Иевлево (Волоколамский район)

Деревня Иевлево Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Волоколамский Сельское поселение Спасское Координаты 55°55′56″ с. ш. 35°57′19″ в. д.55.93222° с. ш. 35.95528° в. д. / 55.93222; 35.95528    Высота центра 207 м Население ↘11 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 143622 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Показать/скрыть карты Иевлево Москва Волоколамск Иевлево Волоколамск Иевлево

Иевлево — деревня в Волоколамском районе Московской области России, входит в состав сельского поселения Спасское. Население — 11 чел. (2010).

География

Деревня Иевлево расположена на западе Московской области, на юге Волоколамского района, примерно в 7 км к югу от города Волоколамска, на правом берегу впадающей в Рузское водохранилище реки Волошни. В 2,5 км западнее проходит автодорога Р108 Суворово — Руза.

К деревне приписано два садоводческих некоммерческих товарищества. Ближайшие населённые пункты — сёла Спасс, Рюховское и деревня Сапегино.

Население

Численность населения
1852	1859	1899	1926	2002	2006	2010
339	↗357	↗451	↘274	↘14	↗15	↘11

История

Ивлево, деревня 1-го стана, Государственных Имуществ, 160 душ мужского пола, 179 женского, 50 дворов, 110 верст от столицы, 10 от уездного города, между Можайским и Зубцовским трактами.

— Нистрем К. Указатель селений и жителей уездов Московской губернии, 1852 г.

В «Списке населённых мест» 1862 года — казённая деревня 1-го стана Волоколамского уезда Московской губернии по правую сторону Московского тракта, от границы Зубцовского уезда на город Волоколамск, в 10 верстах от уездного города, при речке Вельге, с 51 двором и 357 жителями (161 мужчина, 196 женщин).

По данным на 1899 год — деревня Тимошевской волости Волоколамского уезда с 451 душой населения.

В 1913 году — 72 двора.

По материалам Всесоюзной переписи населения 1926 года — деревня Рюховского сельсовета Тимошевской волости в 5,33 км от Осташёвского шоссе и 5,33 км от станции Волоколамск Балтийской железной дороги, проживало 274 жителя (95 мужчин, 179 женщин), насчитывалось 62 крестьянских хозяйства, имелась школа.

С 1929 года — населённый пункт в составе Волоколамского района Московского округа Московской области. Постановлением ЦИК и СНК от 23 июля 1930 года округа как административно-территориальные единицы были ликвидированы.

1929—1939 гг. — деревня Рюховского сельсовета Волоколамского района.

1939—1957 гг. — деревня Рюховского сельсовета (до 17.07.1939) и Спасского сельсовета Осташёвского района.

1957—1963, 1965—1994 гг. — деревня Спасского сельсовета Волоколамского района.

1963—1965 гг. — деревня Спасского сельсовета Волоколамского укрупнённого сельского района.

В 1994 году Московской областной думой было утверждено положение о местном самоуправлении в Московской области, сельские советы как административно-территориальные единицы были преобразованы в сельские округа.

1994—2006 гг. — деревня Спасского сельского округа Волоколамского района.

С 2006 года — деревня сельского поселения Спасское Волоколамского муниципального района Московской области.

Отрывок, характеризующий Иевлево (Волоколамский район)

В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал: