Иерусалимский синдром

Иерусалимский синдром — относительно редкое психическое расстройство, вид мании величия, при котором турист или паломник, находящийся в Иерусалиме, воображает и чувствует, что он владеет божественными и пророческими силами и как будто является воплощением определённого библейского героя, на которого возложена пророческая миссия по спасению мира. Данное явление считается психозом и ведёт к госпитализации в психиатрическую больницу.

Особенностью этого синдрома является то, что туристы или паломники, страдающие им, проделывают долгий путь через весь мир до Иерусалима, и когда добираются до него, начинают вести себя на городских площадях и святых местах так, словно обладают божественными или пророческими силами. Театральность, характеризующая их поведение, привлекает внимание окружающих. Иногда их поведение доходит до крайностей и представляет опасность для них самих или окружающих, так что появляется необходимость в насильственной госпитализации, пока не минует период опасности их поведения. Среди страдающих от этого синдрома наблюдались как иудеи, так и христиане, у которых долгожданная встреча со святыми для них местами (например, исторические места присутствия Иисуса Христа, Храм Гроба Господня или Стена Плача) вызывает значительное ухудшение состояния.

Статистика показывает, что иерусалимскому синдрому подвержены с равным успехом иудеи, христиане и мусульмане вне зависимости от конфессии. С точки зрения психиатров, феномен является аналогом наблюдаемого во Флоренции и Риме синдрома Стендаля, или Парижского синдрома, которому наиболее подвержены туристы из Японии. Также аналогичное психическое расстройство может наблюдаться у паломников в Мекке. Христианско-православные же Церкви считают этот синдром разновидностью духовной прелести.

Заболевание впервые клинически описано в 1930-х годах иерусалимским психиатром Хайнцем Германом. Вместе с тем первые проявления синдрома были зафиксированы ещё в Средние века в путешествии Феликса Фабера и в биографии Марджери Кемп. Также ряд случаев синдрома наблюдался среди паломников XIX века.

Одним из наиболее тяжёлых по последствиям проявлений синдрома стало поведение христианского паломника из Австралии Денниса Майкла Рохана (en:Denis Michael Rohan). 21 августа 1969 года он попытался поджечь мечеть Аль-Акса на Храмовой горе, что спровоцировало в городе массовые беспорядки. Сам паломник объявил себя «посланцем Господа», который получил «Божественные указания» уничтожить Аль-Аксу, чтобы помочь евреям во исполнение пророчеств Захарии построить Третий Храм, и тем ускорить Второе пришествие Иисуса Христа.

Рохан пошёл на этот шаг под влиянием проповедей теле-евангелиста Герберта У. Армстронга (en:Herbert W. Armstrong), основателя так называемой Всемирной Церкви Бога (Worldwide Church of God). Вскоре после инцидента Армстронг постарался дистанцироваться от действий Рохана. Ортодоксальный Верховный Раввинат Израиля также осудил попытку поджога.

В конце 1990-х годов Британский психиатрический журнал предположил, что сочетание влияния Иерусалима с приближением нового тысячелетия вызовет в этом городе массовую истерию. В 2000-м году, действительно, наблюдалось некоторые увеличение случаев Иерусалимского синдрома, однако страхи о начале «эпидемии» оказались преувеличенными.

Психиатрическая больница Кфар Шауль

Одним из наиболее известных центров изучения синдрома является больница Кфар Шауль в Иерусалиме. За 13 лет наблюдения (1980—1993) отмечено 1200 паломников с тяжёлыми психическими проблемами, вызванными посещением Иерусалима. Около 470 из них обратились в больницу. Среди пациентов Кфар Шауль отмечается значительное количество паломников — пятидесятников из деревенских районов США и Скандинавии.

В настоящее время этот показатель составляет в среднем 100 человек в год, из которых в больнице оказывается в среднем 40. Данный показатель является относительно небольшим по сравнению с общим количеством туристов в Иерусалиме (до двух миллионов человек в год). По мнению психиатров Калиана и Вицума, данная пропорция ничем не отличается от любого другого города мира.

Типы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тип I

Тип I синдрома связан с уже ранее существовавшим у пациента психическим расстройством. Пациент может представлять себя важным для религии историческим персонажем или находиться под влиянием важных религиозных концепций, таких, как пришествие Мессии или Второе пришествие Иисуса Христа.

Тип II

Тип II осложняется идиосинкразией. Он необязательно принимает форму психического расстройства и может проявляться в виде аномальной культурной реакции как для отдельного индивидуума, так и для небольшой религиозной группы.

Тип III

Наиболее хорошо известен тип III, когда ранее психически уравновешенная личность после прибытия в Иерусалим начинает демонстрировать явные признаки психоза. Психоз обычно проходит сам через несколько недель либо после того, как пациент покидает Иерусалим. Для данного типа синдрома имеется характерный набор признаков:

Взволнованность;
Желание отколоться от группы или семьи и путешествовать по городу в одиночестве;
Навязчивое стремление к чистоте, необычно частое принятие душа или ванн, отрезание ногтей на руках и ногах;
Изготовление похожего на тогу одеяния белого цвета, часто — из гостиничных простыней;
Стремление громко выкрикивать стихи из Библии, псалмы, различного рода религиозные гимны. Заметив подобное поведение, гостиничный персонал либо туристические гиды обычно стараются отвести пациента к специалисту. В противном случае развиваются следующие две стадии синдрома:
Процессия или торжественный марш к одному из святых мест Иерусалима;
Произнесение проповедей в святом месте. За 13 лет наблюдения зафиксировано 42 подобных проповеди.

В популярной культуре

В сериале Симпсоны, эпизод «The Greatest Story Ever D’ohed» посвящён Иерусалимскому синдрому.

См. также

Напишите отзыв о статье "Иерусалимский синдром"

Ссылки

А. Грицман. [www.vestnik.com/issues/2001/1120/win/gritsman.htm Иерусалимский синдром] // «Вестник», № 24(283), 20 ноября 2001 г.
А. Бильжо. [archive.is/20130416235701/www.izvestia.ru/biljo/article3098047/ Иерусалимский синдром] // «Известия», 01.11.06.
А. Барац. [abaratz.com/index.php?page=1-05-Haeysara.htm Раскаяние Ишмаэля]
[inosmi.ru/asia/20120326/189098021.html Почему верующие туристы иногда начинают считать себя мессиями. 26/03/2012]

Отрывок, характеризующий Иерусалимский синдром

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.

Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.