Иж Планета Спорт
Поделись знанием:
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
(перенаправлено с «Иж-Планета-Спорт»)
| Иж Планета Спорт | |||||||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||||||
| Общая информация | |||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Производитель |
Ижевский машиностроительный завод | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Составляющие | |||||||||||||||||||||||||||||||||
| Двигатель |
Иж Планета Спорт
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Система смазки | |||||||||||||||||||||||||||||||||
| Технические характеристики | |||||||||||||||||||||||||||||||||
| Максимальная скорость, км/ч |
140 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Расход топлива, л на 100 км | |||||||||||||||||||||||||||||||||
| при скорости 60 км/ч |
4,5 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| при скорости 90 км/ч |
6,5 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Габариты | |||||||||||||||||||||||||||||||||
| Длина, мм |
2 050 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ширина, мм |
730 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Высота, мм |
1 100 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| База мотоцикла, мм |
1 350 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
| Дорожный просвет, мм |
147 | ||||||||||||||||||||||||||||||||
«Иж Планета Спорт» во Владивостокском музее автомотостарины
Иж Планета Спорт — дорожный мотоцикл среднего класса, предназначенный для туристических и спортивных поездок по дорогам с разным покрытием в одиночку или с пассажиром. Выпускался Ижевским мотозаводом с 1973 по 1984 год.
Содержание
История
20 сентября 1971 года заявкой с приоритетом 5373 Ижевский мотозавод, обратился в Комитет по делам изобретений и открытий при совете министров СССР, на регистрацию промышленного образца "Дорожно-Спортивный мотоцикл" и 10 августа 1973 года свидетельством на промышленный образец 3306, данная заявка была утверждена, за конструкторами Пановым Василием Ивановичем (главный конструктор) Писаревым Г.Л., Овсенюк Е.А., Шепелевой Т.А. Ижевский завод удивил советских мотоциклистов первым серийным спортивным мотоциклом «Иж Планета Спорт». Мотоцикл был очень непохожим на собратьев как внешне, так и по конструкции. Внешне Иж-ПС был очень похож на японские мотоциклы середины 1960-х годов (например Suzuki T250 Super Six 1966 года, Yamaha 350R5 1970 года, Kawasaki A1 Samurai 1966 года). Благодаря высокому техническому уровню конструкции и качеству изготовления «Иж Планета Спорт» экспортировались во многие страны мира особенно популярны они были в Великобритании, Нидерландах и Финляндии, где успешно конкурировали с «Явами» и мотоциклами СZ.
В момент начала выпуска мотоцикл стоил около 1050 рублей, последующие партии стали продаваться по 1000 рублей. Мотоцикл продержался на конвейере до 1984 года, после чего был снят с производства. Всего было выпущено 215 210 единиц[1]. Среди советских мотоциклистов наиболее высоко ценились «Иж ПС» первых лет выпуска, которые стоили дорого даже в десятилетнем возрасте.
Конструкция
Техническая «начинка» (за исключением мелочей) была полностью оригинальной.
Впервые в СССР была применена система раздельной смазки двигателя собственной разработки (ИЖ-МАМИ), хотя первые 500 мотоциклов с раздельной смазкой были выпущены в 1974 году, эту партию реализовали только в 1975 году. Раздельную смазку устанавливали вплоть до конца выпуска «Иж ПС», с 1976 года двигатель с раздельной смазкой можно было отличить по дополнительной букве «М» в номере. Единственное, что после 1980 года их общее количество снизилось и основная масса поставлялась на экспорт[2]. Двигатель рабочим объёмом 340 см³ (диаметр поршня — 76 мм, ход — 75 мм), оснащался японским карбюратором Микуни, что позволяло ему развивать 32 л. с. при 6 700 об/мин. Таким образом, «одиночка» с сухой массой 135 кг обладала удельной мощностью 237 л. с./т (безумно популярная в СССР Jawa-350/634 обладала удельной мощностью 141 л. с./т). Благодаря этому мотоцикл обладал высокими динамическими качествами: время разгона до 100 км/ч не превышало 11 секунд. Двигатель был закреплён в раме с помощью резиновых подушек — техническое новшество того периода. Первые годы мотоциклы оснащались японским электрооборудованием и оптикой западно-германской фирмы «Hella», благодаря чему впервые на советском мотоцикле были выполнены требования ЕЭК ООН по светотехнике. Переднее колесо отличалось размером 3,0 × 19.
