Изабелла (сеньора Визеу)

Изабелла Португальская, дама де Визеу порт. Isabel de Portugal, senhora de Viseu
Рождение:	1364(1364)
Смерть:	4 апреля 1435(1435-04-04) Маран, Франция
Род:	Бургундская династия (Португалия)
Отец:	Фернанду I
Мать:	Беатрис Португальская
Супруг:	Альфонсо Энрикес, граф Хихон и Норонья
Дети:	Педро, Фернандо, Санчо, Энрике, Хуан, Констанс

Изабелла (1364 — 4 апреля 1435, Маран, Франция) — 2-я дама де Визеу, португальская принцесса, дочь короля Фернанду I, официально признанная отцом.

Происхождение

Изабелла была плодом кровосместительной связи детей короля Педру I: инфанта Фернанду I, сына короля от законной супруги Констанс Кастильской и Беатрис (1347—1381), побочной дочери Педру от Инеш ди Каштру. Поскольку Изабелла родилась до вступления короля Фернанду I в брак (1372 год) она никогда не считалась бастардом (порт. bastardo, внебрачным ребёнком) и была сразу официально признана отцом, хотя и не получила титула инфанты и прав принцессы королевского дома. Король пожаловал дочери титул 2-й дамы де Визеу, дающийся только представительницам королевского дома (1-й дамой де Визеу была Констанс Кастильская, мать Фернанду I), а также доходы с королевских земель в Селорику-да-Бейра, Линья́риш и Алгодреш. В 1377 году принцесса въехала в построенный специально для неё по приказу короля дворец в Визеу, получивший впоследствии простое название «дворец Башня» (порт. O paço da Torre) и в 1910 году включенный в фонд национального архитектурного наследия Португалии.

