Духовная иерархия

Духовная иера́рхия (от др.-греч. ἱεραρχία, из ἱερός «священный» и ἀρχή «власть») — структурное упорядочение взаимодействий уровней бытия от высшего к низшему (инволюция) и от низшего к высшему (эволюция), используется во многих философско-религиозных учениях. В частном случае обозначает господство святых, субординацию священников.

В религиях

В христианстве

Термин «Иерархия» был введён около 2-й половины 5 века Псевдо-Дионисием Ареопагитом в его трактатах «О небесной Иерархии» и «О церковной Иерархии», в которых он пытался объединить христианство и неоплатонизм, и разрабатывая теорию о небесной и земной иерархиях.

Христианскую небесную иерархию воплощает в себе Лестница, приснившаяся Иакову (Быт. 28:12), соединявшая землю и Небо, по которой всходили и нисходили ангелы. Согласно апокрифу она состоит из 12 ступеней, «на каждой из них справа и слева лица, а на самом верху — „лице, акы человече, из огня изсечено“». Эта Лестница есть также образ восхождения человека по степеням святости:

1. Господь Бог,
2. Богородица,
3. Ангельские чины,
4. Вехозаветные патриархи, праведники и пророки,
5. Иоанн Креститель — величайший из рождённых женами (Мф. 11:11),
6. Апостолы и их преемники — Святители,
7. Мученики,
8. Преподобные,
9. Блаженные.

Духовная иерархия может строиться также на девяти заповедях блаженств (Мф. 5:3-11).

В Средневековье было предложено много вариантов небесной иерархии, либо основанных на той, что была предложена Псевдо-Дионисием Ареопагитом, либо предлагающих совершенно новую классификацию. Кроме Псевдо-Дионисия схему иерархии предлагали также: Климент I в Апостольских постановлениях (1 век), Амвросий Медиоланский в Апологии пророка Давида (4 век), Иероним Стридонский (4 век), Григорий Двоеслов в Homilia (6 век), Исидор Севильский в Этимологиях (7 век), Иоанн Дамаскин в De Fide Orthodoxa (8 век), Фома Аквинский в Сумме Теологии (1225—1274), Данте Алигьери в Божественной Комедии (1308—1321).

Ангельская Иерархия согласно Псевдо-Дионисию выглядит так:

• Высшая иерархия (первый лик):

1. Серафимы (бесплотные духовные силы),
2. Херувимы,
3. Престолы,

• Средняя иерархия (второй лик):

1. Господства,
2. Силы,
3. Власти,

• Низшая иерархия (третий лик):

1. Начала,
2. Архангелы,
3. Ангелы.

Образ видения Лестницы Иакова заимствован преподобным Иоанном Лествичником (VI век) в основном сочинении «Лествица». «Лествица» представляет собой руководство к совершенствованию. Сочинение Иоанна Лествичника состоит из 30 слов, представляющей собой «ступени» добродетелей по которым христианин должен восходить на пути к духовному совершенству. «Ступени» составляют следующие группы:

• Борьба с мирской суетой,
• Скорби на пути к истинному блаженству,
• Борьба с пороками,
• Преодоление преград в аскетической жизни,
• Душевный мир,
• Вершина пути — союз трёх главных добродетелей: веры, надежды и любви.

---

Августин Блаженный (354—430) считал, что небесная иерархия отражается в земной, и в духе неоплатонизма, пытался обернуть «„сверхчувственный мир“ — в иерархию христианского неба с Богом во главе».

Один из учителей католической церкви, средневековый схоласт, философ-мистик Бонавентура (1217—1274), также склонявшийся к неоплатонизму, является автором «Путеводителя души к Богу». В этом трактате описан путь духовного просветления по шести ступеням духовной иерархии — из мира рабства в мир свободы:

1. Тварный мир, где Бог познаётся через выражение в природе.
2. Познание гармонии всех вещей.
3. Узрение в своей душе Бога.
4. Преображение души.
5. Созерцание славы Бога.
6. Слияние души с Богом.

Фома Аквинский считал, что в мире существует предустановленный Богом иерархический порядок, который определяет своё место всему существующему.