Более поздние выпуски «Планеты Спорт» оснащались отечественным карбюратором К-62М, из-за чего максимальная мощность снизилась до 28 л. с. Отличить их от ранних выпусков можно по креплению двигателя на подушках, заднему фонарю, отличались амортизаторами, в более ранних версиях были стаканы из нержавейки, были отражатели на ушах фары, под баком появилась косынка для укрепления рамы.[3]. В 1975 году головка цилиндров сменила оребрение с «веерного» на обычное, изменена форма камеры сгорания, в 1978 году установлено электрооборудование и спидометр советского производства, увеличен диаметр спиц[4].
Технические характеристики
Общие данные согласно заводским инструкциям по эксплуатации 1975 и 1983 годов (отличия в скобках) .
- База мотоцикла 1 390 (1 440) мм
- Длина: 2 070 (2 150) мм
- Ширина: 790 (810) мм
- Высота: 1 150 мм
- Дорожный просвет: 135 мм
- Сухая масса: 135 (155) кг
- Максимальная скорость: 140 (135) км/час
- Расход топлива на 100 км пути…
- при скорости 50-60 км/ч: 3,5 л (данные по инструкции 1975 г.)
- контрольный, не более: 7 л (данные по инструкции 1983 г.)
- Время разгона до 100 км/час: 11 сек[5]
- Тормозной путь:
- со скорости 60 км/час: 16 (18) м
- со скорости 30 км/час: 7 м
Двигатель
- Тип двигателя: двухтактный, с трёхканальной продувкой (ещё её можно назвать пятиканальной, выходных перепускных окон — пять)
- Число цилиндров: 1
- Диаметр цилиндра: 76 мм
- Ход поршня: 75 мм
- Рабочий объём: 340 см³
- Степень сжатия: 10-10,5 (8,7-9,2)…(степень сжатия можно было регулировать прокладкой под головкой цилиндра…)
- Номинальная мощность двигателя…
- при 5 600-6 700 об/мин: 32 л.с. (данные по инструкции 1975 г.)
- при 5 940 ± 5 % об/мин: 28 л.с. (данные по инструкции 1983 г.)
- Система смазки — совместная с топливом, или раздельная (на части мотоциклов, в основным экспортных)
- Система охлаждения — потоком встречного воздуха
- Система питания:
- Воздушный фильтр сухой, с бумажным элементом
- Карбюратор «Микуни» (К-62М)
- Диаметр диффузора: 32 мм
- Производительность главного жиклёра: 270 см³/мин
- Маркировка на главном жиклёре — Микуни «190»
Трансмиссия
- Моторная передача косозубыми шестернями
- Сцепление многодисковое в масляной ванне
- Коробка передач: четырёхступенчатая
- Переключение передач ножное, педаль-рычаг находится под левой ногой
- Задняя передача: открытая, втулочно-роликовой цепью
- Передаточное число первичной передачи: 2,18
- Передаточное число задней передачи: 2,47
- Передаточные числа коробки передач:
- I передачи: 3,17
- II передачи: 1,81
- III передачи: 1,26
- IV передачи: 1,0
Ходовая часть
- Рама трубчатая, сварная, закрытая, термообработанная
- Передняя подвеска: бесштоковая телескопическая вилка
- Вертикальный ход оси переднего колеса не менее: 150 (160) мм
- Задняя подвеска — маятниковая
- Вертикальный ход оси заднего колеса не менее: 95 (105) мм
- Размеры шин:
- переднего колеса: 3,00-19″, модель Л-170
- заднего колеса: 3,50-18″, модель К-74
- Диаметр тормозного барабана:
- переднего колеса: 190 мм
- заднего колеса: 170 мм
Электрооборудование
- Напряжение бортовой сети: 12 вольт
- Генератор: ИЖ ГП-1, трёхфазный, переменного тока
- Напряжение генератора: 14 вольт
- Номинальная мощность генератора: 100 Вт
- Аккумуляторная батарея: 6МТС-9
На мотоциклы первых годов выпуска (до освоения выпуска 6МТС-9) устанавливались зарубежные аккумуляторные батареи:
- 12N7-3B
- 12N7-4А
- 12N7-4В
- 12N9-3А
- 12N9-3В
- 12N9-4В
- 12N9-4В (Н)
- Регулятор напряжения: ИЖ РН-1 (БПВ 14-10)
- Свеча зажигания: А-23 (по старым стандартам наименование А-7,5 БС) (в комплект к первым «Иж ПС» прилагалась итальянская «Магнетти-Марелли» или NGK, которые рекомендовалось использовать при высоких скоростях езды (100—120 км/ч) и снятой прокладке головки цилиндра)
Заправочные ёмкости и ГСМ
- Топливный бак — 14 л, бензин АИ-93[2]
- Масляный бак — 1,5 л, авиационное масло МС-20
- Коробка передач — 0,8 л, зимой — АС-6 или М-6Б, летом — АС-10 или М-10Б
- Амортизаторы телескопической вилки (в каждом пере) — 0,2 л, МГП—10 (заменитель — масло веретенное АУ)
- Амортизаторы подвески заднего колеса (в каждом) — 0,06 (0,065) л, МГП-10 (заменитель — масло веретенное АУ)
«ИЖ Планета Спорт» в народе
Советские мотоциклисты мотоциклу «ИЖ Планета Спорт» дали прозвища «Пёс» (от сокращённого «ИЖ ПС»), «спортак». Из-за непривычно высокого качества поговаривали, что «Планета-Спорт» предназначался для экспорта в США. Первые 500 шт имели сервисную книжку, где указывался идентификационный номер на заказ запчастей с завода.
По причине дефицита запчастей многие занимались моторным «тюнингом» — поршень М-412 (нужного диаметра, но с большим отверстием пальца) подгоняли под штатный шатун, либо под поршневую группу кроссового 514-го «Чезет». Немного увеличивалась мощность, но ресурс снижался до одного сезона (стандартный «ИЖ Планета Спорт» выдерживал по 50-60 тысяч километров без заметного износа основных узлов).
В настоящее время хорошо сохранившийся «ИЖ Планета Спорт» — большая редкость, которая ценится знатоками. В России за мотоцикл первых лет выпуска иногда просят и больше $1000. Немало также сейчас стоят запчасти на ПС, а оригинальных найти почти невозможно.
Спортивные модификации
На базе «Планета-Спорт» в апреле 1975 года начался выпуск спортивных мотоциклов для многодневного эндуро «Иж М-15» и кроссовой модификации «Иж-К-15», правда спортсменами ценился только двигатель, а ходовую брали от ЧЗ, получалась хорошая машина. А также на базе двигателя «ИЖ Планета Спорт» выпускался мотоцикл для спидвея (для гонок по льду), также были и другие экспериментальные модели.
История особенностей комплектации
1974
- Первый вариант крепления двигателя — мягкий, на резиновых демпферах
- Особое «веерное» оребрение головки цилиндров
- Карбюратор «Микуни» АЕХ (Япония)
- Первоначально устанавливающиеся отечественные указатели поворотов (с базовых мотоциклов Планета-3 и Иж Юпитер-3, отличающиеся хромированием)
- Глушитель прямой
- Воздушный фильтр «Filtrak» А 105/153- 1500 TGLN 39-474 (ГДР)
- На части мотоциклов (в основном — на экспорт) — стояли шины зарубежного производства «Barum» (Чехословакия) и «IRC» (Япония)
- Зеркало заднего вида с торцевым креплением на руле (с базового ижевского автомобиля Москвич-408) к концу 70-х годов перемещается на хомут крепления рычага сцепления
- Самоклеющиеся надписи на баке и инструментальных ящиках
- Спидометр с мотоцикла «Паннония» — Т4 или Т5 (Венгрия), «Veglia Borletti» (Италия)
- Первый отечественный мотоциклетный генератор с напряжением в сети 12 вольт (ГП-1)
- Зарубежное электрооборудование и светотехника:
- Комбинированные переключатели на руле от японского мотоцикла «Honda» CB350 и соответствующие им рычаги сцепления и ручного переднего тормоза
- Звуковой сигнал «Nikko» YPL 1400 (Япония)
- Задний фонарь «Stanley» (Япония)
- Оптический элемент фары с мотоцикла «Паннония» — Т5 (Венгрия), позже западногерманская «Hella» 1A7 001.140.01. Для стран с левосторонним движением — фирмы «Lucas»
- Замок зажигания PAL (Чехословакия) с мотоцикла «Jawa»
- Свеча зажигания «Magneti Marelli» CW8N (Италия)
- Светоотражатели на передней вилке «Stanley» RR 30 SAE B67 (Япония)
- Зарубежные аккумуляторные батареи (Япония)
- Оригинальное (с креплением в фаре) реле поворотов (12 вольт)
1975
- Карбюратор «Микуни» VM32-89
- Комбинированные переключатели на руле и замок зажигания (360-82508-42) от японского мотоцикла «Yamaha» RD350 и соответствующие им рычаги сцепления и ручного переднего тормоза
- Новый вариант боковых светоотражателей и заднего фонаря «Stanley» (040-5469)
- Изменено крепление направляющего ушка (для пера вилки) переднего тормозного барабана с заклепочного на цельнолитое
- Оребрение головки цилиндра меняется на обычное «прямое»
- Под конец года отечественные указатели поворотов заменяют на японские «Stanley» 23040-037
