Ижиков, Вячеслав Николаевич
Поделись знанием:
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
(перенаправлено с «Ижиков»)
| Вячеслав Николаевич Ижиков | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения |
14 февраля 1958 (66 лет) |
| Место рождения | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах |
Переславль-Залесский, Мытищи, Нижний Тагил, Краснодар, Дзержинск |
| Важнейшие постройки |
Никольский собор Никольского монастыря в Переславле |
| Награды |
|
Вячеслав Николаевич Ижиков (род. 14 февраля 1958) — архитектор-реставратор, автор множества православных церквей.
Содержание
Биография
- 1980 — окончил архитектурный факультет Горьковского инженерно-строительного института.
- 1980—1984 — работал в Белгородском филиале Росгипропищепрома архитектором-проектировщиком, после ассистентом кафедры «Архитектура» Ивановского инженерно-строительного института.
- 1984—1987 — очная аспирантура при ЦНИИП градостроительства, Москва.
- 1988 — защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Планировочная организация системы обслуживания пассажиров на автомобильных дорогах в районах массового туризма».
- 1988—1990 — ведущий архитектор-реставратор в Переславском реставрационном управлении.
- 1990—1991 — главный архитектор Переславля.
- 1991—1992 — главный архитектор Переславского национального парка.
- 1992—1993 — главный архитектор Переславля.
- с 1993 года, в связи с инвалидностью, занят частной практикой
- с 2002 года руководит ООО «Мастерская Ижикова».
- c 2011 года возглавляет Проектное Бюро Ижикова.
Член Союза архитекторов России.
Жена — Елена Константиновна Шадунц, инженер-строитель.
Работы
- Никольский собор Никольского монастыря в Переславле.
- Церковь Георгия Победоносца в Переславле.
- Знаменская церковь на улице Трубежной в Переславле.
- Церковь Воскресения Христова в Шереметьеве.
- Часовня на источнике явления иконы великомученицы Варвары близ села Купань.
- Часовня преподобного Дмитрия Прилуцкого в деревне Веслево.
- Деревянная церковь святителя Тихона и Новомучеников Российских.
- Храм во имя блаженной Матроны Московской.[1]
- Церковь Иоанна Предтечи и собора Воскресения Христова в г. Дзержинске Нижегородской области.[2][3]
- Церковь Новомучеников и исповедников Орехово-Зуевских.[4]
- Церковь иконы Божией Матери «Всецарица» женского монастыря в честь иконы Божией Матери «Всецарица».[5]
- Церковь священномученика Вениамина в городе Тутаев.[6]
- Церковь священномученика Уара в посёлке Вешки Мытищинского района.[7]
- Объекты в Краснодаре, Нижнем Тагиле, на Украине.[8]
Награды
- 2000, август — Орден преподобного Сергия Радонежского III степени.[9]
- медаль «За вклад в наследие народов России».
Напишите отзыв о статье "Ижиков, Вячеслав Николаевич"
Примечания
- ↑ Монаршек И. Пушкинский церковный округ // Московские епархиальные ведомости. 2003. № 4—5.
- ↑ Ижиков В. Н. «Золотые» пропорции креста // Ярославские епархиальные ведомости. 2003. Январь.
- ↑ [www.innov.ru/np/98_1/str35.htm Храм начинался с вагона] // Нижегородский предприниматель
- ↑ [www.mepar.ru/library/vedomosti/28/73/ Престольный праздник и День города]. Московская епархия
- ↑ [www.vsetsaritsa.ru/dsQsdsEndsAmodedsEarticlesdsAclassdsEhst.htm Женский монастырь в честь иконы Божией Матери «Всецарица»]
- ↑ В строящемся храме священномученика Вениамина проводятся службы // Ярославская государственная телевизионная и радиовещательная компания. Новости. Общество. 24.06.2005.
- ↑ Сведения с приходского сайта.
- ↑ Тананян О. Камень во главе угла // Коммунар. 2001. 14 ноября.
- ↑ Путник В. История одного спора // Славич. — 2000. — 21 января.
Источники
- [pki.botik.ru/articles/p-izhikov2002.pdf Автобиография В. Н. Ижикова]. Переславская Краеведческая Инициатива
|
Это заготовка статьи об архитекторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ижиков, Вячеслав Николаевич
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
