Ижевский уезд
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входил в | |
| Административный центр | |
| Дата образования |
1921—1929 |
| Официальный язык | |
| Население (1926) |
267 868 |
| Площадь |
6402 км² |
|
| |
Иже́вский уе́зд — административно-территориальная единица Вотской АО с 1921 по 1929 годы.
До 1921 года большая часть территории уезда входила в состав Сарапульского уезда Вятской губернии. В 1921 году в связи с образованием национальных автономий Сарапульский уезд был разделен на части: северо-западные волости отошли в Ижевский уезд Вотской АО, северные — в Дебёсский уезд, юго-западные — в Агрызский кантон Татарской Республики, а остальные сформировали Сарапульский уезд Пермской губернии.
История
Из Сарапульского уезда в Ижевский вошло 10 волостей: Большенорьинская, Бурановская, Завьяловская, Кыйлудская, Люкская, Малопургинская, Нылги-Жикьинская, Советская, Ягульская и Якшур-Бодьинская. Из других уездов бывшей Вятской губернии — 4 волости: Вавожская, Водзимонская, Ильинская и Чеканская.
В 1923 году упраздняется Дебёсский, а в 1924 — Селтинский уезды Вотской АО, их территория распределяется между оставшимися уездами. Происходит размен территориями с Можгинским уездом и укрупнение волостей. Начиная с 1924 года состав уезда оставался неизменным.
В 1926 году в СССР начинается районирование (замена уездно-волостной структуры на районную), постепенно части уезда передаются новым районам. Окончательно уезд был ликвидирован 15 июля 1929 году, его разделили на семь районов — Ижевский, Малопургинский, Новомултанский, Нылги-Жикьинский, Селтинский, Шарканский, Якшур-Бодьинский.[1]
Административно-территориальное деление
По состоянию на 1926 год включал 12 волостей, 68 сельсоветов, 1048 селений, 37675 дворов, 1 город. Площадь уезда составляла 6402 км². Население всего — 267868, в том числе: городское — 55895, сельское — 211873[2].
| Волость | Центр | Площадь в км² | Население | Сельсоветов | Селений | Дворов |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Бурановская | Бураново | 438 | 10860 | 4 | 37 | 2223 |
| Завьяловская | Завьялово | 559 | 17116 | 5 | 58 | 3213 |
| Копкинская | Копки | 194 | 6208 | 3 | 38 | 1018 |
| Ново-Мултанская | Новый Мултан | 725 | 24139 | 8 | 141 | 4035 |
| Нылга-Жикьинская | Нылга-Жикья | 602 | 22157 | 7 | 42 | 4149 |
| Селтинская | Селты | 474 | 16162 | 5 | 91 | 2757 |
| Советская | Лудорвай | 817 | 26508 | 8 | 149 | 5269 |
| Сосновская | Сосновка | 439 | 14034 | 4 | 65 | 2313 |
| Старо-Зятцевская | Старые Зятцы | 530 | 18811 | 6 | 98 | 3233 |
| Тыловайская | Тыловай | 478 | 16350 | 5 | 81 | 2791 |
| Шарканская | Шаркан | 647 | 20801 | 6 | 88 | 3575 |
| Якшур-Бодьинская | Якшур-Бодья | 469 | 18524 | 7 | 100 | 3099 |
| Уезд в целом | Ижевск | 6402 | 267868 | 68 | 1048 | 37675 |
См. также
Напишите отзыв о статье "Ижевский уезд"
Примечания
- ↑ Справочник по административно-территориальному делению Удмуртии / Составители: О.М.Безносова, С.Т.Дерендяева, А.А.Королёва. — Ижевск: Удмуртия, 1995. — С. 74-99. — 744 с. — 2000 экз. — ISBN 5-7659-0425-4.
- ↑ Территориальное административное деление Союза ССР на 1-е января 1926 г. Издательство Главного Управления Коммунального Хозяйства НКВД. Москва. 1926 г.
Отрывок, характеризующий Ижевский уезд
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