- Отечественный бензиновый кран КР—12 с поясняющими надписями на английском языке
1976
- Устанавливается отечественный спидометр СП102. На экспортных устанавливают «Borletti»
- Новый отечественный оптический элемент фары ФГ137 (светорассеиватель типа «европейский луч»)
- Появился глушитель с изгибом концевой части (с целью повышения проходимости)
1977
- Из-за увеличения корпуса воздушного фильтра перемещают:
- Ручной насос на переднюю трубу рамы около цилиндра двигателя (ранее — под баком)
- Реле указателей поворота под топливный бак
- Установка новых амортизаторов задней подвески (без декоративных колпаков)
1978
- Упраздняется мягкое крепление двигателя
- Установлен новый отечественный карбюратор К62М. Для установки манетки управления топливным корректором имеющегося в нем, введено резьбовое отверстие в трубке руля справа
- Вместо самоклеющихся надписей на баке вводят пластиковые логотипы с креплением на винтах
- Постепенный переход на отечественные комплектующие электрооборудования (с целью унификации с другими базовыми моделями завода):
- замок зажигания (ВК105)
- комбинированные переключатели на руле
- задний фонарь и фонари указателей поворотов
- Начало установки противоугонного замка
1979
- Изменение конструкции задней подвески — удлинена маятниковая вилка
- Новый спидометр СП102А (в частности изменена толщина стрелки указателя)
1980 — 1981
- Прекращён выпуск оригинальных генераторов ГП-1, установка нового, унифицированного с другими моделями завода, генератора (12 вольт)
- Установлен новый отечественный звуковой сигнал С-205Б (12 вольт) и оптический элемент фары ФГ140 (1982)
См. также
Напишите отзыв о статье "Иж Планета Спорт"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.zr.ru/archive/zr/1986/10/spravochnaia-sluzhba#8 Сколько и каких Ижей?] // «За рулём» : журнал. — 1986. — № 10. — С. 8.
- ↑ 1 2 Мотоцикл „Иж Планета-Спорт“. Инструкция по эксплуатации. — Ижевск: Производственное объединение „Ижмаш“, 1983. — С. 25.
- ↑ [www.moto-planeta.ru/motoizh/238-izh-planeta-sport.html ИЖ-Планета Спорт]. Олег Полажинец. Проверено Ионов Юрий мой ПС №364. [www.webcitation.org/66mXkuf0W Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].
- ↑ 1 2 [www.zr.ru/archive/zr/1978/06 «Иж Планета Спорт» в вопросах и ответах] // За рулём : журнал. — М., 1978. — № 6. — С. 19-20.
- ↑ 1 2 [www.zr.ru/archive/zr/1974/01/sovietskaia-tiekhnika#10 Открытие новой Планеты] // «За рулём» : журнал. — 1974. — № 1. — С. 10.
Ссылки
- [ИЖ-Планета Спорт]
- [советские-мото.рф Сайт советских мотоциклов]
- [www.moto-planeta.ru/motoizh/238-izh-planeta-sport.html Статья о ИЖ ПС]
- [www.youtube.com/watch?v=I2_2YTA9xxY рассказ владельца "это был мой первый мотоцикл"]
- [советские-мото.рф/publ/izh/poleznye_stati/remont_izh_planeta_sport/17-1-0-106 Ремонт Иж ПС]
- [советские-мото.рф/publ/izh/tjuning/dovodka_motocikla_izh_ps/16-1-0-533 Доводка мотоцикла Иж ПС]
- [www.automotomuseum.vl.ru/rus/history/moto/ijps/ Иж Планета Спорт во Владивостокском музее автомотостарины]
- Видео
-
[youtube.com/watch?v=NwAjjteqcvg Мотоцикл Иж планета спорт 350 1974 года выпуска] - [youtube.com/watch?v=9rq-Ho8uEow Мотоциклы Иж планета спорт 350 1977 года выпуска]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Иж Планета Спорт
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
