Идиот (фильм, 1951)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Идиот
白痴
Жанр

драма

Режиссёр

Акира Куросава

Продюсер

Такаси Койдэ

Автор
сценария

Акира Куросава
Эйдзиро Хисаита

В главных
ролях

Сэцуко Хара
Масаюки Мори
Тосиро Мифунэ

Оператор

Тосио Убуката

Композитор

Фумио Хаясака

Кинокомпания

Shochiku

Длительность

166 мин.

Страна

Япония Япония

Год

1951

IMDb

ID 0043614

К:Фильмы 1951 года

«Идиот» (яп. 白痴 хакути) — японская чёрно-белая драма режиссёра Акиры Куросавы, вышедшая на экраны в 1951 году. Фильм основан на романе Фёдора Достоевского «Идиот».





Сюжет

Киндзи Камэда после пребывания в плену возвращается на Хоккайдо. Еще в поезде он знакомится с Дэнкити Акамой, который тоже направляется на Хоккайдо, чтобы вступить в наследство. Акама рассказывает Камэде о своей роковой страсти — женщине по имени Таэко Насу. Даже показывает её фотографию, и образ женщины на фото вызывает у Камэды слезы сострадания. На Хоккайдо Камэда живет в гостинице, куда его определили его родственники — семейство Оно (глава семейства продал наследство Камэды, когда получил вести о его пленении). Познакомившись с Таэко Насу, Камэда испытывает к ней сильное чувство, однако Таэко не считает себя в праве его принять, и начинает способствовать зарождающейся любви между Камэдой и младшей дочерью господина Оно — Аяко. Сама она живет с Дэнкити Акамой, которого не любит, а заботит её только лишь счастье Камэды. Когда Акама понимает, что никогда не покорит сердце возлюбленной, то задумывает совершить убийство.

В ролях

Съёмочная группа

Саундтрек

См. также

Дополнения

Японский фильм 1999 года с тем же названием (режиссёр Макото Тэдзука) не имеет отношения к роману.

Напишите отзыв о статье "Идиот (фильм, 1951)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Идиот (фильм, 1951)

С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.