Иде, Иван Андреевич

Иван Андреевич Иде

Иван (Иоганн) Андреевич И́де (1744, Брауншвейг — 2 октября 1806) — экстраординарный профессор кафедры чистой математики отделения физических и математических наук (1804—1806).

Биография

Окончил курс и получил степень доктора математики в Гельмштедтском университете, затем занимался у Кестнера в Гёттингенском университете и у Лапласа; был другом Гаусса.

В 1803 году куратор Московского университета, M. H. Муравьев пригласил Иде читать лекции, и в 1804—1806 годах он читал, трижды в неделю по латыни, исчисление бесконечно малых «с приложением оного к Высшей Геометрии, Динамике и Гидродинамике». Н. Е. Зернов был очень высокого мнения об образованности Иде, подчеркивал, что он был единственный выписной профессор математики, приглашенный из-за границы в Московский университет, так что «всё достояние Москвы, а за нею почти и всей России, по этой части возрастало собственными силами».

Заслуги, которые имел покойный перед наукой и университетом, его неутомимое стремление приносить пользу, его во всех отношениях прекрасный характер делают эту потерю для всех его друзей и для меня особенно невыразимо горькой; и будет тяжело её когда-нибудь восполнить

— М. Н. Муравьёв

Иде был хорошим музыкантом, играл на скрипке и хорошо пел.

Литература

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/44726/Иде Биографический словарь профессоров Московского университета]
• Волков В. А., Куликова М. В. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Естественные и технические науки. — М.: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2003. — С. 103—104. — 296 с. — 2 000 экз. — ISBN 5—8037—0164—5.

Ссылки

• [letopis.msu.ru/peoples/602 Летопись Московского университета]

Отрывок, характеризующий Иде, Иван Андреевич

– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.