Андертон, Изабелла Мэри

Изабелла Мэри Андертон
англ. Isabella Mary Anderton
Место рождения:	Нижний Клэптон, Англия
Род деятельности:	переводчик, художественный критик, очеркист
Язык произведений:	английский

Изабелла Мэри Андертон (англ. Isabella Mary Anderton; 1858, Нижний Клэптон, Англия — 1904, Флоренция, Италия) — английская переводчица и художественный критик.

Дочь директора школы. По окончании школьного курса провела год в Германии, затем преподавала в школе своего отца, одновременно посещая в качестве вольнослушательницы лекции в Университетском колледже Лондона. В 1883—1887 в качестве домашней учительницы жила в Генуе. Затем, выйдя замуж за итальянца, переехала во Флоренцию, где с 1900 г. преподавала английский язык в престижной школе-интернате Санта-Аннунциата. Умерла после тяжёлой болезни.

На протяжении десятилетия Андертон была флорентийским корреспондентом британского журнала The Studio, опубликовав в нём, в частности, очерки творчества итальянских художников Пьетро Фраджакомо (1899) и Доменико Морелли (1901). Друзьями Андертон были итальянские поэты Джованни Пасколи, во многом обязанный ей своим знакомством с английской литературой, и Анджоло Орвьето, опубликовавший в журнале «Мардзокко», с которым Андертон также сотрудничала, прочувствованный некролог. В переводе Андертон с итальянского на английский вышла (1898) монография Доменико Компаретти «Традиционная поэзия финнов», анализирующая финский эпос Калевала. Посмертно братьями Андертон изданы, под названием «Тосканский фольклор и зарисовки» (англ. Tuscan folk-lore and sketches; 1905), её избранные переводы (в том числе из Ады Негри) и очерки (в том числе о Пасколи и Джозуэ Кардуччи).

Ссылки

• Anderton I. M. [www.archive.org/details/cu31924013206002 Tuscan folk-lore and sketches]. — London: A. Fairbairns, 1905.

Отрывок, характеризующий Андертон, Изабелла Мэри

Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.