воинских частей и соединений, начальники училищ и академий, главы администраций городов и районов вручили художественному руководителю-директору театра Геннадию Егорову сто сорок почетных грамот и благодарственных писем за активную работу по патриотическому воспитанию россиян.
• В результате творческого содружества Санкт-Петербургский драматический театр «Патриот» РОСТО (ДОСААФ) поставил три пьесы Владимира Сергеевича Попова. Вот как об этом пишет в книге «Сухая падь» сам драматург:

После успеха спектакля «Идеальная пара», Геннадий Егоров в 1994 году попросил сделать вариант моей пьесы «Дорогой подарок». Зрители искренне плакали на этом спектакле. Третьей, опять же, вполне удачной постановкой в театре «Патриот» – стал спектакль о военных лётчиках по моей пьесе «Испытание». Спектакль прекрасно принимался не только на ближних и дальних гастролях, но и московской публикой. В 1997 году мне самому посчастливилось пережить «Испытание» в уютном зале Российского академического молодёжного театра.

Литература

• Российская оборонная. Энциклопедический сборник. — М.: «Магистр-ПРО», 2002. — 352 с. — ISBN 5-901104-05-6.
• Попов В. С. Сухая падь: сборник повестей и пьес. — М. : Линор, 2008. — С. 97—101. — 336 с. — ISBN 978-5-900889-89-4.</span>

Россия   Санкт-Петербург   Театр

Отрывок, характеризующий Идеальная пара (спектакль)

– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.