В исламе

В исламе нет общепринятой иерархии ангелов по примеру очерченных христианскими теологами трёх ангельских ликов и девяти чинов. Это не считается важным, поскольку об этом нет прямых указаний в Коране. Как бы то ни было, существует определённая ангельская иерархия, определяемая по различным работам, которые поручает ангелам Аллах.

Ангелы в исламе подразделяются на несколько классов, каждый из которых выполняет свою задачу. Четыре главных ангела — Архангелы Джабраил, Микаил, Исрафил и Азраил являются пророками ангелов.

Пророки из числа людей выше пророков-ангелов. В то же время пророки-ангелы выше простых людей. Но простые люди, ведущие праведный образ жизни, твёрдо следующие предписаниям Корана и Сунны, в свою очередь выше рядовых ангелов.

В индуизме

Иерархия в индуизме представлена пантеоном богов и риши.

В философии

В философии Платона и неоплатоников

Древнегреческий философ Платон (428/427 — 348/347 до н. э.) разработал ряд иерархических структур. Например, в «Пире» рассмотрена иерархия красоты: от телесности к красоте души, обычаев, наук и самой идеи прекрасного, выше которого только благо. В «Тимее» Платона демиург из области непроявленного бытия творит мировую душу, а боги создают отдельные души. Таким образом происходит переход от сферы ума к сфере становления и времени.

Согласно создателю неоплатонизма Плотину (204/205-269), Вселенная начинается с первоединого начала, которое с помощью эманации проявляет себя как мировой ум, затем — как душа мира, далее — как единичные души и материальные тела.

Великая цепь бытия

Великая цепь бытия — понятие, предложенное Артуром Лавджоем в его работе «Великая цепь бытия: История идеи» 1936 года. Эта концепция об устройстве вселенной, отразилась в западной философии и особенно в греческом неоплатонизме и производных от него учениях Европейского Ренессанса, а также 17 и начала 18 веков. Термин обозначает три главных принципа вселенной:

• изобилие — вселенная изобильна, проявляя максимальное разнообразие видов существ (жизней);
• непрерывность (целостность) — вселенная составлена из бесчисленных рядов форм, каждая из которых разделяет с соседней формой в ряду хотя бы один характерный признак;
• градация — ряды форм расположены в иерархическом порядке от самой малой жизни до Бога.

Филон Александрийский (15-10гг. до н. э. — 45-50гг. н. э.) рассматривал Космос как великую цепь бытия, над которой председательствует Логос, который есть посредник между Богом и миром. Филон использовал термин Логос для определения идеи идей и для идей в целом. Предвосхищая христианскую доктрину, он называл Логос человеком Бога, образом Бога и вторым Богом.

Великая цепь бытия рассматривалась также Декартом (1596—1650), Спинозой (1632-77), Лейбницем (1646—1716).

У других философов

Иерархию, как принцип единства мироздания, рассматривали Конфуций, Лейбниц, гностики, русские космисты.

Философ и теолог Николай Кузанский (1401—1464) развивал учение об иерархия единого бытия, считал, что человек находится на высшем уровне иерархии тварного мира, поскольку обладает интеллектом, рассматривавшимся им как критерий богоподобия.

Французский мыслитель, исследователь эзотеризма Рене Генон (1886—1951) полагал, что существует власть, даруемая свыше, утверждённая духовной иерархией, не принимающей участия в жизни общества, но руководящей им с помощью непостижимых, но действенных средств.

Манихейство было основано в 3 в. Мани. Он разработал религиозно-философское учение о дуалистичной природе бытия, считал, что существует многоступенчатая иерархия «Сынов Света», следование которой позволит Свету победить Тьму.

В оккультизме

В теософии и иных мистических и оккультных учениях термин Духовная Иерархия обозначает группу Учителей Мудрости и их учеников, незримо помогающих человечеству с высших духовных уровней. В этом же значении употребляются термины Великое Белое Братство, Общество Просветленных Умов, Великая Белая Ложа, Планетарный Центр Любви-Мудрости, Царство Божье, Духовное Царство, Вознесенные Владыки, Царство Душ, Оккультное Царство. Согласно теософским учениям, Духовная Иерархия состоит из индивидуумов, которые закончили круг своих земных воплощений, эволюционировав до духовных уровней (планов), с которых они управляют делами человечества. К Духовной Иерархии относят Махатму Мориа, Джуал Кхула, Кут Хуми и других.

