Ижевская соборная мечеть

Мечеть
Ижевская соборная мечеть
Ижевская соборная мечеть
Страна	Россия Россия
Республика	Удмуртия Удмуртия
Город	Ижевск Ижевск
Адрес	улица Азина, 238
Первое упоминание	1838 год
Состояние	действующая

Ижевская соборная мечеть находится в Ленинском районе города Ижевск, Удмуртская Республика.

История

История Ижевской соборной мечети начинается в XIX веке. В начале XIX веке в Ижевский завод (так назывался тогда рабочий посёлок, ныне город Ижевск) начали приезжать татары для работы на Ижевском оружейном заводе. Примерно тогда же они начали селиться отдельной слободой, в основном компактно проживая на Четвёртой, Пятой, Шестой и Седьмой улицах, которые до настоящего времени не сохранились. Поскольку правоверные татарские общины не представляли себе жизни без мечети, то встал вопрос о её постройке, что согласно архивным документам случилось около 1810 года. Ближайшая действующая мечеть находилась километрах в сорока в деревне Агрыз (ныне город), что никого не устраивало. 23 ноября 1822 года татары, работавшие на заводе, выбрали себе муллу, которым стал Муса Мукминов. Особым богатством трудовой народ тех лет похвастаться не мог, поэтому к руководству завода обратились с просьбой построить мечеть за казённый счёт. Однако такие просьбы благополучно игнорировались вплоть до лета 1838 года, пока прибывший с инспекцией Евстафий Евстафьевич Штаден не поставил этот вопрос перед руководством ещё раз. Отказать инспектору всех оружейных заводов не смогли, и заместитель директора Оружейного завода полковник Грен пообещал предоставить проект и смету строительства мечети.

Уже 20 сентября 1838 года исполняющий обязанности архитектора Бабушкин составил проект мечети и смету, а 27 февраля 1839 года проект был отправлен инспектору Штадену. Особыми изысками проект не отличался — мечеть должны была быть похожа на окрестные мечети, вмещать всего 100 человек (кто-то счёл, что остальные мусульмане должны в это время работать), а строить её решили из сруба на каменном фундаменте. Место для неё выбрали в Татарской слободе на Заречной стороне Заводского селения.

По каким-то неясным причинам ответа из Санкт-Петербурга пришлось ждать целых два года. 13 декабря 1841 года вышло постановление, что к самой постройке мечети претензий нет, однако мечеть надлежало строить без высокого минарета, чтобы её не было видно издалека. В проект были внесены соответствующие изменения, и архитектор Оружейного завода Яковлев выдал смету затрат 2610 рублей 28 копеек. Через полгода — 4 сентября 1842 года — для мечети наконец-то выделили землю. Был объявлен тендер, который выиграл православный мещанин из Сарапула Иван Петров, сторговавшийся на постройку мечети за 1860 рублей, а не казанский купец первой гильдии Анисим Месетников. Размеры мечети должны были составлять в длину 9,5 саженей, в ширину — 6, а в высоту — 6,5 саженя. Прошло ещё два года, прежде чем 12 августа 1844 года был подписан контракт между Иваном Петровым и руководством завода, что строительство здания должно было начаться в том же году, а закончиться к 1 сентября 1845 года.

Однако строительство несколько подзатянулось. Тому были причиной как отсутствие на заводе необходимых строительных материалов, так и отношение Петрова к взятым на себя обязательствам, оставлявшее желать лучшего: строительные материалы он доставил только к 1 марта 1845 года, нанял далеко не самых опытных работников, а сам на месте поведения работ не появлялся. В итоге к осени успели только возвести сруб здания, и в таком виде его оставили до следующего года, чтобы он сел. Мечеть была возведена только к 28 октября 1846 года, а за почти годовую задержку сдачи объекта Иван Петров вместо получения прибыли был вынужден уплатить неустойку. Имамом мечети был назначен Хабибулла хазрат Рахматуллин, а первый намаз был прочитан 2 ноября 1846 года.

Поскольку татарская община увеличивалась, то полвека спустя единственной мечети стало мало. Ижевские татары в 1908 году подняли вопрос о строительстве ещё одной мечети. На этот раз решение было принято быстрее — резолюция об удовлетворении просьбы была получена в том же году — 28 ноября 1908 года. Новая мечеть должны была быть построена неподалёку на Пятой Улице. 28 июня 1909 года на собрании ижевских татар ответственными за постройку были выбраны Г. Миннегулов и Х. Шаймурзин. 3 августа 1909 года проект новой каменной мечети был одобрен и днём позже передан Х. Шаймурзину. На данном этапе возникла шестилетняя заминка, и возведение новой мечети началось в 1915 году, а завершилось в 1916 году Тогда же новая мечеть начала свою работу.

Во времена индустриализации и гонений на религию в 1930-е годы Советская власть не прошла мимо ижевских мечетей. Территорию, на которой они находились, да и вообще всю Татарскую слободу, облюбовали под размещение очередного завода, и по Постановлению Ижгорсовета от 9 июня 1932 года мечеть было приказано снести. Мусульманам предложили разобрать мечеть и построить где-нибудь в другом месте. 26 июля 1932 года прихожане начали разборку мечети и перенос её за 4 километра к Татарскому кладбищу, которое тогда располагалось на окраине города. Все работы были завершены всего за месяц, мечеть была возведена на новом месте на улице Азина, но, как и почти за столетие до этих событий, ставить её минарет было запрещено. Некоторым плюсом являлось то, что мечеть всё же продолжала работать.

Полвека спустя, в 1991 году, минарет был возведён, а при мечети была открыта духовная школа-медресе. В 2004 году мечеть была обнесена кирпичом, а 28 июля 1996 году рядом с ней построили новую мечеть, поскольку во время мусульманских праздников старое здание не вмещало всех верующих.

Мечеть сегодня

В здании старой мечети проводятся будничные службы, преподаются основы ислама. В новой соборной мечети проводят Пятничные и праздничные службы. Здесь также размещается Региональное духовное Управление мусульман Удмуртии. В 2011 году располагающаяся неподалёку остановка общественного транспорта сменила безликое название «Ангарная» на «Ижевская соборная мечеть».

Ссылки

• Касимов Ильмир хазрат. [www.muslimpress.ru/udmmosque/sobornaya-mechet-g-izhevska/sobornaya-mechet-izhevska.htm История Соборной мечети г. Ижевска] (рус.). Муслим (23 декабря 2009). Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6GpnmOlu6 Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
• [www.gorlib.ru/izhevsk/hram/mechet.php Мечеть] (рус.). ЦМДБ им. М. Горького. Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6GpnoMo4T Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Ижевская соборная мечеть

– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.