Брак

Самим происхождением Изабелле было уготовано стать разменной монетой в политических играх отца. Первоначально король планировал выдать дочь за сына Жуана Афонсу Телу-ди-Менезеш, 4-го графа Барселуш, графа Оурен, дяди королевы Леоноры, но жених — юный граф Афонсу (порт. Afonso Telo Meneses) умер не дожив до свадьбы. 19 марта 1373 года в городе Сантарен был заключен договор о мире между Фернанду и Энрике II Кастильским, положивший конец долгому противостоянию Португалии и Кастилии, одним из условий договора был брачный союз побочных детей монархов: 9-ти летней Изабеллы и 18-ти летнего Альфонсо Энрикеса, бастарда Кастилии (исп. Alfonso Enríquez de Castilla), графа Хихон и Норонья, богатейшего вельможи Астурии. В приданое за дочерью Фернанду отдал все дарованные ей владения в Визеу и окрестностях. В рамках того же договора Фернанду устроил и брак своей сестры Беатрис — матери Изабеллы, которая имея 26 лет от роду давно пережила брачный возраст, её мужем стал Санчо Кастильский, граф Альбукерке, брат короля Энрике II. Таким образом в один день состоялись свадьба матери и обручение дочери. Альфонсо Энрикес имел по поводу брака другие планы и, накануне вступления Изабеллы в брачный возраст (в 1377 году) покинул Испанию, чтобы избежать свадьбы и отправился в Авиньон просить заступничества у папы Григория XI. Но угроза лишения всех титулов и доходов, заставила принца вернуться и идти к алтарю с той, кого выбрал для него отец, в ноябре 1378 года в Бургосе прошла официальная брачная церемония. Благодаря беспокойному характеру и жажде власти графа Альфонсо, его семье предстояло испытать множество невзгод. В 1380 году новый король Кастилии — Хуан I, заставил Альфонсо вернуть незаконно захваченные земли монастырей Сан-Сальвадор и Сан-Бенито, восприняв правосудие короля как личное оскорбление, Альфонсо предлагает военный союз против брата Джону Гонту, герцогу Ланкастеру. Джон Гонт, сын английского короля Эдуарда III, после свадьбы с дочерью Педро I носивший титул короля Кастилии и Леона, считал Хуана и его отца узурпаторами и собирался с оружием в руках отвоевать наследство своей супруги. Граф Альфонсо предложил помощь претенденту, предлагая ему высадится в Хихоне и обещая поддержку своих войск, пока Хуан со всеми силами находился у границ Португалии. Однако Хуан I действовал стремительно, заняв земли мятежника он объявил Альфонсо лишенным титулов и земель, а графство Норонья передал под управление епископа Овьедо. Альфонсо вынужден был покориться, 26 июля 1381 года он приносит оммаж Хуану I в соборе Овьедо, получает прощение и отнятые земли. В 1382 году король Хуан женился на сестре Изабеллы — Беатрис, заключив союз с Португалией, надеясь дать королевству долгожданный мир, но уже в 1383 году беспокойный граф вновь поднял восстание, обратившись за поддержкой к португальцам и англичанам и развязав новую войну. На этот раз реакция Хуана была намного жестче, заняв владения мятежного феодала он вновь отдал графство Норонья епископу Овьедо, а графство Хихон своему сыну Энрике, с титулом принц Астурийский, сам Альфонсо и его жена Изабелла были схвачены и отправлены в заключение в замок Альмонасид, ставший для них тюрьмой на долгие семь лет. В 1390 году, после смерти Хуана I новый король Энрике III освободил их и вернул все земли и титулы. Энрике не опасался мятежного дядю, в 1388 году он женился на дочери герцога Ланкастера, уладив разногласия с англичанами Байонским договором, лишив дядю его главного союзника. Альфонсо попытался получить власть войдя в регентский совет, но столкнулся с сопротивлением кастильских феодалов, попытка Альфонсо организовать коалицию для захвата власти с Элеонорой Наваррской и Федерико, герцогом Бенавенте, другими детьми Энрике II стала известна королю и в 1394 году Альфонсо вновь решился на открытый мятеж. В августе 1394 года король во главе своей армии осадил мятежников в Хихоне, с моря город блокировал кастильский флот, осада затянулась на долгие месяцы. С наступлением зимы граф Альфонсо и король решили подписать шестимесячное перемирие и вынести свои разногласия на третейский суд французского короля Карла VI, воспользовавшись перемирием Альфонсо отправился в в Париж на переговоры с королём, а когда переговоры не дали результата в Аквитанию, просить помощи у англичан и вербовать наемников. В июле 1395 года, когда Энрике III возобновил осаду Хихона, оборону возглавила Изабелла. Более месяца защитники отбивали штурмы, несмотря на применение врагом артиллерии, не дождавшись помощи от супруга, Изабелла, выговорив себе сохранение жизни, сдала город королю, после чего вместе с детьми отправилась к мужу во Францию. Сломленный неудачами граф Альфонсо не смог пережить поражения и скончался в изгнании 27 августа 1395 года в Маране. Вдова, не имея средств для содержания многочисленного семейства вернулась с детьми в Португалию и просила короля Жуана I принять на себя заботу о её отпрысках.

Дети

После смерти мужа во Франции в 1395 году Изабелла возвратилась на родину в сопровождении шести несовершеннолетних детей, которых поручила заботам Жуана I, их двоюродного деда:

• Педру-ди-Норунья (1382-12.08.1452), епископ Эворы (1419—1423), архиепископ Лиссабона (1424—1452), регент королевства (1438—1440), вступил в борьбу за власть с Педру, герцогом Коимбры, после победы последнего обвинен в хищениях и отправлен в изгнание во Францию (1441—1442), возвращен по требованию папы Урбана VI, один из самых влиятельных политиков Португалии XV века, вел жизнь вельможи, пренебрегая обязанностями святителя, оставил семерых побочных детей, рожденных от разных возлюбленных. Его потомки положили начало многочисленной португальской ветви семьи Норонья (исп. de Noroña), ставшей в Португалии называться Норунья (порт. de Noronha) и существующей до настоящего времени;
• Энрике-ди-Норунья (1384-после 1430), рыцарь (порт. Cavaleiro), капитан в битве при Сеуте (1415), имел дочь, ставшую женой графа Аталайя;

