Иезуитские миссии в Северной Америке

Иезуитские миссии в Северной Америке основывались членами католического монашеского ордена иезуитов в XVII веке и прекратили своё существование в начале XVIII века. Миссии были созданы в рамках колонизаторской деятельности Франции. Проповедование христианства в Северной Америке среди индейцев было неотъемлемой частью законодательства Новой Франции. В основном католические миссии организовывал монашеский орден иезуитов. В это время иезуиты вели активную миссионерскую деятельность во многих частях света. Кроме Северной Америки иезуиты также организовывали миссионерские центры в Южной Америке и Китае.

История

Во время правления французского короля Генриха IV началась французская колонизация Северной Америки. В 1604 году французский исследователь Самюэль де Шамплен инициировал первую французскую экспедицию, основав в 1605 году первую постоянную французскую колонию на севере Флориды и в 1608 году — первое французское поселение на территории нынешней Канады под названием Квебек.

В 1611 году во французскую колонию в Квебеке впервые прибыли первые два монаха из монашеского ордена иезуитов, которые намеревались проповедовать христианство среди индейцев. Эта первая миссия потерпела неудачу. В 1625 году иезуиты вторично попытались организовать католическую миссию в Канаде. Вторая миссия иезуитов состояла из священников Шарля Лалемана, Энемонда Масса, Жана де Бребёф, но из-за английского вторжения на территории французских владений в 1629 года эта миссия также не удалась иезуитам. Несмотря на это, иезуиты не оставив своих намерений, проповедовали христианство среди индейцев. Начиная с 1632 по 1650 гг. сорок шесть иезуитов побывали во французской колонии в Квебеке с целью проповедовать среди индейцев.

В 1639 году на территории племени гуронов иезуитами под руководством Жана де Бребёфа была основана миссия «Святая Мария среди гуронов», которая действовала в течение 10 лет до 1649 года. Межплеменная война между ирокезами и гуронами привела к гибели некоторых иезуитов и закрытию этой миссии. В 1654 году иезуиты начали организовывать новую миссию среди ирокезов, проповедуя, несмотря на сложные отношения между французами и ирокезами, в этом племени в течение последующих тринадцати лет. Деятельность иезуитской миссии среди ирокезов закончилась в 1708 году.

В 1667 году была создана миссия на территории современного штата Висконсин, с которой началась миссионерская деятельность иезуитов вдоль реки Миссисипи до устья реки Арканзас. В конце 1690 году иезуиты вместе с миссионерами из Парижского Общества Заграничных Миссий достигли середины Миссисипи. В 1700 году иезуиты утвердились в устье реки Дес Перес, в 1703 году — миссии иезуитов возникли на территории современного Иллинойса. Были также основаны миссии в Луизиане. Все эти миссии действовали до роспуска ордена иезуитов. После восстановления ордена в 1814 году, иезуиты продолжили свою миссионерскую деятельность в Луизиане с 1830 года.

Семинария

В 1636 году для подготовки священников из индейцев иезуитами недалеко от Квебека была основана семинария. Первыми семинаристами были пять человек из племени гуронов, затем несколько десятков из племён инну и алконкинов. Несмотря на успехи иезуитов в организации богословского образования, многие семинаристы умерли от привезённых европейцами инфекций.

Поселения

Более успешными иезуиты оказались при организации особых поселений, где индейцы жили под руководством монахов. Иезуиты, проповедовавшие в Северной Америке и вдохновлённые успешной деятельностью своих собратьев в Южной Америке, где в Уругвае, Боливии и Парагвае были организованы экономически самостоятельные поселения индейцев, решили действовать похожим образом. Были созданы подобные поселения для индейцев Нотр-Дам-де-Фуа, Лоретто. В 1670 году многие индейцы, проживавшие в этих селениях, из-за эпидемии кори покинули эти устроенные иезуитами поселения. В 1698 году иезуиты оставили эти поселения и передали их под управление прихода Нотр-Дам-де-Сент-Фуа.

Методы

Иезуиты при проповедовании христианства среди индейцев, в отличие от пуритан, заставлявших индейцев ходить в европейской одежде, использовали методы, уважающие традиционную культуру коренных жителей и их привычный образ жизни. Для того, чтобы индейцы приняли иезуитов, они приспосабливались к их культуре, изучая индейские языки и живя вместе с ними в их нелёгких для европейцах условиях. Чтобы привлечь индейцев к христианству, иезуиты приспосабливали христианство, применяя в католических обрядах различные индейские религиозные предметы.

См. также

• Миссия иезуитов в Чикитос
• Иезуитские редукции

Источник

• Calloway, Colin Gordon, 2006, The Scratch of a Pen: 1763 and the Transformation of North America, Oxford University Press US, ISBN 0-19-530071-8, ISBN 978-0-19-530071-0
• Alfred A. Cave The French and Indian War 2004 Greenwood Press ISBN 0-313-32168-X
• Ekberg, Carl J. 2000, French Roots in the Illinois Country: The Mississippi Frontier in Colonial Times University of Illinois Press, ISBN 0-252-06924-2, ISBN 978-0-252-06924-6
• Li, Shenwen, 2001, Stratégies missionnaires des Jésuites Français en Nouvelle-France et en Chine au XVIIieme siècle Les Presses de l’Université Laval, L’Harmattan, ISBN 2-7475-1123-5

Отрывок, характеризующий Иезуитские миссии в Северной Америке

– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.