Иероглиф

Иеро́глиф (др.-греч. ἱερογλύφος) — название письменного знака в некоторых системах письма. Иероглифы могут означать как отдельные звуки и слоги (элементы алфавитного и силлабического письма), так и морфемы, целые слова и понятия (идеограммы).

Этимология

Термин «иероглиф» греческого происхождения и взят у Климента Александрийского (II—III вв.). Он называл надписи, высеченные на камне, ἱερογλυφικὰ γράμματα (иероглифика граммата). Слово ἱερογλυφικά состоит из двух частей: ἱερός (иерос) — «священный» и γλύφω (глифо) — «вырезаю», «высекаю». Таким образом, ἱερογλυφικὰ γράμματα переводится как «священновырезанные письмена».

Употребление

Первоначально термин «иероглиф» употреблялся по отношению к древнеегипетскому письму, в котором сочетались элементы идеографического, силлабического и фонетического (акрофонического) писем. Сейчас кроме этого термин применяется для характеристики знаков китайского письма, а также знаков кандзи и кокудзи в японском языке (они используются в комбинации со слоговыми азбуками: катаканой и хираганой), знаков ханча в корейском языке и знаков тангутской письменности. Иероглифические системы последних являются производными китайского иероглифического письма. Особенностью китайской иероглифики является использование составных иероглифов, представляющих комбинацию идеограмм. Благодаря этому все народы, использовавшие идеограммы, вполне понимали письменные документы, несмотря на то, что китайцы не выговаривают "р", а японцы "л", да и прочие народы дальнего востока отличаются весьма оригинальным произношением даже интернациональных слов. Тем не менее, японцы успешно влились в эту систему письма. Достоинства были неоспоримы, даже сейчас большая часть иероглифов имеет аналоги в письменности народов, на слух абсолютно друг-друга не понимающих.

В середине двадцатого века была попытка создать систему письменности, сходную с иероглифической, для западных языков. Чарльз К. Блисс, автор этой системы, считал, что она позволит общаться письменно народам всего мира, аналогично тому, как различные народы Восточной Азии, в первую очередь Китая, могут письменно общаться и частично донести смысл помощью иероглифов. Идея была неплоха, но, к сожалению, учить 5000, или 13000, как в китайском, идеом способны не многие. Варианты написания блиссимволики находились на очень низком уровне, а фраза "Я хочу пойти в кино" отображалась как "Я первый очень люблю-не знаю, бежать быстро, в домик с круглым глазом и быть там пока всё не закончится..."

См. также

• Клинопись
• Порядок написания черт в иероглифах
• Египетское иероглифическое письмо
• Письмо майя
• Пиктограмма
• Идеограмма
• Логограмма
• Иконка (графический интерфейс)
• Герб
• Логотип

Ссылки

• [www.hi-braa.spb.ru/nihhon/calligraphy.php Японская каллиграфия]
• [www.hi-braa.spb.ru/nihhon/writing/writing.php Иероглифика]
• [www.hi-braa.spb.ru/buddism/zen_calligr/zen_calligr.php Дзэн и искусство каллиграфии ]
• Ланьков. Прошлое, настоящее и будущее иероглифической письменности [tttkkk.livejournal.com/143325.html #1][tttkkk.livejournal.com/143413.html #2]
• [www.indiansworld.org/mayawrit.html Расшифровка иероглифов майя]

Отрывок, характеризующий Иероглиф

Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».