• Фернанду-ди-Норунья (1391-03.06.1445), 2-й граф Вила-Реал (1445), губернатор Сеуты (1438—1445), член королевского совета, камергер и друг короля Дуарте, его старший сын Педру получил руку герцогини Беатрис Браганса, правнучки Жуана I, став основателем ветви маркизов, графов Вила-Реал и герцогов Линареш, игравших заметную роль в португальской политике вплоть до XVII века, младший сын Жуан положил начало не менее знаменитым родам маркизов Кашкайш и графов Монсанту;
• Саншу-ди-Норунья (1394-06.05.1471), 1-й граф Одемира (1446), рыцарь, член королевского совета, губернатор Сеуты (1451—1456), участник африканского похода Афонсу V (1463), имел только дочь, ставшую женой Афонсу Браганса, графа Фару, но их дети взяли родовое имя матери — ди Норунья;
• Жуан-ди-Норунья (ум. ок. 1415/16), произведен в рыцари во время битвы при Сеуте 21.08.1415 года, но вскоре скончался в Алмодоваре от ран, полученных в этом бою;
• Констанс-ди-Норунья (1395-26.01.1480), 1-я герцогиня Браганса (1442), графиня Барселуш, графиня Нейва, в 1420 году стала второй женой овдовевшего Афонсу I, герцога Браганса (1377—1461), внебрачного сына короля Жуана I, супруги прожили вместе сорок лет, однако брак был бездетным, после смерти мужа она вступила в светский Третий орден св. Франциска (терциарии) и скончалась в Гимарайнше в 1480, усыновив перед кончиной (1474) своего племянника Педру, графа Вилла-Реал, который и наследовал её имущество.

Литература

1. Anselmo Braamcamp Freire. [www.archive.org/stream/brasesdasalade01braauoft#page/48/mode/2up Brasões Da Sala de Sintra]. — 2a edição. — Coimbra: Impr. da Universidade, 1927. — 626 p. (порт.)
2. António Caetano de Sousa. [books.google.pt/books?id=o61BAAAAcAAJ&pg=PA417&lpg=PA417&dq=%22Historia+Genealogica%22,+%22Milmanda%22&pg=PP11#v=onepage&q=de%20Noronha&f=false Memorias Históricas e Genealógicas dos Grandes de Portugal]. — Lisboa: Na Regia Officina Sylviana e da Academia Real, 1755. — 463 p. (порт.)
3. Fernão Lopes. [purl.pt/419/3/hg-21064-p/hg-21064-p_item3/index.html#/2 Chronica de el-rei D. Fernando]. — Lisboa: Escriptorio, 1895. — Vol. 2. — 200 p. (порт.)
4. José Augusto P. de Sotto Mayor Pizarro. [repositorio-aberto.up.pt/handle/10216/19422 Os Patronos do Mosteiro de Grijó: evoluçao e estructura da família nobre séculos XI a XIV]. — Porto: Carvalhos de Basto, 1995. — 342 p. — ISBN 9729659613. (порт.)
5. Fernández Conde, F. Javier. [books.google.pt/books?id=iuqPbGrm2nEC&printsec=frontcover&dq=Fern%C3%A1ndez+Conde+,+F.+Javier.+Gutierre+de+Toledo&hl=ru&sa=X&ei=khGOU6KrHKeA4gSJs4GYDQ&ved=0CCgQ6AEwAA#v=onepage&q=Fern%C3%A1ndez%20Conde%20%2C%20F.%20Javier.%20Gutierre%20de%20Toledo&f=false Gutierre de Toledo, obispo de Oviedo (1377-1389)]. — Oviedo: Universidad de Oviedo, 1978. — 484 p. — ISBN 8470090631. (исп.)
6. Pedro López de Ayala, Eugenio Llaguno y Amirola. Crónica de Enrique III // [books.google.pt/books?id=GDRjKW0OwcIC&pg=PR1&dq=L%C3%93PEZ+DE+AYALA,+Pero:+Cr%C3%B3nica+de+Enrique+III&hl=ru&sa=X&ei=GjqOU6brCtGQ4gSL14DgDA&ved=0CGEQ6AEwBw#v=onepage&q=L%C3%93PEZ%20DE%20AYALA%2C%20Pero%3A%20Cr%C3%B3nica%20de%20Enrique%20III&f=false Cronicas de los reyes de Castilla]. — Madrid: Don A. de Sancho, 1779. — Vol. 2. — 612 p. (исп.)
7. Luiz de Mello Vaz de São Payo. Escandloso incesto na corte portugusa do século XIV // [www.advrl.org.pt/eventos/eventos_realizados.php Regista de Estudos Transmontanos e Durienses, n.º 13]. — Instituto dos Arquivos Nacionais / Torre do Tombo, 2007. — 27 p. (исп.)

Отрывок, характеризующий Изабелла (сеньора Визеу)

И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.