В теософии

Елена Блаватская считала, что теософы должны способствовать эволюции человечества и готовиться к сотрудничеству с Учителями Мудрости Великого Белого Братства. Она верила, что члены этого мистического братства, будучи скрытыми мировыми лидерами, управляют судьбой планеты.

Оккультная Иерархия, которая управляет, учит и руководит мирами, является Орденом со многими степенями, каждая из которых имеет свои собственные многочисленные обязанности, выполняемые в совершенной гармонии; обязанности эти относятся к выполнению той или другой части плана Логоса нашей мировой системы. <..> Их ["Учителей Мудрости и Сострадания"] дело состоит в направлении эволюции, в образовании рас, в руководительстве этими расами и в распределении по различным континентам, подготовленным для их жизни, в проведении законов, которые вызывают подъем и падение народов, империй и цивилизаций. <..> Во главе отдела Учителей стоит «Просветлённый», Буддха, <..> Этот Верховный Учитель есть та вечно живая Сущность, которая осеняет и вдохновляет все мировые религии, которая основывает их по мере нужды для руководства человечества и которая, с помощью своих Помощников из среды Адептов, управляет каждой религией, насколько это возможно при неведении и упрямстве людей.

В книгах Алисы Бейли

Алиса Бейли проводила аналогию между энергетическими центрами человека и центрами Планетарного Логоса (Земли) и считала, что Иерархия (Великое Белое Братство) — это Планетарный Сердечный Центр (соответствует у человека Анахата-чакре), который выражает Любовь-Мудрость и групповое единство.

Духовная Иерархия нашей планеты (невидимая Церковь Христова) не центр покоя, а водоворот любящей активности, место встречи энергий, приходящих из центра божественной воли и от человечества, центра божественного интеллекта.

В своих работах Алиса Бейли описывала Духовную Иерархию, во главе которой стоит Христос (Майтрейя), и одной из основных целей которой является подготовка человечества к Новому Явлению Христа. Иерархия существует «ради служения и активной работы» и занимается раскрытием сознания людей и их духовной реализацией.

В Агни-Йоге

В Агни-Йоге иерархией называется закон взаимозависимости низшего с высшим (более совершенным и эволюционно развитым), соборное определение светлых сил мироздания, стоящих выше человека на эволюционной лестнице, или иначе иерархия есть «закон Мироздания» и «планомерное сотрудничество».

Космология Агни-Йоги представляет Вселенную множеством миров, в которых существует жизнь на разных ступенях развития сознания, и выделяются три основных плана бытия:

1. Мир Плотный (физический),
2. Мир Тонкий (астральный),
3. Мир Огненный (ментально-духовный).

В агни-йоге считается, что существует «Иерархия Света» (объединившиеся «Высокие Духи»), благодаря усилиям которой совершенствуются устремившиеся духом человеческие существа, расширяя и очищая своё сознание.

В современных эзотерических учениях

Один из современных эзотерических словарей определяет иерархию как «Духовную власть Высшего Мира, охраняющую нашу планету».

По определению Мэнли Холла Великая Белая Ложа — это «иерархия просветленных душ, объединённых мудростью и верным служением человеческому предназначению». На её низшие уровни Холл ставил учеников-мирян и искателей истины, искренне стремящихся к самосовершенствованию, которые поднимаются по ступеням ученичества, пока не достигнут уровня адепта или архата. Далее различные степени посвящений повышаются вплоть до самой верхушки всего ордена и его главы — таинственного безымянного и Неведомого.

Друнвало Мельхиседек считает, что над всеми уровнями жизни и «высшими Я» находится то, что называют Духовной иерархией, которую он описывает, как состоящую из «существ, которые приняли на себя ответственность за организацию и работу правительства Вселенной».

Писатель и деятель Нью Эйдж Бенджамин Крим развивал идеи Алисы Бейли, говоря, что Иерархия «состоит из Учителей, Посвященных всех степеней и тех, чьей целью является осуществление Плана Бога».

См. также

• Иерархия
• Лестница Иакова
• Ангелы
• Лествица
• Меру
• Шамбала

Литература

• Лавджой А. [psylib.org.ua/books/lovejoy/index.htm Великая цепь бытия]

Отрывок, характеризующий Духовная иерархия

Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.